Ничего удивительного в его реакции не было, скорее наоборот, типичная предсказуемость, вот поживешь всю жизнь с этим человеком, сможешь наперед знать, как он ответит на то или иное оправдание. А оправдываться перед отцом смысла никакого не было - это Ангерона поняла еще до десяти лет, когда была жива мама. Бывший генерал, казалось бы, был недоволен всем тем, что проявляла его дочь, возможно, но это только догадки, что она вообще родилась такой. Когда-то давно она слышала, что отцы больше привязаны к дочкам, хотя первенцами желают видеть сыновей, но своим рождением Гера, кажется, сломала ему систему, а никакой привязанности и в помине не было, а с ее стороны пусты попытки достучаться и обратить на себя внимание иного характера, нежели упреками, отчетами и разочарованными взглядами.
Стоило отцу развернуться, Ангерона закрыла глаза, медленно и тихо вдохнула, запрещая себе ответить в той резкой форме, в какой бы хотелось. Лучше просто промолчать, ведь рано или поздно Гектор сам поймет, причину.
И случилось это быстро - он не успел даже комнату покинуть.
Эти полминуты непрерывного зрительного контакта показались адскими, но она не смела отвести взгляда, ведь это будет бегством или признаком покорности, но ему она никогда не сдастся, как это когда-то давно сделала мама. Но секунды шли, постепенно все мышцы напрягались: сперва спина, мышцы пресса, потом ног и, наконец, рук, только если то, что было до этого, можно было не заметить, то постепенно складывающиеся в кулаки пальцы, к сожалению, видно. Но полностью собрать пальцы в кулак Гера не успела - отец заговорил снова.
Неужели все эти долгие секунды он пытался окончательно сформировать в голове эту мысль? Или она сложилась быстро, но он всеми силами пытался признавать тот факт, что его дети каким-то образом нарушили полувековой порядок, сложившийся в этом дистрикте?
"Да, отец, их не было в рационе", - молча ответила Ангерона. Так, потому что необходимости в лишних словах не оказалось, да и оставшийся живой их близкий родственник ее уже не слушал - развернулся и покинул спальню - куда именно он отправился долго думать не приходилось. "Сейчас опять что-то будет", - выдохнула девушка, на пару секунд ссутуливаясь, а когда послышался звук резко открывшейся двери, поднялась на ноги и поспешила на выручку брату.
Двух мужчин семейства она застала там же, где в последний раз оставила младшего, и оба они выглядели не лучшим образом. На отравившегося Роберта она уже насмотрелась, к счастью, сыпь перестала распространяться по телу и парня теперь мучила только тошнота, но и с этим вид у него был далеко непривлекательный, а вот отец, казалось бы, сейчас сдетонирует, а достанется им обоим.
- Не твое дело, - сипло огрызается Роберт, дергая плечом в попытке вырваться из "заботливых отцовских рук".
- Роб, отец, - вмешивается Ангерона, протискиваясь в ванную и вставая между отцом и братом, буквально ощущая то напряжение, которое сейчас искрит между ними. Если бы Роберту Клерику не было так плохо, потенциальной бомбой был бы и он, и тема, поднятая неделей ранее, возможно, снова всплыла бы на поверхность.
- Вышли на прогулку...
- Ты не обязана перед ним отчитываться, - переведя взгляд на сестру, перебил ее Роберт, а потом, будто неловко заглотив воздуха, снова наклонился к раковине под два абсолютно разных взгляда - сочувствующий и виноватый Ангероны и яростный отцовский. Кажется, все-таки надо идти за помощью, но позыв не завершился очередным изгнанием токсинов из желудка, скорее, это был просто воздух - остаточный рефлекс - желудок они промыли столькими литрами воды, похоже, удачно, даром, что Робби измотали.
- Это я виновата - не уследила, - по логике, можно было спихнуть все на неразумного брата, а самой не портить оставшиеся отношения с отцом, но она так не могла, поскольку, действительно, чувствовала вину. После смерти матери тогда еще одиннадцатилетняя Ангерона пообещала, что позаботится о младшем братишке, и все это время старалась делать то, что могла.
- Давай поговорим не здесь? - глядя в глаза отцу, чуть тише, чем обычно, попросила она, надеясь на понимание того, что брату и так очень плохо, а они своими взаимными претензиями и упреками не дадут желудку парня успокоиться. - Роб, выпей еще воды, - уже к младшему обратилась девушка.
- Не хочу.
- Я. Сказала. Пей, - в этот раз тон был совсем не мягкий, скорее, приказной, и обычно это очень злило Роберта, потому что такие же нотки он слышал в голосе отца, от которого отказался. Но не подчиниться сестре он не мог и поэтому, когда отец с Ангероной выходили, все таки осушил стакан с водой и, найдя дополнительную опору, устало выдохнул.
Такое состояние выматывает куда сильнее, чем самые тяжелые тренировки под наблюдением родителя.
- Не ругай его - ему и так плохо, - закрыв за собой дверь, Гера подперла ее спиной, но в глаза Клерику старшему смотреть не стала. - Эта сыпь - аллергическая реакция. Что за ягоду, сохранившуюся с лета, он проглотил - я не знаю. Но его жизни, я думаю, ничего не угрожает, - в этот момент она снова посмотрела на отца и холодно добавила: - если тебя, конечно, это волнует больше, чем то, что мы не подчинились расписанию.

