Manhattan

Страница: « 1 2 3 »

Сообщений 31 страница 60 из 77

Поделиться12016-09-17 14:04:32

Автор: Out bondary
Администратор
Зарегистрирован: 2014-06-11
Приглашений: 0
Сообщений: 2940
Уважение: +121
Провел на форуме:
21 день 5 часов
Последний визит:
2018-09-25 00:42:41

ГОСТЕВАЯ КНИГА × НАЙДИ МЕНЯ
	Манхэттен.Остров грез и несбывшихся надежд, где в калейдоскопе страстей и растворяешься без остатка. Манхэттен – хамелеон. Широкая и открытая улыбка на его лице легко сменяется презрительной гримасой. Манхэттен безмятежен, как гладь пруда в жаркий полдень, и смертельно опасен, как ночная гроза в буйствующей стихии моря. Размашисто щедр и болезненно скуп. Готов облагодетельствовать тебя, но в тоже мгновение способен и разорить без минуты колебания. Он столь разнообразен, что понимаешь – здесь есть угол и для тебя. Манхэттен - последний, решающий, окончательный остров мечты. И он всегда готов принять новых жителей.
Сюжет × Занятые внешности × Нужные персонажи

Цитировать Сообщение 1

Поделиться312017-03-01 15:20:52

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Я - странник. В этом мире нет моего пристанища, нет места, где я могу остановиться хотя бы на время и отдохнуть от своих изысканий. Моя жизнь - это неторопливое путешествие, миллионы шагов один за одним в поисках неизвестности. Я пересекаю тысячи дорог, ступаю по пыли и грязи, утопаю в снегах и дождевых лужах. Ради тебя я сгораю на костре. Из-за тебя я замерзаю у подножия льдистых гор. Я не ведаю покоя. Точно так же, как не ведаешь и ты. Наши пути расходятся всё время: от века к веку и изо дня в день. Сколько раз мы пытались расстаться навсегда, ты помнишь? Мы идём в разных направлениях, мы преследуем разные цели, мы живём в разных мирах и эпохах, но судьба вновь сводит нас вместе и затем также вновь разлучает. Мы ходим по кругу, который ни одному из нас не удаётся разорвать. Скажи мне, ты действительно хочешь этого? Ты хочешь, чтобы я исчезла навсегда? Нас не может разлучить даже смерть. Для нас не становится преградой любовь. Ты помнишь, сколько раз мы пытались убить друг друга? Помнишь, как много раз отдавали свои сердца другим? Иногда мне кажется, что всего этого не было на самом деле. Всегда были и будем только мы и бесчисленное множество дорог, на которых всегда встречаются наши следы. Этот мир слишком мал, чтобы по-настоящему разлучить нас. Чтобы мы смогли навсегда стать свободными друг от друга. читать продолжение: «Clouded by memories of the past»
Мне вчера сообщили, что лучший пост у тебя, и я сразу забегала по комнате с воплями "надо написать речь! Срочно речь!", прекрасно осознавая, что делать это я не умею. Я не стану говорить, что моя интуиция чуяла тебя в таблице, потому что это не правда. Но она у меня вообще плохо работает, так что этот случай нельзя назвать рядовым. Мой дорогой Х, я хочу поздравить тебя с тем, что ты в очередной раз доказала, что ты лучшая. Хотя вот мне эти доказательства не нужны совсем. Потому что я и так это знаю. Ты обладаешь какой-то своеобразной магией слова, и все твои посты для меня особенные. Колкие фразочки, множество деталей, мимика, мелкие жесты, удачно вплетенная речь, уместные отступления - все это ты. Я не знаю, как ты это делаешь, но ты словно чувствуешь, что именно мне от тебя нужно в постах. Открывая свежее письмо, я знаю, что там будет как раз то, что нужно. Все персонажи, которых ты мне писала, все персонажи, которых тебе ещё только предстоит написать, и все персонажи, о которых ты ещё даже не подозреваешь, выходят у тебя живыми и дышащими полной грудью. В них нет плоскости и наигранности, нет шаблонов, и этим они хороши. Я ещё не знаю, кто такая Джетт, но уже чувствую ее, и в этом твоя заслуга. Я хочу сказать тебе огромное спасибо за твою удивительную способность попадать чётко в яблочко, поддержать любую мою безумную идею и добавить красок и эмоций туда, где уже все, казалось бы, затухло. Поздравляю тебя, мой милый Х. Не останавливайся. Своим присутствием в моей жизни ты делаешь меня лучше. (с) Эмили Камушек, ты же успела накраситься? Ты ведь готова к тому, чтобы твоя мордаха болталась в шапке форума всю неделю и радовала глаз с и-деееально подведенной стрелочкой? Но даже если нет, не спеши печалиться, мы любим тебя и такой, без стрелочки. На этой неделе ты лучшая. Твой пост - начало загадочной истории, в одном из героев которой, мы узнаем очень знакомого человечка (интересно с чего бы? Где же Шерлок). Все, начиная от эпиграфа и заканчивая оформлением привлекает взгляд, но самый смак начинается внутри. Я люблю читать самострелы, потому как в обычных постах зачастую не передать живость простого диалога между двумя людьми. Обмен фразами, за которыми мы уже видим само действие начиная от закатанных глаз до мимолетной улыбки. Мы чувствуем переданную тобой грусть и ловим настроение. И, конечно же, хотим узнать, куда сбежала эта девчонка? Давай. Хватит собой гордиться, иди пиши продолжение. Я все сказала. (с) Медея Давно твоей наглой кофейной морды не было в таблице! Я с нетерпением ждала этого дня. 12 ЛЕТ ЖДАЛА, В АЗКАБАНЕ! /драматичный крик а-ля Сириус Блэк/ И вот он настал, с чем я тебя и поздравляю. Мне нравится смотреть на то, как ты раскрываешь своих персонажей в постах. Неважно, для какой игры они написаны. Важно - то, КАК ты их пишешь. А пишешь ты их восхитительно. Да, я читаю практически все, хотя иногда забываю поставить плюсы и сказать тебе о том, что я читала. Понятьпростить забывчивую Хайди. Но я безумно рада, что эти посты нравятся не только мне, чему свидетельство - твоя красивая мордаха в таблице форума. Камушек, я искренне поздравляю тебя с постом недели! Уверена, что это не последний твой триумф, так что давай, жги, старушенция! Мы все верим в тебя, а также сильно любим. А я ещё и обнимаю. Смирись. (с) Хайди

Рэй	Матиас	Мария	Бенджамин	Иджи	Дейна

«Какой же ты счастливец, Трэвис Грегори Грант – ты не помнишь. Не помнишь свое прошлое и не оглядываешься за спину в моменты сомнений. Ты не помнишь даты, а потому не расстраиваешься, когда понимаешь, что нужный день уже позади. Ты не помнишь меня, и позволяешь себя поцеловать женщину, которая, как тебе кажется, нуждается в человеческом тепле и защите, не понимая, что лучше бы тебя защитили от нее. От того, что я могу привнести в твою жизнь, не спрашивая разрешения – видишь, я уже делаю это, уже вхожу в те двери, которые ранее были для всех закрыты, не дожидаясь приглашения, оставляю отпечаток своих пальцев и губ на твоей посуде и аромат моих духов в ванной комнате… Отсрочивая момент, когда ты, наконец, вспомнишь и сможешь сдержать свое обещание. Обещание свернуть мне шею, чтобы только я смогла взглянуть на этот мир твоими глазами, пусть всего на секунду.» Андромеда бессильно опускает руки, когда Грант открывает глаза и с непониманием смотрит на влажные соленые дорожки слез, медленно подсыхающие на сухой коже щек – в такие моменты принято спрашивать, в чем дело и случилось ли что-то, но оба сохраняют молчание, будто бы способны общаться одними лишь взглядами и прикосновениями. «Meet the seventh» Андромеда
Я мало что помню из своего детства – так писал он под угасающее звучание ре – только то, что всегда считал, что в этом мире мне места нет. Я мог проснуться посредине ночи и, пугая родителей, рассказывать им с недетской серьезностью о том, что все это – моя жизнь и жизнь людей вокруг меня – неправильно. Слишком много войны, смерти и грязи. Слишком много боли. Тем, кто живет, не думая ни о чем, плодится, трахается, и снова плодится, и снова трахается – это откровение неведомо. Но я-то знаю – мы все отбываем срок. Наш мир – чистилище, а наша жизнь – не больше чем тестдрайв нового мерседеса S-класса. Тот, кто пройдет испытание, может рассчитывать на перерождение. Тот, кто не пройдет, вернется к истокам. Я всегда это знал. Но вот помнить не помнил. Но сейчас, в этот самый момент, я как никогда прежде, близок к тому, чтобы познать истинный смысл божьего замысла. Я – Кардинал. Такого мое имя и моя сущность. 2, 1, 0. Время – вышло. «close my eyes» Киллиан
Зря ли она так безоговорочно ему доверяла? Распростертая на жесткой кровати, пружины которой, изношенные со временем никак не давали нормально уснуть, пусть она потихоньку начинала привыкать, и чувство утренней разбитости начало сменяться бодростью, Джей во все глаза разглядывала нависавшего парня, чтобы еще больше утонуть в том, что ее так влекло к нему. Она доверяла ему буквально с самой первой встречи, с того момента, когда за внешней мрачностью и непривлекательностью, ей увиделся образ полюбившегося с самого детства темного рыцаря, что приходил на выручку с той поразительной частотой, будто бы сам и был повинен в ее злоключениях той ночью. Но откуда ему было знать, что малолетние девчонки не рискнут самостоятельно соваться в круглосуточный магазин, хотя за прошедший месяц, побывав в нем уже дважды, Джей даже прониклась атмосферой раздрая, но защищенности того места. Или это была заслуга неизменно возвышавшегося за плечом Мэда, в нетерпении ожидавшего, когда девчонка наконец сделает этот сложный выбор между мятным и экстрамятным орбитом, заодно молясь, чтобы на глаза той не попался еще и дирол. Так же он едва ли знал, что пресытившаяся утомительной вечеринкой школьница, останется без денег и решит уйти домой пешком. «Увы, не все Псы попадают в Рай.» Джэйд
Найдя в подвале веревку, Эванс трясущимися руками вяжет из неё удавку, которую привязывает к балке проходящей поперек потолка. Приставив табуретку, он становится на неё и надевает петлю на шею. Достав из кармана мобильный, Марк пытается в который раз набрать номер Уэйда. Вот идут гудки, один за другим. Каждый из этих гудков будто бы отмеряет секунды до конца его жизни. А после срабатывает автоответчик и принцесса просит оставить ему голосовое сообщение. - Я не забуду, Уэйд! - истерический крик вырывается из Марка напоследок и он в отчаянии бросает телефон в стену напротив. Его последние слова адресованные Колману: не признание в любви, не просьба простить. Он был категорически не согласен с решением Уэйда, которое тот принял за них обоих, поэтому... Поэтому Марк принимает собственное решение, которое было бы лучшим выходом для них обоих или...Нет? Он затягивает узел на шее покрепче и чувствует, как колени дрожат и табурет начинает шататься под весом его тела. Конечно же, он не хотел умирать. Но отчего-то в последний момент, уход показался парню лучшей идеей, своего рода искуплением за грехи и обречением себя на больший из возможных грехов. «всего на миг, я перестал дышать тобой...» Натаниэль/Марк
Не могла же она раствориться. Значит пошла на улицу. В туалет, может, захотела." Но несмотря на заверения самой себя, что всё хорошо, страх гнездился внутри, уютно устроившись, и не желал исчезать, заставляя вздрагивать от шороха собственных шагов. Ругая про себя неуемную Мирту, Эл вышла из подъезда и нахмурилась. В каком-то закоулке горел свет, и его отблески отражались от окон здания на другой стороне. Пару раз моргнув и убедившись, что это не галлюцинация-последствия болезни, она направилась к источнику. В городе был кто-то ещё живой, и хотелось бы надеяться, что этот кто-то окажется кем-то из их отряда. Надежда вспыхнула и погасла, задушенная страхом. Тишина давила на плечи, шорох собственных шагов казался гулким топотом. Чем ближе она оказывалась к цели, тем меньше желания было оказаться на освещённом участке. За очередным поворотом ей показалось, что она видит Мирту. Окрик застрял в горле – в фигуре историка была какая-то странность. Прижавшись к стене, Эл сосредоточилась целиком и полностью на знакомом силуэте, отвлекшись от дома, светившегося как маяк в ночи. Выждав еще какое-то время, решилась перебраться поближе и едва успела увернуться от брошенного камня. «\| Женщины умирают позже мужчин, потому что вечно опаздывают \|» Эл
Много позже он будет цепляться за эти всплывающие в голове образы как за воспоминания о сестре, чтобы самостоятельно анализировать отношения с ней, но тогда только злился и сжимал свои огромные ладони с нелепо-длинными пальцами в кулаки, когда машинально начинал что-то подобное напевать. Он не помнил, как они менялись до тех пор, пока маленькая ладошка не вытащила его из проклятого омута. Ради этих ладошек и пронзительных глаз он стал готов сворачивать горы. И вот одним утром улыбчивая женщина все с теми же морщинистыми руками, как и у всех, но каким-то особенным, северным, именем предложила ему показать, как делать блины в форм кроликов. Простая, вроде бы, наука и маленькое чудо для девочки восьми с половиной лет. Он надеялся, что это сработает спустя еще восемнадцать, как всегда запоздало, как попытки пересчитать хрупкие птичьи кости под заливистый детский смех или помощь при падении, хотя она теперь уже точно умела вставать с земли сама. Мэттью всегда опаздывает и его опоздания меряются не минутами, но годами. Джэнни, его малышка, была рядом, но все еще за стеной. «за петлицу я тебя тяну» Мэттью

С закрытыми глазами
Лучшая игра недели
В гостиной повисла долгая пауза. Девушка перестала напрягать слух. Получив небольшую передышку организм сразу ответил увесистым шлепком по затылку. Месяц в тепле и сытости не смог восполнить жизненные ресурсы. Мария продолжала чувствовать себя постоянно уставшей и больной. Коротенький разговор с гостем и ползанье по полу вымотали ее. В голове шумело. Подсознание восставало против необъяснимого желания услышать о чем говорят за стеной. Ей это не нужно! Девушка вредила своей разболтанной психике, пропуская через себя переживания Арчера. В голосе Бена столько горячи и сожаления. Его отчаянье причиняло боль. Не правильная эмоция в отношении палача-садиста сломавшего ее жизнь. Бетанкур должна ненавидеть. Она пыталась проклясть Бена. Напророчить монстру равноценных страданий и мучительной смерти. Мысли материальны. Подкрепленные обидой проклятья доходят до адресате.. Частично возвращаются бумерангом к отправителю, сохраняя природный баланс зла. Ответки ирландка не боялась. Дело обстояло куда хуже. Функция ненависти оказалась сломанной вместе со способностью любить и желанием жить. Мария			Вывернутая наизнанку душа даже спустя время не принесла облегчение. В голове застряли отголоски разговоров, долбящие эхом в раскаленных висках. Хотелось зарыться с головой в подушку и просто забыть этот день. Еще один никчемный год, покуда он топчет грешную землю. Почему все не могло решиться на склоне замерзшей горы? Зачем кто-то его отыскал? Зачем помог? Бен не заслуживал помощи. Особенно от женщины, сына которой он убил. Знает ли она правду теперь? Проклинает ли его? Ей наверняка сообщили о гибели сына. Не сложно сопоставить дважды два и понять, что именно он был пассажиром. Выжил, а следовало поменяться местами с пилотом, тогда бы в мире сохранился хотя бы какой-то баланс добра и зла. Бен сеял слишком много черноты, то, что сделал с Марией и скольким людям отобрал право на жизнь. Все неправильно. Обезумевший мир посчитал, что еще рано его отпускать. Он сотворил еще слишком мало зла. Но это не так. Зла было достаточно. Для него достаточно. Бен больше не хотел причинять боль, видеть, как любимые люди отворачиваются от него и больше не чувствуют ничего. Больше не осталось любимых людей. Бенджамин
Back when I was a child
Фантазии Эйдана далеки от идеала. Они не выдуманы, не сотканы из грёз, они связаны с далёким прошлым, которое с некоторых пор стало для него вымышленным. Прошлым другого человека. В центре пёстрой сцены, худой нереальной сереной с огромными кукольными глазами и таким же фарфоровым лицом, обрамлённым блестящими волосами-искусственной паклей, стоит девочка. Стройная. Недвижимая. Волшебная. Она дёргает тонкими светлыми бровками в приступе вопрошания и разжимает худые пальцы, выпуская из рук поводок. Где-то лает собака, где-то хныкает капризно ребёнок. И на этом звуке больная голова Монтгомери вдруг вздрагивает и цепляется мёртвой хваткой. Каприз ребёнка становится громче, он наливается силой своего существования и берёт верх над прочей какофонией звуков, становясь единственной доминантой во всём этом представлении. Голос меняет тембр, становится выше и «моложе» прежнего, громче, настойчивее, назойливее. Это уже не капризный вскрик, это громкий отчаянный плач, соизмеримый с голодным рёвом новорождённого дитя. Монтгомери жмурит мокрые от пота веки, а виски его, аккуратно стриженные, но взъерошенные вдруг надуваются, демонстрируют синюшность напряженных вен. Их англичанин сжимает дрожащими пальцами. Эйдан			Мэдисон стоит перед дверью, и разница между реальностью и тонкой марью воспоминания - всего-то в том, что дверь перед ее глазами материальна и выглядит куда менее обшарпанно, чем та, что возникнет перед ее глазами годы спустя. За окном, по правую сторону от ее плеча, медленно прячась в мерцающих золотых искрах и теплом дымном воздухе, тлеют последние солнечные часы этого дня, томительно мягкие, густые, точно патока, и чарующе тихие для города, постоянно окутанного, будто паутиной, - неумолчным гулом человеческих голосов. Мэдисон вздыхает, стараясь ничем не выдать своего присутствия, и мнется пятками в правильно-розовых девчоночьих носках по гладким доскам паркета; на каждом вдохе она чувствует, как где-то между легкими и горлом шаловливо трется ощущение иступленного, почти веселого сомнения. В руке девочка держит надкушенное с бочка миндальное печенье - скудный трофей, с ласковой, но слегка раздраженной улыбкой врученный ей матерью в обмен на несколько часов благообразного одиночества и тишины. В большой нью-йоркской квартире, пропитанной тихим щелканьем настенных часов, она ощущает это одиночество особенно остро: оно гнездится совсем рядом с ужасной скукой, которая, хотя Мэдисон еще этого не знает, совсем скоро будет ее идолом, единственным богом и законом ее жизни. Мэдисон
Выживут только любовники.
Куски вырезанных внутренностей, с которыми не мог справиться измельчитель в трубе кухонной раковины, он аккуратно убрал в плотные пакеты и выпустил из них весь лишний воздух. Багровый, в синих мраморных прожилках, ливер, плотно набитый в куль, смотрелся аппетитно, точно с полки в отделе свежего мяса. Красота. Разглядывая ровные ряды ещё тёплых заготовок, Энджел подумал, что можно закинуть их в холодильную камеру ближайшего супермаркета, но это означало дополнительную мороку, неоправданный риск. Пустое бахвальство, а ведь слишком много людей, считавших себя чересчур сообразительными погорело именно на таких мелочах. Ты начинаешь задаваться, считать себя неуловимым, всемогущим, и с этого момента можно начинать рыть себе могилу. Закончишь ты дни на электрическом стуле, в тюремной камере или в комфортабельной клетушке психбольницы, - не суть. Важно то, что утратив способность адекватно оценивать реальность, ты перестаёшь её контролировать. Зарвёшься, и вот уже не ты диктуешь правила, а тебе зачитывают права. Он ведь и сувениров на память никогда не оставлял, хотя часто хотелось, так сильно, что ладони зудели от нестерпимой тяги, как у заправского клептомана. Энджел			Мун сжал зубы так, что они едва не начали крошиться, но не произнёс ни слова, понимая, что ничем хорошим это не закончится. Но спорить не стал, понимая, что это будет ещё хуже – устраивать сцены в магазине при всех ему не хотелось. Иначе придётся поубивать половину жителей этого крошечного городка рядом, чтобы устранить свидетелей своего падения. Хах. Рокки проследил хмурым взглядом, как жена и рыжий следуют к машине, и не мог отделаться от странного щемящего чувства, которое пузырилось внутри него. Ему казалось, будто что-то произошло, что-то, что изменить будет не так просто. Ему стоило больших трудов, чтобы выкинуть эти опасения из головы, и подойти к машине. Закинув пакеты с покупками на заднее сидение, Рокс устроился на своём законном водительском месте. Рядом уселась Сара, а назад она устроила их попутчика, имя которого Рокки так и не узнал. Своё имя она назвала без сомнения, всё-таки Сар в мире куда больше, чем Рокки. Более того – они радостно переговаривались, но Мун слушал их в полуха, потому что планировал, когда они избавятся от рыжего. И старательно отгонял от себя мысли, что не хочет этого делать. Не потому что в нём проснулось человеколюбие, вовсе нет. Рокки
Close enough to kill
Раздается щелчок. Сид поднимает глаза на дверь, хотя прекрасно знает, кто находится по ту сторону – единственный человек из окружения ирландки, кому выпало несчастье обладать дубликатом ключа от новой обители могильщицы; скорее, в легкую пробу замешательства ее приводит внезапное появление любовника – и еще раз: внезапное – после таинственного, молчаливого и мать-вашу-почти-месячного отсутствия. Джонатан улыбается (еще бы): он принес с собой гостинцы и многозначительное «Привет», которое является лаконичной версией «Привет, ненасытное чудовище, твоим страданиям пришел конец, раздевайся, я весь твой». Неотзывчивость и неподатливость женщины, которая, скорее, по инерции касается ладонями спины любовника – на самом деле объясняется легко и просто: возник вопрос. Сид человек простой: встречает человека – знает, куда девать его труп. Памятуя собственный опыт, ирландка понимает, что в жизни бывают огорчения, но ведь с другой стороны: у них с Джоном свободные отношения, никто никому ничего не запрещал, а еще прошел месяц, Карл! Сид			– Ты бы только себя слышала, – негромко проговаривает Джон, устало выдыхая. Натянув штаны обратно, вжикает ширинкой и, звякнув пряжкой, затягивает ремень. Услышанное – почти признание в любви, которого от Самин в обычной ситуации не дождешься, но, видно, в чем-то она все-таки совершенно типичная женщина: всегда выбирает для откровений самый неподходящий момент. Престон поворачивается к любовнице, но почти не смотрит на нее. Сперва его взгляда удостаивается кухня, затем – ловко расфасованные по квартире следы присутствия чужака. Недолго думая, патолог собирает мусорный пакет из ведра под раковиной – «Ну, хоть предохранялась», – при виде содержимого морщится про себя Джон, – затем подбирает с пола чужие начищенные ботинки, чужую куртку, завязывает пакет узлом и, почти равнодушно минуя Сид, выставляет собранное добро за дверь. Парня на лестнице не видно – и хорошо, потому что иначе патологу снова придется его бить, уже не из ревности, но для соблюдения норм этикета, – но, если он еще где-то неподалеку, у него есть шанс забрать свое барахло и не разгуливать по Манхэттену босиком. Джонатан
Wicked Game
Возможно, он говорил правильные и нужные вещи для тех, кто до неё оказывался в этой комнате, но Одри себя вровень с остальными не ставила никогда. На чьей стороне ей быть? Её сторона не менялась уже двадцать восемь лет – Пейдж всегда играла только за собственную команду. Она ведь так и не ответила на вопрос, кем ей приходится Агата, и какие отношения их связывают. Судьба любит оригинальные повороты сюжета, так что Одри на минуту представила, каким боком обернулась бы ситуация, окажись ведьма её заблудшей матерью, нашедшей своё чадо в самый сложный для него период. Как Пэрриш выкручивался бы в таком случае? Насколько сложно следовать его указаниям, но целенаправленно вести его в пропасть? Выступая против Агаты, Одри наживала себе врага в лице ведьмы. Бодаясь с Пэрришем, она переходила дорогу всему полицейскому управлению. А стены тем временем сдвигались всё плотнее, оставляя всё меньше лазеек, над каждой из которых следовало подумать. На данный момент, пока она всё ещё находилась на территории капитана, с ним следовало соглашаться, пусть и прихватывая зубами щеку изнутри, ибо под его взглядом тянуться к монете не хотелось. Словно прочитав её мысли, капитан завёл совершенно новую песню: о контроле и о способах его достижения. Элеонор/Одри			Медленно и методично разворачивая рукава рубашки обратно, чтобы у запястий скрепить манжеты пуговицами, Хантер почти по-змеиному усмехнулся, когда из полного яда рта Пейдж выпорхнуло целое слово: «Спасибо», - и даже обращённое именно к нему. Но комментировать это проявление вежливости, по крайней мере той, на какую задержанная вообще была способна снисходить, не стал, только сделал себе заметку, что Одри знакома не только со словом «пожалуйста», которое она выталкивала из себя несколько минут назад, словно пыталась его ртом родить. Что ж, по крайней мере, не придётся её учить благодарить, раз она уже это умеет. Продев пуговицу в отведённую для неё дыру, Хантер взмахнул рукой одёргивая рукав и снял со спинки стула пиджак, вдеваясь в рукава. Он умел читать людей, и хоть не мог залезть Пейдж в голову, вытянув на поверхность все необходимые ему ответы, но мог различить идущую внутри неё борьбу с самой собой. Обучение сдержанности началось независимо от её желания, стоило лишь Пэрришу переступить порог допросной, выпроваживая детективов. Он редко сам проводил допросы, не встревая до тех пор, пока не выходили на первый план очевидные проблемы, не дающие возможности рядовым полицейским продолжать общение с задержанным. Зеро/Хантер