Ничего удивительного в его реакции не было, скорее наоборот, типичная предсказуемость, вот поживешь всю жизнь с этим человеком, сможешь наперед знать, как он ответит на то или иное оправдание. А оправдываться перед отцом смысла никакого не было - это Ангерона поняла еще до десяти лет, когда была жива мама. Бывший генерал, казалось бы, был недоволен всем тем, что проявляла его дочь, возможно, но это только догадки, что она вообще родилась такой. Когда-то давно она слышала, что отцы больше привязаны к дочкам, хотя первенцами желают видеть сыновей, но своим рождением Гера, кажется, сломала ему систему, а никакой привязанности и в помине не было, а с ее стороны пусты попытки достучаться и обратить на себя внимание иного характера, нежели упреками, отчетами и разочарованными взглядами.
Стоило отцу развернуться, Ангерона закрыла глаза, медленно и тихо вдохнула, запрещая себе ответить в той резкой форме, в какой бы хотелось. Лучше просто промолчать, ведь рано или поздно Гектор сам поймет, причину.
И случилось это быстро - он не успел даже комнату покинуть.
Эти полминуты непрерывного зрительного контакта показались адскими, но она не смела отвести взгляда, ведь это будет бегством или признаком покорности, но ему она никогда не сдастся, как это когда-то давно сделала мама. Но секунды шли, постепенно все мышцы напрягались: сперва спина, мышцы пресса, потом ног и, наконец, рук, только если то, что было до этого, можно было не заметить, то постепенно складывающиеся в кулаки пальцы, к сожалению, видно. Но полностью собрать пальцы в кулак Гера не успела - отец заговорил снова.
Неужели все эти долгие секунды он пытался окончательно сформировать в голове эту мысль? Или она сложилась быстро, но он всеми силами пытался признавать тот факт, что его дети каким-то образом нарушили полувековой порядок, сложившийся в этом дистрикте?
"Да, отец, их не было в рационе", - молча ответила Ангерона. Так, потому что необходимости в лишних словах не оказалось, да и оставшийся живой их близкий родственник ее уже не слушал - развернулся и покинул спальню - куда именно он отправился долго думать не приходилось. "Сейчас опять что-то будет", - выдохнула девушка, на пару секунд ссутуливаясь, а когда послышался звук резко открывшейся двери, поднялась на ноги и поспешила на выручку брату.
Двух мужчин семейства она застала там же, где в последний раз оставила младшего, и оба они выглядели не лучшим образом. На отравившегося Роберта она уже насмотрелась, к счастью, сыпь перестала распространяться по телу и парня теперь мучила только тошнота, но и с этим вид у него был далеко непривлекательный, а вот отец, казалось бы, сейчас сдетонирует, а достанется им обоим.
- Не твое дело, - сипло огрызается Роберт, дергая плечом в попытке вырваться из "заботливых отцовских рук".
- Роб, отец, - вмешивается Ангерона, протискиваясь в ванную и вставая между отцом и братом, буквально ощущая то напряжение, которое сейчас искрит между ними. Если бы Роберту Клерику не было так плохо, потенциальной бомбой был бы и он, и тема, поднятая неделей ранее, возможно, снова всплыла бы на поверхность.
- Вышли на прогулку...
- Ты не обязана перед ним отчитываться, - переведя взгляд на сестру, перебил ее Роберт, а потом, будто неловко заглотив воздуха, снова наклонился к раковине под два абсолютно разных взгляда - сочувствующий и виноватый Ангероны и яростный отцовский. Кажется, все-таки надо идти за помощью, но позыв не завершился очередным изгнанием токсинов из желудка, скорее, это был просто воздух - остаточный рефлекс - желудок они промыли столькими литрами воды, похоже, удачно, даром, что Робби измотали.
- Это я виновата - не уследила, - по логике, можно было спихнуть все на неразумного брата, а самой не портить оставшиеся отношения с отцом, но она так не могла, поскольку, действительно, чувствовала вину. После смерти матери тогда еще одиннадцатилетняя Ангерона пообещала, что позаботится о младшем братишке, и все это время старалась делать то, что могла.
- Давай поговорим не здесь? - глядя в глаза отцу, чуть тише, чем обычно, попросила она, надеясь на понимание того, что брату и так очень плохо, а они своими взаимными претензиями и упреками не дадут желудку парня успокоиться. - Роб, выпей еще воды, - уже к младшему обратилась девушка.
- Не хочу.
- Я. Сказала. Пей, - в этот раз тон был совсем не мягкий, скорее, приказной, и обычно это очень злило Роберта, потому что такие же нотки он слышал в голосе отца, от которого отказался. Но не подчиниться сестре он не мог и поэтому, когда отец с Ангероной выходили, все таки осушил стакан с водой и, найдя дополнительную опору, устало выдохнул.
Такое состояние выматывает куда сильнее, чем самые тяжелые тренировки под наблюдением родителя.
- Не ругай его - ему и так плохо, - закрыв за собой дверь, Гера подперла ее спиной, но в глаза Клерику старшему смотреть не стала. - Эта сыпь - аллергическая реакция. Что за ягоду, сохранившуюся с лета, он проглотил - я не знаю. Но его жизни, я думаю, ничего не угрожает, - в этот момент она снова посмотрела на отца и холодно добавила: - если тебя, конечно, это волнует больше, чем то, что мы не подчинились расписанию.