Алиссия посмотреть	Адам посмотреть	Уильям посмотреть	Рипли посмотреть	Вероника посмотреть	Мэдисон посмотреть

Цитировать Сообщение 31

Поделиться322017-03-12 12:26:52

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Наступало время, когда нужно готовиться ко сну. Бледная тень сметала подолом своего чёрного платья крошки света, оставляя за собой синее, пустое небо. Вспыхнув единожды, дрожали, но всё ещё не могли сгореть - звёздам не до сна. Ветер влажный, бьётся о дрожащие окна, будто прячется от чего-то страшного. Мир заполнила тревога, до самых краёв. Рита Мэй будет думать, что её предупреждали, что её слёзно просили остановиться. Тени никогда не сгущаются просто так - они прячут в себе Великое Зло. Но тогда Рита думала, что прогонит страшилищ ярким и нелепым нарядом. Если она измажется в крови, то её примут за мёртвую и никогда не нападут. Любую явную угрозу можно миновать. А о скрытых Сорель тогда ещё не знала. Оттого, быть может, она ещё не прятала своих демонов - она жила с ними бок о бок. Их существование было самым естественным, самым настоящим из всего, что происходило в жизни девушки - даже сказки. Даже сказки, в которые она почти потеряла веру. Это были незнакомые чувства, болезненные. Все идеи и образы внезапно пропали, оставили её одну, в пустоте, окружённой тенями. Мрак ночи - воплощение одиночества, и нет ничего больнее. Чувства, охватывающие с ног до головы, внезапно замирают комком поперёк горла и не дают дышать. Разорвать себе глотку ногтями, выпустить, отпустить, освободиться и вернуть их путём конца собственной жизни, но демоны Риты держали её за руки и шептали, задыхаясь и посмеиваясь: "Ещё будет, ради чего жить"... Эти мысли не давали покоя, становились ещё одним мучителем, ещё одним всепожирающим огнём, и пора бы сгореть, но толку, если пепел станет частью тьмы и пустоты, от которых теперь точно не сбежать. Невозможно сбежать от того, что уже часть тебя. читать продолжение: «close my eyes»
Шел одиннадцатый час ночи, я тихо и мирно выпивал вторую бутылку французского розового, предаваясь воспоминаниям о своем лихом детстве и не менее лихой юности, как вдруг… Прибежал Рауль, с которым мы не разговаривали (во благо или во зло) аж с двенадцатого числа прошлого месяца, когда я приглашал его на свой ДР, не просто какой-нибудь, а юбилейной… Но все это, собственно, не так важно. Важно, что он ко мне прибежал, наорал, что я, де, должен восстать из мертвых, потому как… Рита, господижбожешьмой, ПОЛУЧИЛА ПОСТ НЕДЕЛИ! Признаться честно, сперва, в моем затуманенном хмелью мозгу промелькнула мысль, что таким образом он хочет получить с меня пост. Но, потом, после тридцатисекундного размышления, до меня-таки дошло наконец, что Рита ПОЛУЧИЛА ПОСТ НЕДЕЛИ! Что я могу ей сказать на это? На самом деле много чего, но, боюсь, многое из этого «много чего» будет не слишком цензурным, поэтому придется заменять подходящими по смыслу синонимами. Во-первых, Рита – офигенна, потому как дождалась меня в этом отыгрыше, пока я путешествовал по Индии/Китаю/Вьетнаму/Франции/Ирландии/Австралии/Кот-д'Ивуару. Во-вторых, Рита – офигенна, потому как она поддерживала меня, когда я собирался уходить и когда я собирался возвращаться. В-третьих, Рита – офигенна, потому как она в принципе согласилась со мной играть ЭТО (что именно – смотрите в следующих выпусках Рита-Киллиан magazine). И, наконец, в-четвертых, Рита - офигенна, потому как первым же постом в нашем с ней затяжном отыгрыше она попала в десятку. Детка, ты заслужила эту награду #ящитаю. И я рад, горд, счастлив, что судьба (в лице все того же Рауля) свела нас вместе. Я тебя люблю. Ты молодец. И беги уже, наконец, за своим персональным Оскаром – сегодня Уоррен Битти не ошибся, и он достается именно тебе. Гип-гип-ура! (с) Киллиан Рита! Я совершил ради тебя подвиг, как ты видишь, и растолкал Киллиана. Все ради тебя! И мои слова будут, должно быть, короче, но я хочу, чтобы ты знала несколько вещей: а) Смотри, ты окружена мужиками! Как у тебя такое получается? б) Я вообще знаю, как это получается - ты просто слишком крутая, и каждый твой пост - как маленький шедевр. Вообще сочувствую людям, которые не играли с тобой, потому что они не понимают, какой это кайф: читать твои посты. Не удивительно, что один из них снова лучший. Будь моя воля, так каждый был бы, но столько недель попросту не хватит в календаре) В очередной раз благодарю небеса за то, что мы с тобой познакомились. И желаю тебе, дорогая Рита, чтобы твои трудности реаловые оказались совсем не трудными и закончились очень быстро. Всегда помни, что твои мужики (из них я самый главный, это помни особенно хорошо) всегда будут тебя любить, уважать, обожать и радовать!) (с) Рауль

Эмили	Арчи	Ник	Мария	Бен	Рокки

Иногда при определённом повороте головы, каком-то особенно внимательном взгляде или перед тем, как озвучить протест, Джиневра напоминала внешне своих братьев и отца. Флинн успел полюбоваться на них не только на фотографиях, но и просматривая съёмку с задержаний. Отчасти, поэтому ему настолько удивительно было следить, как она скользит через людской поток с выпрямленной спиной и не сбавляя шага. В такие моменты сомнения в принадлежности к семейству Джеймс одолевали с новой силой. Почему около двух десятков лет находясь среди людей, считающих, что жизнь им чем-то обязана, она никогда и ничего не просила, даже если реально нуждалась в помощи? Может быть, потому что ровно столько времени её и не получала? В одну минуту Флинну казалось, что он её достаточно знает; знает мелочи, которые она любит или не любит; знает предпочтения; знает, как она поведёт себя в той или иной ситуации. А буквально в следующее мгновение начинал считать, что не знает её совсем, пускаясь в это узнавание по новой. Как только Джиневра отошла на половину квартала, Хэйвуд тронулся с места и поехал вперёд, обгоняя мелкую и проезжая до самого участка. Напротив него у кафе имелась небольшая стоянка, так что Флинн сразу занял парковочное место. Особый обзор входа им не требовался, а внимания они так не привлекали абсолютно. «Sense and Sensibility» Флинн
И вот она бредет, спотыкаясь, по тротуарам. Желтый букет в одной руке, неиспользованный билет на метро в другой. Здесь когда-то пила. Здесь проходит уже третий раз. На этом указателе со стертой последней буквой заостряет внимание, кажется, каждые пять минут. Пальцы уже немеют от холода этой никак не наступающей весны. Манят неоновые вывески, что освещают путь уже куда лучше, чем догорающий дневной свет. Ко всем чертям. Она распахивает двери первого попавшегося бара, но смотрит почему-то в сторону дороги. Дверь поддается слишком легко. Цветы жмурятся и панически хрустят крафтовой бумагой о чужое плечо. Ее отбрасывает на шаг назад этим столкновением. Билет, выпущенный из пальцев, подхватывает ветер. Быть может, повезет кому-то, и он окажется счастливым. Она выдает под нос свое "смотри куда идешь" и окидывает случайного встречного беглым взглядом. Не за что зацепиться, слишком аккуратный. Прочь. В баре до странного пусто и прохладно. Не стучит лед о стекло, блестит пустая стойка. Справа компания молодых мажоров отмечает очередной прожитый кем-то год. Слева полноватая дама средних лет чинно посасывает третью маргариту. «точки на щеках весны» Джэнни
На улице уже стемнело; то есть, это небо было темное, а город оставался хорошо освещенным уличными огнями, светом из окон и вездесущей неоновой рекламой, поэтому можно было не переживать за поздних прохожих, но Рауль все равно переживал. Будь на месте Риты кто угодно другой – и ничего страшного, но с этой девушкой надо было держать ухо востро. Обмануть ее, как думал Ранье, не составит большого труда, и кто-то мог воспользоваться ее наивностью. Рита Мэй, конечно, подобно дикому зверю чувствовала опасность, даже если та исходила от внешне ничем не примечательных людей, но что, если ее чутье дало сбой? Несколько раз он позвонил – бесполезно. Позвонил еще, и еще, потом понял, что звонить бессмысленно, но все равно повторял это раз за разом, пока доставал сендвич из холодильника, пока ел его, пока потом надевал ботинки обратно и шел на улицу – искать. Только он вышел, только подумал, куда пойти в первую очередь, как Рита Мэй перезвонила сама. Рауль успел напомнить себе, что «мамочку» включать не стоит, убедился, что с ней все в порядке, что скоро придет, и снова вернулся днем. Беспокойство отпускало неторопливо, будто нехотя, но Рауль думал о карпах – они плавают, хватают ртом воздух – и успокаивался, раскрывал тетрадь, принимался за незаконченные оборванные ряды нот. Одна за одной, флажок, штиль, точка. «side by side» Рауль
Я выйду из машины, приподниму воротник куртки, пороюсь в карманах. Всего неделю назад я бы отыскала в них пачку сигарет и дешевую зажигалку, сейчас они пусты. Я слишком усердно готовилась к встрече с прошлым - отказалась от привычек человека, которым была, подальше запрятала свои страхи, оставила только необходимое - мысли, образы людей с которыми хочу поговорить. Сегодня я наступлю на горло своей гордости, слово прости будет звучать чаще, чем я произносила его в прошлом. Знаешь, если посчитать сколько "прости" я по сути задолжала другим, не хватит и дня, чтобы исправить это, не произнося больше ничего, кроме искреннего прости. Я вспомнила, о чем хотела тебе рассказать, хотя могу предположить, что, находясь по ту сторону вселенной от меня, ты и так в курсе всех событий моей жизни. В моей жизни появился другой мужчина. Он вошел в мою жизнь, когда я еще не закрыла за тобой плотно дверь. Мне важно понять насколько бы ты одобрил его, согласился бы пожать ему руку, если бы я могла познакомить вас? Ты всегда воспитывал во мне самостоятельность и силу, а он ставит меня перед зеркалом, становится позади и говорит смотреть. Я в половину меньше, и плеч ширина его меня пугает. Рядом с ним я как ноготок мизинца. Он русский, он медведь по походке, по росту, по поведению. «It's My Faith» Вероника
Брэдфорд на людях – сама любезность. Это противоречит тому, что Эллрой помнит об этом человеке по хищной встрече в «Сэра», но наблюдать за ними – пусть даже одним глазом – сводит скулы от умиления и скуки. Харрис кажется Тому влюбленным в свою содержанку по уши – в лучших традициях бабских романов, где после злой зависти общества следует шикарная розовая свадьба с голубями, затыкающая любые слухи. А то, что бьет – ну, ревнует к каждому столбу, наверное. Эллрой не чувствует ничего. Только отстраненное непонимание мира и Элис. Как ей было лень рассказывать что-то о Харрисе, так и Тому становится лень таскаться за ними по светским раутам и вычислять причины поведения Росс и Брэдфорда уже где-то на третий день полевой работы. Если Элис просто соскучилась по сексу с Томом и таким странным образом пыталась возродить то провальное нечто, что у них называлось отношениями – так могла бы не придумывать такие изощренные планы, рано или поздно он сам клюнул бы на крючок. Разве ему много надо? Пару раз задницей вильнула и получила свои пять раз за ночь, правда, насколько много и что вообще нужно Элис – это уже совсем другая история. А пути женских мыслей даже для такого бабника как Эллрой – неисповедимы и тем прекрасны, что их чувства можно не считать за что-то важное. Включит истеричку – а ты ей дебила и «милая, я не могу тебя постичь, прощай». «Hide'n'seek» Томас
Просто ей хотелось побыть в одиночестве на сцене, чей задник задрапирован красным занавесом, ей хотелось ощутить мощь своего голоса в пустом зале, ей хотелось ласкать красный бархат занавеса своими пальцами, чтобы он цеплялся за ее кольца – ей хотелось закрыть глаза и представить, как она занимается любовью прям на этой сцене, и, уж конечно, не с Харрисом. В принципе, подошел бы любой мужчина, который не является Брэдфордом. Черная краска весенних туч собирается на горизонте яркими мазками-всполохами – наверное, будет гроза. Элис закрывает окно, выбросив предварительно сигарету, заводит машину. Ей нужно купить самое лучшее платье на свете. Впрочем – любое платье будет лучшим, если оно надето на Элис. В дорогом салоне (язык не поворачивается назвать его магазином), примеряя сотое, никак не подходящее ей платье, Элис почему-то вспоминает свою семью. Мысли эти только ненадолго поселяются в ее голове, затем Элис выгоняет их с облегчением, решив принять за аксиому то, что семья ее мертва в полном составе. Получается даже любить их – униженную мать и алкоголика-отца, любовь к сестре сияет яркими красками – подумать только, смеется Элис, я люблю вас за то, что вы умерли. «Hide'n'seek» Алиссия

всего на миг, я перестал дышать тобой...
Лучшая игра недели
Кто бы мог подумать, что слова Марка сказанные в пылу неудержимых эмоций, тогда, в день его выпускного, станут не просто проведением, а настоящим проклятием. Он даже с количеством лет почти угадал, предрекая крах их с Уэйдом отношений. Но тогда его слова были защитной реакцией юного и по уши влюбленного мальчишки, тогда как сейчас, их смысл обратился против хозяина, расставив все точки над i. Вечности не существует: разрыв - тому не лишнее доказательство. Любовь - какой бы сильной она не была, не всегда способна вынести муки предательства. Любовь не всесильна, когда приходится делать выбор в пользу чего-то более весомого. И сколько бы она не значила для человека, иногда лучший способ справится с потерей - просто отпустить. Марк не жил все это время, а влачил жалкое существование, как ему казалось. Время текло слишком медленно, будто бы издеваясь над ним. Минуты и часы ощутимо гасли в его сердце и умирали мучительной смертью, вопя в агонии и доводя Эванса до сумасшествия. Каждый день напоминал сплошной "день сурка", с одной лишь разницей: вчера на ужин был виски, сегодня - джин. Натаниэль/Марк			Уэйд сидел на корточках перед горкой старых разлетевшихся по полу фотографий. С них смотрели на него незнакомые люди, некоторые были черно-белыми из далеких годов, когда его еще даже в отдаленном проекте не предполагалось. Он ворошил их пальцами, как гору опавших листьев, пробегал глазами по местами тусклым и выцветшим изображениям, а потом подцепил за край одну и встал. Задумчиво поглядел на обратную сторону, оказавшуюся девственно-чистой - без каких либо подписей и пометок, осторожно ссыпал карточки обратно в коробку и задвинул ее ногой в угол чулана. Фотография оказалась обычной, цветной, родом, наверное, еще из девяностых, если судить по одежде и возрасту Клайва, который и был на ней изображен. Куда больше его занимал другой персонаж - юноша, чем-то неуловимо похожий на самого Уэйда, с дерзким упрямством во взгляде и лучистой улыбкой. Камера запечатлела его в момент смеха - видимо, склонившийся к его уху Клайв рассказывал парню что-то очень забавное и тот смеялся. Открыто и чисто. - Что-то ты притих, мил друг, - заметил Клайв, когда Колман, едва не вписавшись в дверной косяк, остановился и протянул ему фото. Юджин/Уэйд
С закрытыми глазами
Это был просто разговор двух знакомых, друзей. Они друзья. Только и всего. Этим он пытался успокоить себя, хоть и видел, какими глазами смотрел на нее другой. Так не смотрят друзья. Даже близкие друзья. Так смотрит влюбленный в женщину мужчина. Бен тоже смотрел на ее такими глазами, пока Мария не перестала видеть в нем ничего больше, чем монстра. Но он был ее монстром. И думать не мог о других женщинах. Не мог отыскать ей замену. Такой попросту не было. Она слишком сильно въелась в сердце и в почерневшую душу, забралась под кожу, поселилась в голове и мыслях. Какой же он дурак... Смеет грезить о той, которую уже не вернуть назад. Они не были вместе долгие месяцы. Бен сам прогнал девушку. Она могла начать новую жизнь, ведь именно этого он и хотел, когда указывал ей на дверь. Чтобы она жила, не оглядываясь назад. Забыла все дарованные им ужасы и боль. Вновь смогла полюбить, смеяться и жить. Чтобы была счастлива. Сейчас Мария выглядела счастливой в обществе друзей. Если в первые минуту он даже издали чувствовал, как напряжены были ее плечи, то теперь она расслабилась и наслаждалась глотком свободы. Ей не нужно было время, ей нужна была свобода от него. Смог бы он сейчас развернуться и выйти в ту дверь? Бенджамин			Прикасаться к ней сейчас не слишком хорошая идея. Пинок локтем всколыхнул таившуюся в груди боль. Мизерный отголосок пережитых ранее стараний с детонировал, посылая по телу волну испепеляющего жара. За отсутствие приступа спасибо лекарствам. Мария подошла слишком близко к опасному краю за которым обрыв и падение в глубину ненавистного подвала кишащего кровавыми призраками. Вдох-выдох. Поперек горла стал желчный ком. Девушка нащупала резинку под браслетом. Спустила ее ниже по запястью. Несколько раз щелкнула себя по руке. Поморщилась. В голове наступил небольшой просвет. Компания рядом до сих пор бурно обсуждала состояние бывшего коллеги по центру помощи. Сплетничали, что его бросила жена. Забрала детей и переехала в Небраску к своей интернетовской любви. Он решил искать спасение на дне бутылки. Старая история. Бетанкур цеплялась за болтовню, используя ее в качестве спасательного круга. Она на благотворительном вечере. Вокруг люди. Опасности никакой нет. Мраморный пол не разверзнется под ногами. Она не провалится в тартарары. - На перьях краска распределилась не равномерно, - Род продолжал водить пальцем по шее. В осторожных касаниях Марии мерещился сексуальный подтекст. Мария
Несносный босс
"Она. Меня. Достала". С какой силой нужно пытаться влезть человеку в мозг, чтобы он то и дело поминал тебя не самым добрым словом. Рита Мэй Сорель раздражала, действовала на нервы... Да просто БЕСИЛА, в конце концов. Юхан держался, улыбался, сцепляя до скрежета зубы, очень стараясь, чтобы эта улыбка не выходила похожей на оскал, вежливо отвечал и злился, злился, злился... Рита очень ловко впилась в оболочку его головного мозга буквально с первых дней знакомства. Сначала Юханнес не поверил. Не поверил тому, что у такого серьёзного и респектабельного человека, как уважаемый мсье Сорель может быть такая взбалмошная дочь. Называть бестолковой Лофгрен её бы не стал, но то и дело ему казалось, что скоро он выскажет ей в лицо абсолютно всё, что он думает о взрослых, получивших образование, девушках, ведущих себя, тем не менее, как дети. "Достала". В очередной раз с раздражением перелистнув страницу каталога имеющихся в наличии экспонатов его нового "музея" Юхан задержался взглядом на двух совершенно одинаковых греческих амфорах. Юханнес			«Он. Меня. Достал». С какой силой нужно было выедать мозг, если Хэл, жизни своей не представляющая без ежедневной работы с антикварными вещицами и предметами, готова была вцепиться клиенту в глотку. Мистер Смит, один из самых верных и обладающих высокой покупательской способностью клиентов, с, безусловно, хорошим вкусом и приличествующей в антикварном деле дотошностью, за последнюю неделю настолько эту самую дотошность проявлял, что даже обладающая практически безграничным терпением Хэлори, начинала подумывать о лежащем под стойкой мачете. Учитывая передачу лавки новому владельцу, - пересчет и перепись имеющихся в наличие экспонатов, расшифровка записей в торговых книгах, подбитие балансов, сальдо, активов и прочей бумажной лабуды, - мистер Смит имел все шансы остаться без чего-нибудь очень дорого сердцу и кошельку. «Достал». Рибаш сияла приклеенной улыбкой, сосредоточенно пересчитывая пуговки-жемчужинки на прекрасной сохранности жилете начала XIX века, на стоявшем прямо за спиной мистера Смита манекене. Хэлори
Если долго всматриваться в бездну
Уильям, насупившись, угрюмо смотрел на судмедэксперта, пока та изучала фотографию. Если Нина и прониклась, глядя на двух счастливых улыбающихся старшеклассников, то не слишком. Разве что её голос изменился: оставаясь по-прежнему отстраненной, мисс Мур уже не была настроена недоброжелательно. Уилл понимал, что эта женщина наверняка устала после тяжелого дня. У неё «висят» куча дел и трупов; её дергают все, кому не лень, задавая тупые вопросы; вредные детективы подгоняют: «Когда-когда-когда ты отдашь отчет, когда-когда-когда?», а теперь ещё и Эллис докопался, не даёт уехать домой. Он забрал у Нины фотографию и бережно спрятал обратно в карман. Спасибо, мисс Мур, прямо утешила. Теперь Эллису однозначно светит перспектива весьма плодотворно провести ночь в компании с бутылкой и собственным воображением. Врагу не пожелала бы такой смерти… Отличный старт для размышлений. Можно представить, что у Анны вытаскивали органы через естественные отверстия тела. Или что её неоднократно насиловали инородными предметами. Мысли ещё не оформились, а Уильяма уже затошнило. Он терпеть не мог такие туманные формулировки. Не мешало бы уточнить, по какой шкале ведется оценка ужасности данного преступления. Уильям			Поднявшись с постели, она первым делом направилась к окну и открыла шторы, впуская в комнату сероватый утренний свет. Этим утром ей хотелось жить, улыбаться и радоваться новому дню. Босыми ногами женщина прошла до небольшой кухни и запустила кофемашину. Пока она варила вкуснейший капучино, Мур успела принять душ и одеться в темно-бордовый брючный костюм и кремовую блузку с кокетливым кружевным воротничком. В спешке не было нужды, так что Нина, не торопясь, выпила кофе с круассаном, наложила макияж и убрала темные волосы в тугой пучок на затылке. В последний момент сунув ноги в темно-коричневые замшевые туфли и подхватив с банкетки у входа сумку, женщина выскользнула в подъезд. Закрыв за собой дверь и повернув ключ в замке, Мур застучала каблучками по лестнице. Почти повернувшись к лестнице, она заметила, что ради разнообразия её почтовый ящик сегодня не пуст. Пришлось вернуться в квартиру и нетерпеливо перебрать ключи, ища нужный. Вскрыв почтовый ящик, Нина достала оттуда обычный бумажный конверт. Сев в машину, доктор первым делом достала из сумки письмо. На конверте неожиданно не оказалось почтовых марок и штампа принявшего его отделения. Нахмурившись, Нина тут же вскрыла его. Нина
Курс конфетной терапии
Ненадолго нейтрализовав Ник пирожным, хирург закатил глаза, а протянувший ему руку Митчелл, похоже, его понял – во взгляде читается: а я, мужик, ее уже двадцать пять (или сколько там?) лет терплю, приятно познакомиться, сочувствую. И это все за пару секунд продолжительности рукопожатия. Арчи его тоже хорошо понимает, ведь и у него есть сестра – правда, старшая, и, правда, длани к небесам в их тандеме чаще возводит она, – но это все уже роли не играет. Вид у Хита сегодня помятый, оно и понятно: домой вчера шел спать, а в итоге полночи пробухал. Сначала в компании Веры, обдолбанной кокаином и вывалившейся из очередного творческого кризиса прямиком на хату к старому другу. Сидела, широко раздвинув ноги на мужской манер, тянула из холодильника банку за банкой, опохмеляясь после абсента, и снимала всякую хуйню, узревши отблески Вселенной в бликах годами побитой пепельницы, пока Арчи, закинув ноги на спинку дивана и принявшись за тот самый абсент, рассуждал (а вернее, ныл) о смысле жизни и своих хронических неудачах с женщинами. – Так, может, ты педик? Арчи			Ах ты подлый человечишка! – возмущенно думает таксистка, но вслух выражать мысль не собирается – в ее руках, помимо пироженки, связка брелоков для ключей – и все они в виде персонажей из «Звездных войн». Подарок на Рождество, лучше которого и не сыскать, и одно то, что брат не поленился сообразить радость для своей повернутой на культовой саге сестры, делает Картер дико счастливой. Когда Митчелл уходит, Ник предлагает Арчибальду устроиться там, где ему будет удобно, заодно пристально разглядывает его лицо. - Ты хвастаешься новыми очками или собираешься достать нейтрализатор памяти из «Людей в черном» и заставить меня забыть о том, где находится детское отделение и что там можно раздобыть? – чуть хмуря брови, она готова в один момент выбить из рук хирурга всё, что вызовет у нее подозрение. Упоминание об индейке и наличие хорошего воображения проворачивают в голове Картер приличную картину, и теперь женщина почти чувствует этот вкусный, пьянящий аромат, отчего рот наполняется слюной, а желудок бы и рад заурчать, да только пирожное в состоянии поглощения – принимает весь удар на себя. Ник

Дамиан посмотреть	Рипли посмотреть	Джонатан посмотреть	Дианна посмотреть	Уильям посмотреть	Алиссия посмотреть

Цитировать Сообщение 32

Поделиться332017-04-07 16:46:00

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Цитировать Сообщение 33

Поделиться342017-04-11 20:21:14

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Раскат грома летит над крышами, тешится, глумится. Хохочет в голос над её маленькой жизнью. Её вечные спутники скулят и расползаются по углам. Они чувствуют силу, ощущают мощь, против которой им не выстоять никогда. Они перебирают напоследок все ниточки, все маленькие струны, за которые так уверенно дергали все эти годы. Но ничего не работало. Ни одно воспоминание, ни один тычок под ребра, туда, где всегда болят старые переломы, не давал результата. Решение принято. Джэйн уверена. Джэйн почти свободна. Она больна, давно, беспросветно и беспробудно. Неизлечимой порчей, неоперабельной опухолью. Ей нет спасения, сколько бы раз ни притаскивали к себе несостоявшиеся клиницисты ее полудохлых демонов. Возможно когда-то в детстве, если бы свернула она на ту тропинку, все было бы иначе. Если бы прислушалась к более высокоразвитым насекомым. Ступала бы по следу призраков рода. ДА и всего города в целом. Только сейчас это совсем уже не важно. Легкое прикосновение несостоявшегося настоящего. Поцелуй в щеку. Последнее прощай. Она раскидывает руки крестом, который никогда не будет стоять над её могилой. Подается вперед. Ветер подхватывает послушное тело, обнимает по-отечески. Ласково, как никто и никогда. В голубых глазах, непростительно ясных и чистых собираются слезы. читать продолжение: «tranquilize»
Дорогая моя, Дженни, я что тебе говорил неделю назад? (или две?) Короче, ты мне должна денег! Ой, блин, нет, мы же на деньги не спорили. Какая досада. Так вот, об чем бишь я. Я тебя поздравляю с лучшим постом недели! Я знал, что так будет (и распирает от того, что именно пост для меня стал лучшим, хаха!) Ты шикарный, талантливый писатель писатель и выдумщик. Дженни-персонаж для меня - нечто новое и оригинальное. Я люблю немного тронутых персонажей, с ними весело. Но ТВОИ тронутые персонажи - просто вишенка на тортике. Любое написанное твое слово имеет форму, цвет и даже вкус. Любые посты можно живо представить на уровне воображение, они одаривают вдохновением с полоборота, обливают холодной водой из ведра и заставляют идти писать тебе ответы. Я получаю из раза в раз огромное удовольствие играть с тобой в любом твоем воплощении. Надеюсь, что наше огнище с кошмарами и водоворотами будет и дальше таким же огнищем, и я крайне рад, что мы смогли состыковать персонажей в непростых условиях, а также надеюсь, что история будет длинной, заковыристой, чудовищно странной и страшной, и ты будешь так же горазда и хитра на выдумки, как и сейчас. Длиннее я не напишу дифирамбов, но ты-то знаешь как я рад! Еще раз поздравляю, дорогая! (с) Джастин И снова здравствуй, родная! Как циклична наша судьба, не правда ли? Кажется, совсем недавно ты вернулась сюда, где мы прожили столько жизней, поставив в некоторых уверенный кровавый росчерк финала, а другие так и оставив с открытым финалом, и вот снова я пишу речь твоему посту. И как мне хочется надеяться, что этот раз не станет последним, хотя как он может стать им, если каждый твой пост вызывает неподдельные эмоции, колет острыми гранями, бьет эмоциями, забивается испуганным зверем в угол, расправляет крылья и взмывает в небо вслед за бесконечным полетом фантазии? Мне так хочется верить, что я хоть немного провидец, ведь с того раза уже столько воды утекло, но сбылись как будто самые заветные желания, что загадываешь над каждым лучшим постом словно задувая свечи на торте в честь дня рождения. Ведь случилось и небольшое безумство, сохранившееся фотографиями и весенним теплом солнечного Петербурга в нашем неожиданном и безумном, а оттого особенно-прекрасном путешествии, и ты снова пишешь эту игру, которая берет за живое своей честностью и болью, что невозможно остаться равнодушным. Как видишь, не только мне. Да и могу ли я быть равнодушен к тебе? Что к человеку за кадром, с которым связывают годы общения, миллионы окурков, литры кофе, чая или алкоголя, часы разговоров ни о чем или обо всем на свете, что к персонажу, который всегда будет самой страшной ошибкой и самой сильной привязанностью, граничащей с помешательством. Я могу бесконечно повторять, что люблю твои эпитеты, которые дарят воздух и заставляют захлебываться и с радостью буду делать это снова и снова. Ты — невероятная моя, талантливая девочка, продолжай творить, продолжай создавать великолепные миры, в которых хочется остаться. И помни, я люблю тебя, сколько бы времени не проходило между нашими сейчас такими редкими встречами, и верю, что мы сохраним это волшебство от ветра перемен. Давай кормить наших демонов с рук? Всегда твой, любящий брат. (с) Мэттью

Дитрих	Рэйчел	Мэд	Джэйд	Александр	Виктория

Лицо Джастина - воплощенная ярость. Раулю хочется отшатнуться, как только он это видит, и лишь какой-то магической силой воли он остается на месте, хотя остановить мысли о том, что пришел сюда абсолютно зря, как и зря вообще пытался что-то исправить, уже не может. Конечно, благодаря переписке и с Джастином, и с некоторыми другими участниками его группы Рауль догадывался, что радостной встречи не будет, и мог даже ожидать драки - но считал, что в аэропорту, в присутствии большого количества других людей и охраны, Джастин сумеет себя сдержать. Ему этого и надо, затем он и приехал именно сюда. Первая реакция схлынет, и когда они снова встретятся, ирландец не будет уже реагировать на Рауля так остро и эмоционально. Хотя, когда Рауль смотрел в его глаза, ему больше так не казалось. Подумать только - прошло полтора года, а этот человек каким был, таким и остался. Ранье-то думал, что серьезные потрясения в жизни меняют людей, но, видимо, он был далеко не таким опытным психологом, чтобы что-либо констатировать, да еще и в случае человека, которому он сам… ...Джастин шагает навстречу, и Рауль на удивление ясно вспоминает, каким тот был на крыше в тот вечер. Они с Азазелло - как лед и пламя, но тогда у Рауля не хватало времени провести такую ассоциацию, а сейчас… «Вы так не любите меня, вы не устали?» Рауль
Вокруг меня - вода, бескрайнее бушующее море, выходящее из берегов, изобретающее новые границы, обтачивающее новые скалы. Я оказалась слишком наивной, идя на поводу у этого сумасшествия, позволив себе выдумать большее, чем просто неукротимое желание первозданных инстинктов. Зачем-то открывалась в каждом движении, разговоре, поцелуе. Почему-то сейчас провожу тыльной стороной ладони по губам, словно пытаясь избавиться от его послевкусия, смешавшегося с соленой водой. Сердце никак не успокоиться, а сознание подбрасывает воспоминания: они мнимые или настоящие? С каждой новой мыслью и обещанием, что сегодня в паре метров от берегов в этой связи поставлена точка, я прочнее затягиваю узлы, нарочно привязывая себя к точке невозврата в ту пучину, которая манила меня, пленила тем спектром, не испытываемых прежде чувств. Это - алкоголь и атмосфера дней, проведенных в Лас-Вегасе, навеяли мне ощущение, что я никогда и никого не хотела так сильно, как Карреру. Это - остатки пелены дурмана от времени головокружительного слияния тел: она не выветрилась окончательно, поэтому достаточно едва ощутимого прикосновения Дамиана, чтобы мне хотелось крепче сжать ладонь. «refill my heart with your pure emotions» Маргарет
Впрочем, все это напоминало ему не только о малышке, но и о собственном детстве, когда приходилось днями и ночами околачиваться на сумрачных улицах Виенны, дабы только не возвращаться в отчий дом, где либо оба предка безбожно бухают с закономерным битьем мебели и всех тех, кто неудачно попадется под горячую руку, либо батя опять припер в их тесную коморку очередную шлюху с трассы и ебет ее хорошо если не на матрасе самого Мэдока, который предпочитал все же спать где-нибудь на свалке, или свернуться с одеялом в углу на полу, нежели хоть взглядом касаться той мерзости, которую привносили в его жизнь любящие родители, в последний раз вспоминавшие, что у них есть ребенок, вероятно, только на заре своего нескончаемого запоя, и то, наверняка, были своим мыслям крайне удивлены. С тех пор утекло много воды, и самих предков давно не стало, хотя бы матери - исключительно в глазах Берка, да и сам он теперь ощущал себя куда свободнее и спокойнее, не считая того, что так и не смог избавиться и вытравить из себя решительную неприспособленность к адекватно-социальной жизни, а бардак в своем трейлере предпочитал не замечать от слова совсем. Как и то, что точно также беспробудно бухал, лупил своих зарвавшихся баб, а то и таскал под крышу всякую шушеру, но при этом - у него хотя бы не было детей, а с некоторого времени, появилось и нечто большее, нежели просто своя девчонка. «Увы, не все Псы попадают в Рай.» Мэд
Стало быть, все мертвы. Все, кроме Сид, что делает ее почти что ценным уловом и какое-то время гарантирует что-то вроде безопасности – той, где легкие всё еще работают самостоятельно, тело не завернуто в замасленную холщовую ткань, а в голове нет лишнего отверстия, поспособствовавшего скорейшему упокоению. И да, она действительно знает не понаслышке, где обитает Тедди МакКаллистер. К счастью для Джонатана, единственный вред, причиненный ирландке – лишь его собственный удар прикладом, дабы оглушить женщину и переместить ее в это место с более подходящей атмосферой. К его же несчастью, Джонатан знает, что взывать к ее страху – бесполезно; о мазохистских же наклонностях можно и не заговаривать – патолог, возможно, именно к этому и питает слабость. Но теперь это касается не только их двоих. Это же очевидно: наличие свидетеля (а в данном случае – соучастника) ценно как раз тем, что он, вероятно, располагает необходимыми сведеньями. Возможно, длись эта связь гораздо дольше, возможно, будь патолог привязан к любовнице настолько, чтобы хоть немного приблизить ее к началу в списке своих приоритетов. «Beat me» Самин
Он моет руки с мылом, тщательно, одиннадцать раз споласкивая их, пока кожа не начнёт неприятно ощущаться от влаги. Во-первых, с пациентами нужно быть осторожным, потому что они истощены, они измучены, внутри них – пропасть, залитая тьмой, ни капли света. Разрушающая мгла, из которой не выбраться. Все они были заложниками собственного сознания, жуткого безумия… наблюдая за ними, Мемо ощущал, как боль скручивается внутри в тугой клубок. Сначала он не замечал, как смотрит на него Пенни, как нервически дёргаются её тонкие красивые пальцы. У неё на коже – следы, пусть и выцветшие, почти исчезнувшие. Он бы забил их цветами, чтобы спрятать, но Пенни, конечно, не до этого. Ей вообще не до чего, потому что она погружена в свой мир, и там нет места обычным вещам, и Мемо не уверен, что ему претит подобная версия существования. Может, именно поэтому он не сразу замечает, как она говорит «таким, как мы с тобой». Или не привязывает к этой фразе ничего личного, потому что не может даже вообразить, что подобное возможно, что девочка сможет полюбить мальчика, видя только его внешнюю оболочку. Впрочем, это глупость, только так и может полюбить больная девочка, потому что она слишком погружена в себя, чтобы изучать кого-то ещё. «Погружение в синдром Адели» Гильермо
Проводив настороженным взглядом взрослую женщину, от ладоней которой пахло опасной смесью железа и дерева, Лианна приблизилась, было, к Мари и почти высунулась в окно вместе с ней. Странные мысли бродили в ее голове. Очень странные, облекаясь в грустную ложь разноцветных далеких картинок, как если б где-то и когда-то она точно так же стояла у окна и смотрела в небо с кем-то другим. И был вечер. И было утро. И чей-то приятный для слуха и ласковый голос рассказывал ей, что такое семья, и как будет здорово, когда вернется отец, и будет снова заботиться о них, а они - о нем, и семья снова станет целой. "Заботиться..." знать бы еще, что означает это слово в полной мере. Взгляд Лианны зацепился за заплетенные в косы волосы Мари, и она "поняла". Почти поняла. Даже зверям свойственна забота о своем потомстве: вычесывание шерсти, еда, теплый бок, когда холодно. Что там она говорила? Дрова?.. Она найдет. В смысле, постарается найти. Интуитивно и при помощи "сестры". В любом случае, что бы это ни было, оно находилось снаружи. Поднатужившись, Лианна чуть оттолкнула плечом сородича, вылезая обратно, на крышу, и расправила крылья, оглядывая окрестности. План был предельно простым. Собирать все, что можно, в округе, показывая это Мари. «Самый страшный монстр - это человек...» Лианна

.когда вместо нас останется тьма
Лучшая игра недели
- Посмотри на меня, ЖИВО! Я чуть вздрогнул в плечах, когда он повысил голос и медлил всего пару лишних секунд до того, как поднял голову и заставил себя встретиться с его взглядом. Нет, я не боялся смотреть в его глаза. Не так как раньше. Теперь я лишь знал, что в моем взгляде не одна покорность этому человеку, но есть и вызов. Ты зародил его во мне. И первый раз, когда я решился пойти против него, и был тот вечер, а после и наша совместная ночь, когда я оставил свой телефон. Я ведь знал, что будет дальше. За все приходится платить. Разве нет? И если это плата за то, что я чувствовал с тобой, то это не такая уж и высокая цена. По комнате разносится его смех, а я чувствую, как с ним у меня все внутри холодеет. Он понимает. Отлично понимаем, то появился кто-то, кто толкает меня на нарушения правил, которые он строго прописал в наших с ним отношениях. - И как же его зовут, а, Клемент? Он подошел ближе, положив пальцы на мой подбородок и дернув голову выше, не позволяя отводить от него взгляда. Секунда. Две. Три. Я ведь не осмелюсь произнести твоего имени. Не для него. Клемент			Перемены, пожалуй, зачастую происходят к лучшему. Жизнь не монотонна и тиха, как штиль, поэтому если в ней ничего не происходит, то это первый звоночек к тому, чтобы насторожиться: а точно ли я на своем месте? Испытывая пустоту внутри и пребывая на одном месте в полной уверенности того, что пусть лучше так, чем оказаться в нестандартной ситуации в не комфортных условиях, можно всю жизнь прожить, не зная самой жизни. Оно разве того стоит? Жизнь требует риска. Требует отчаянных мер. Требует, чтобы против нее шли и доказывали, что мы ее достойны. Другое дело, когда у человека нет никаких мотивов менять свою жизнь. Примерно последние два года я стал чувствовать, что мне ничего в этой жизни и не надо. Со мной ничего особенного не происходило и я думал, что мне просто комфортно плыть по течению. Не это ли самое простое, что только может быть? Не утруждая себя ни в чем, можно вечно винить обстоятельства в своих несчастьях, вместо того, чтобы их исправить. Я же был счастливым, как мне казалось, человеком, по меркам общества, но не по своим собственным меркам. Стефан
Did You Search For Me?
Ярмарочная площадь сегодня, впрочем, как и всегда, утопает в детском смехе, перезвоне рождественских колокольчиков и веселой музыке. Продавцы зазывают посетить их палатки, где втюхивают наивным детям и их сердобольным родителям очередную китайскую рождественскую дребедень. В этом году организаторы ярмарки решили оправдать сие действо благотворительностью, и вот ты уже не просто идиот, истративший все наличные на безделушки, которые сломаются, не успеет ребенок освободить их от картонной упаковки, а настоящий филантроп, спасающий жизни бедных сироток. Интересно, хоть малая часть вырученных средств отправится в детские дома, или это очередная попытка толстосумов набить свои собственные карманы, якобы с благой целью? Можете называть меня циником, но не верю я в подобные мероприятия. Когда человек действительно хочет помочь, он перечисляет деньги в фонды помощи, или отвозит вещи и игрушки в приюты, но не развлекается на ярмарках в поддержку нуждающимся! И я бы ни за что не оставил работу в будний день ради экскурса на эту «ярмарку тщеславия», но когда ты – отец 5-летней девочки, приходится поступаться некоторыми своими принципами. Александр			В эти дни, кажется, возможным все, и ощущение, что сказка находится где-то рядом, остается с тобой вплоть до первых дней января. Вот и сейчас, за неделю до праздника, Виктория поддалась витавшему в воздухе настроению. Впервые за многие годы у нее было непреодолимое желание радоваться мелочам и радовать других. Украшенный город, яркие гирлянды, мерцающие в каждом окне, на каждом здании и деревьях, детский хор из частной школы, поющий рождественские гимны своими чистыми голосами, словно ангелы, - все это внезапно навеяло на Викторию чувства, которые она испытывала, наверное, только в детве. Чувства, что чудеса существуют, даже в этом ужасном взрослом мире. И Санта со своими эльфами и оленем Рудольфом, кажется не таким уж и не существующим. Виктория пробивалась сквозь толпу, стараясь не потерять из вида удаляющуюся фигуру женщины в пуховой куртке. В руках у нее был зажат помпон розовой шапки, которою она увидела в снегу, после того, как распрощалась с группой шумных детишек и их воспитательницей. Она знает, кому принадлежит находка. Она помнит, как торчали рыжие косички из-под вязаной шапочки с рисунком пони. Виктория
Feuer Frei!
Сама Элизабет, закончившая отчет, вносила последние штрихи, чтобы все смотрелось красивенько (что взять с этих перфекционистов!), то и дело отвлекаясь на экран айфона и улыбаясь эсэмэскам Грэма. Тот писал что-то о своем дурацком классе, вспоминал поездку в горы, с которых, собственно, началась эта романтичная, пусть и дурацкая, история, интересовался здоровьем енотика. Енотик, которого Лиз назвала Астаротом с легкой подачи Сид, был подарком дорогого-любимого и имечко такое имел неспроста: всю стильную и красивую квартиру Элизабет он разнес, аки демон из Ада.В общем, конечно, что мог Грэм еще подарить своей блондинке? Этим вопросом Элизабет и задавалась, а также задавала этот вопрос Грэму, на что тот парировал: «Ну так отдай назад!». Такое предложение, само собой, оскорбляло тонкую душу Лиз, которая успела привязаться к Астароту как мать к выношенному дитяти, поэтому все предложения были отвергнуты, и только Элизабет собралась задать вопрос – сегодня пицца в баре, или возьмем пива и останемся дома? – когда на пороге вырос начальник отдела. Элизабет			Самое сложное – быть центром всеобщего внимания, особенно когда сам ты от этого не получаешь никаких приятных бонусов. Дорога заняла совсем немного времени, они мчались на машине с такой скоростью словно впереди их ждало лучшее свидание в их жизни. Свидание действительно должно было состояться, правда, когда и с кем Вероника понятия не имела, она с подачи Винчестер могла только предполагать, что за ней уже ведется тщательное наблюдение и хорошо если ищейки ограничатся только им, ведь они в любой момент могли пожаловать с визитом в дом, где необходимо было сохранить совершенно другую атмосферу от той, что гарантировали дурные вести. Именно от этих вестей фон Хорст хотела оградить свое тихое семейное счастье, считай жертвовала собой ради всего оставленного там, за городом в их новой жизни, начатой с чистого листа. О, как она хотела бы, чтобы все написанное, сделанное и сказанное год назад попросту было стерто, чтобы ее жизнь действительно писалась с чистого листа, но кажется одного желания было недостаточно, необходимо было сделать что-то более значительное и стоящее, но что именно Вероника никак не могла понять. Вероника
Пограничное состояние
День начался в принципе неплохо, за одним исключением: его старая подруга - почти что сестра - решила вдруг навестить его, поболтать о том, о сем. С одной стороны Кэри совсем был не против, ибо им есть о чем поговорить, а с другой стороны она хотела увидеться именно сегодня, а мужчина не очень-то любит, когда его планы резко меняются. И вместо того, чтобы, к примеру, заняться работой, которую он (по собственной воле) взял домой, он должен нестись черт знает куда. Так и в этот раз, только за парой исключений: он собрался наконец-то отдохнуть за просмотром чего-нибудь и к счастью, Галлахеру не нужно ехать неизвестно куда. Сэм предложила приехать к нему домой, предварительно уточнив адрес. Хоть какой-то плюс, помимо очевидного. Поэтому сейчас они сидели в гостиной, вспоминая прошлое и рассказывая о настоящем, за бутылкой виски. Правда Кэри не собирался сильно напиваться, в виду нежелания идти завтра на работу с дичайшим похмельем и перегаром. - Не против, если я приму душ? После самолета совершенно не было времени забежать в свой номер отеля, - с притворно-капризным тоном, произнесла девушка, для полноты картины надув свои накрашенные ярким блеском, губы. Кэри			Пожалуй, можно с уверенностью сказать, что жизнь без отцовского контроля пошла Хью на пользу. Он научился быть более самостоятельным и решать возникающие проблемы как взрослый, а не прибегать к прежним методам и помощи старших. Конечно, иногда все же приходится просить о чем-то более опытных знакомых, потому что бывают случаи, когда самому не справиться. В остальном же незнакомый человек вряд ли мог бы сказать, что стоящий перед ним парень еще несколько месяцев назад был наследником состояния богатого отца. Хьюберту не известно, является ли он сейчас таковым, потому что с тех пор они практически не общались. Он решил строить собственную жизнь, раз уж глава семейства не желает смириться с выбором младшего сына. Старший близнец все равно уже давно лишился права унаследовать хоть что-то из-за своего не слишком выгодного положения. После того, как некоторое время назад Рэя забрали обратно в лечебницу, жизнь Хью понемногу начала приходить в норму. Ну, настолько, насколько это возможно. След от глубокого пореза все еще болит, хотя уже не так, как первые дни, да и таблетки помогают заглушить это неприятное ощущение, когда становится совсем плохо. Хьюберт
С закрытыми глазами
Они застыли во времени и пространстве, как мухи в янтаре. Один день сменялся другим. Бессмысленное существование в каменном склепе, где обитатели давно мертвы душой. Монстр и его излюбленная игрушка – противоестественное явление. Попадая в нормальное людское общество, они выглядят занозой в плоти. Окружают себя гнойными нарывами. Воспаленная ткань, как оборонительные валуны возвышается над головами. Ирландка отталкивала всех на безлопастное расстояние. Нажала на кнопку таймера обратного отчета. Ждала того дня, когда в двери проклятой тюрьмы перестанут стучаться друзья и желающие помочь. Так будет правильно. Девушка хотела исчезнуть с лица земли, не оставив о себе воспоминаний. Жаль, не знала в чью руку вложить волшебный ластик, стирающий лишнее и уродливое. Все, включая монстра, зациклились на необходимости сохранить ее никчемную жизнь. Бен приходил трижды на дню. Подталкивал к ногам поднос с едой. Часами ждал реакции. Уговаривал поесть. Злился на отсутствие какой-либо реакции со стороны пленницы. Едва сдерживал рычание. Уходил. Хлопал дверью или наоборот закрывал ее нарочито осторожно, словно опасался истерики. Возвращался. Хватал девушку за плечи. Мария			Существуя в заточении, Бен давно уже забыл, что значит говорить и общаться. Изредка вел односторонний диалог с Марией. Ему никто не звонил, а если и звонили, те разговоры заканчивались парой его вымученных фраз и короткими гудками в трубке. Он попросил доктора перестать копаться в его мозгах. От него Бен взял визитку его знакомой, обещая позвонить и записаться на консультацию. Нужно было как-то сдвинуться с этой мертвой точки. Избавиться от зверя - гнетущей болезни внутри него. Все чаще он общался с тишиной и тьмой. Пытался собрать свои мысли опять воедино. Но каждое утро они рассыпались, покуда Бен преступал порог комнаты девушки. Ее стены скопили в себе слишком много боли и грусти. Оказываясь около нее, невольно опускались руки. Хватало заглянуть в чернеющие глаза и ему силой требовалось толкать себя, чтобы двигаться дальше, опять возвращаться к ней, молить о невозможном. Молить о том, о чем она уже не услышит, ведь сочтет все его слова враньем. Бен сам подтолкнул их к этому, где они находятся сейчас. Вроде бы и рядом. Вроде бы он стоит всего в паре метрах от Марии. Только дотянуться до нее так сложно. Это расстояние не преодолеет его сердце. Не прикоснется к ее сердцу. Бенджамин

Элизабет посмотреть	Уильям посмотреть	Джиневра посмотреть	Адам посмотреть	Амелия посмотреть	Рипли посмотреть

Цитировать Сообщение 34

Поделиться352017-04-18 20:03:47

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Как же он сейчас проклинал все на свете, как же ненавидел себя за то, что вообще решил прилететь сюда, какого гребаного Хрена Петровича он решил, что именно сюда нужно лететь на залечивание старых ран. Ох, Донован, вероятно был чересчур прав, предположив, что кэп с глузду съедет при новом визите на остров. Точно съедет, ты чертовски прав, засранец. Холодное стекло чуть-чуть остужало бушующее под тонкой кожей пламя, но не сказать, что сильно это помогало и хоть как-то спасало хрупкое душевное равновесие Джастина. Внутри него снова зашевелились и расправили кольца страшные голодные твари, разрывая когтями внутренности и мышцы, наполняя тело болью и яростью, вселяя в голову только одну навязчивую идею... Сорваться на ком-нибудь. Съездить от души по черепной коробке, выпустить нафиг кишки (хотя Джастин не настолько кровожадный товарищ). Это чувство невероятно жгло, сводило с ума, вынуждало сканировать взглядом местность в поисках жертвы. Но Джастин был сильнее. Удар. На этот раз точно по металлической раме. Больно. Скрежетнули зубы. Ничего, он еще поговорит с Уиллом, когда будет, черт возьми, не так больно. Но вместе с ударом, причинившим секундную агонию костяшкам, злость куда-то растворилась, преобразуясь в сосущую душу печаль. Сердце потихоньку замедлило свой бег, теперь спокойно тикая бомбой замедленного действия где-то в висках. Вдох. Выдох. Может быть все было бы иначе, если бы не сложившиеся обстоятельства. В его лицо снова пахнуло теплым воздухом сентября, бросило в глаза пыль и листья, а тело обняли порывы ветра, мешавшего тогда петь. В ушах снова зазвенело властное: - Ты можешь! Пой громче! Я тебя не слышу! читать продолжение: «Вы так не любите меня, вы не устали?»
Дорогой Джастин! Обычно ты привык, что я выражаюсь по-другому, но сейчас мне хочется высказываться именно так. Прежде всего, прими мои поздравления насчет лучшего поста - ты действительно заслуживаешь быть лучшим, и это даже не неожиданно, хотя от этого не менее приятно. Играть с тобой, как ты знаешь, мне всегда нравилось, эмоции твоего персонажа просто бесценны - такие откровенные, такие чистые и живые, что всякий раз я восхищаюсь твоему таланту передавать их. И задумки, возникающие у тебя, достойны отдельной строки: они все интересные и нетривиальные, и из всего этого вытекает плавно следующее. Джастин! Я так рад, что ты вернулся, что ты снова здесь; и полностью уверен, что в этой радости я не одинок! Ты принял правильное решение, уверен также, что тебе не придется жалеть о нем, и что дела твои пойдут в гору, ты будешь полон вдохновения и окружен самыми лучшими людьми. Могу только надеяться, что среди этих людей смогу быть и я) Ещё раз поздравляю, мой дорогой лютобешеный Джа) (с) Рауль Кто там говорил про споры на деньги? А про то, что не доволен своими постами? И пусть этот пост, признанный лучшим, написан не мне. Но я то знаю, что выбирали из двух. Поэтому пишу без оглядки. Я тут села посчитать сколько лет мы играем как будто бы вместе, но вечно где-то в стороне. В любой компании, в любой истории выуживаем самое душевное, и пока в параллельных реальностях повороты и перекрестки сменяют друг друга со скоростью, неизвестной ни одному спидометру, мы мирно и трогательно пишем о главном. Щемящее в сердце, родное. Помню, как сообщили мне о твоем возвращении, на кухне за стаканчиком вина. Обида на то, что о таких вещах узнаю из третьих рук - ерунда. Важнее предвкушение невероятных игр, новых историй, впутанных в тайны чужой души, плеска волн, ирландского фольклора и виски. Можно сказать, я знала заранее, что так будет. За все эти годы, которые прошли мы бок о бок, хоть и не всегда друг с другом, ты шагнул далеко вперед. Ты научился простым словом, незамысловатым слогом, создавать бурю эмоций, сбивающую с ног. Меняя ритмику и нюансы стиля, ты вживаешься в характер каждым словом. Как будто читаешь дневник персонажа. И это - самое дорогое. Я помню, как бегут мурашки от твоих Ледяных Королей. Помню, как заставляют улыбаться наивные и светлые Духи Леса. Но взбалмошный, непосредственный и болтливый Джастин, выросший на моих глазах, особая квинтэссенция горя и безответсвенности. Живой, развивающийся, растущий. Особенно дорогой. Спасибо тебе за то, что всегда подхватываешь мои идеи, тонешь в безумии, которое все сильнее с каждым нашим новым игровым витком. Что как в омут бросаешься в эту мою вечную драму. (я ведь даже в Индии сумела драматизировать всё) Что не боишься неоконченности, каждый раз вновь и вновь. Спасибо за эмоции, за это попадание, всегда в самое сердце и душу. За то, что зудит в пальцах желанием настрочить ответ. Отпустить все те образы, что роятся в голове и не отпускают, не уходят. Я рада, что ты вернулся. Правда. Расти еще. Твори еще ~ С самой заслуженной наградой тебя поздравляю! (с) Джэнни

Лианна	Рокки	Уильям	Эмили	Бенджамин	Мария

– Ну, смотри – кухню еще несколько часов не закроют, – освободив руки, Дуглас уселся в кресло и впился тонкими губами в край бокала, постанывая от наслаждения, слизывая красный след со щетины. Обоняние сразу рассекретило аромат оливкового масла, им сбрызнуты аппетитные пухлые яйца-пашот, что красиво устроились в рваном салате корн и бархатно-горьких листьях одуванчика. При мыслях о том, как собирают белым сухарем остатки соуса и дожевывают ломтики бекона, рты их наполнялись слюной. Они стали еще роднее, ближе, воровали друг у друга еду и наперебой говорили о добрых и хороших людях вокруг, о теплоте и чистоте чувств, обо всем том, что их объединяло. Хьюстон рассказывал о своем брате, о том, как сильно любит его, жаловался на понимающую бедность своей семьи, на то, как глубоко переживает расставание с ними, как бесцельно тратил жизнь на пустые споры; после второй бутылки ликера признался, что когда-то собирался посвятить себя детям, да-да, хотел жениться. Болтали по привычки негромко, но весьма ясно и пусть за ближними столами вокруг них разношерстные гости были заняты своими ужинами, между тем по возникающему молчанию, по удивленным взглядам соседей, по навостренным фигурам отмечали, что к их переговорам прислушивались, взглядывая время от времени с заискивающей опаской да слетаясь подобно рою мух. «Houston, we have a problem» Дуглас
Ее слегка распухшее запястье хранило тепло поцелуя мужчины и все так же бережно покоилось в его руках. В мгновение повисшей тишины она смотрела прямо в глаза человеку, который только что сознался в той же самой отчужденности, что по пятам преследовала ее саму. Сердце пропустило два удара прежде чем забиться с новой силой, возвращая нездоровой бледности лица легкий румянец. - Дэвид, - она пыталась подобрать слова, но не могла сделать ни этого, ни разобраться в собственных эмоциях. Заставляющий задыхаться страх перед одиночеством отступал от одной мысли о том, что сейчас с ней есть кто-то, кто понимает без слов, кто испытывает то же самое. С другой стороны она боялась его. Открывшись однажды, незаметно для себя пропустив Стэнли через все перепоны спрятанной за множеством замков души, она обожглась слишком сильно. Опаленные нервы приносили боль каждым прикосновением к коже, словно ее и не было вовсе. - Я... - вместо продолжения в голове метались обрывки фраз, каждая из которых подходила как нельзя кстати, и каждая из которых была сейчас отвтатительно-лишней. «see I wanna move, but can't escape from you» Каролина
Вниз спускается не лифт. А я. Все ниже и ниже. В ту пропасть, где и есть мой дом. Я ведь даже привык к тому, что моя жизнь никогда не окрашивается в яркие оттенки, которые я разглядел на твоих картинах и пожелал к ним прикоснуться, а ты мне позволил. Но лишь играя со мной. Давая мне увидеть цвета, а после опрокинул банку с черной краской, которая вновь окрасила все вокруг меня в один лишь мрак. Непроходимый. Он настолько плотный, что окутывая мои легкие, он не позволяет чувствовать того, как кислород проникает в легкие. И вокруг меня запах серы, что пропитывает воздух. Это сгорает моя жизнь. Это сгорают остатки веры в чувства, в которые я вдруг поверил. Наивно. Ты наигрался. А я ничего не могу с этим поделать. Но ведь хочу. Хочу вернуться. Подняться. И проорать тебе во все горло, что не сдвинусь с места, пока ты мне не расскажешь того, за что именно ты так со мной поступаешь. Подняться и проорать во все горло, срывая голос, что сдохну лучше у твоих ног, но не сдвинусь с места. Сказать, что вот так просто, у тебя не выйдет от меня избавиться. Ты дал себя полюбить, и я ведь вдруг поверил, что и в тебе увидел ответные чувства, о которых мы с тобой всего лишь не успели поговорить. Мало времени. «.быть живым без тебя» Клемент
Сегодня Джордан поняла, что вечеринки здорово отличаются от тех, что случались в её воображении. Там, в самом сердце фантазии, весело было всем, каждый чувствовал себя уверенно и расслабленно. А здесь… девушка обвела присутствующих взглядом, задержалась на их улыбках, горящих глазах, тайком ищущих объективы камер, и готовых подать нужный сигнал мозгу, чтобы тело приняло выгодную позу. Сама же она тщательно пряталась за стаканом с водой, время от времени делая небольшие глотки, убивая сим действием сразу двух зайцев: развлекая себя и придавая занятой вид, когда вдруг приходилось пересекаться с кем-то из приглашённых гостей взглядами. В такие моменты Джордан казалось, она может читать их мысли. Нетрудно было догадаться, что означало недоумение, написанное на их лицах. Она была здесь явно лишней, не вписываясь в окружающую действительность. На модель она не тянула при всём желании, так как не вышла ни ростом, ни плотным телосложением. Честно говоря, такие вечеринки настоящий рай для тех, кто любит упиваться жалостью к себе и выискивать у себя недостатки, потому на что последние на фоне всех этих шикарных гостей в дорогих и брендовых одеждах вылезали как грибы после дождя. «Отель Mandarin Oriental» Джордан
Это все от поэзии. Это от долгих лет работы за столом, когда в моем вооружении единственно бумага и ручка, когда мой меч - это моя мысль, и я проливаю чернильную кровь своих идей, наклоняясь над поверхностью и щурясь, как подслеповатая крыса. Я люблю прерывать занятия поэзией для чашки кофе с коньяком, для крепкой сигареты, которую докуриваю каждый раз до самого фильтра, обжигая кончики пальцев. Они слегка пожелтели от долгих лет курения, а сердце все чаще пускается в пляс тогда, когда я просто лежу на диване и смотрю телевизор. Кофеин убьет меня при помощи сердечного приступа. Мне нравится осознавать простые истины: что рано или поздно я умру, что летом трава такая же зеленая в Нью-Йорке, как и в Питере, что мой муж больше меня не любит. Он делает вид. Повинуясь привычке, он все чаще просто играет нужную роль, чинно целуя меня в щеку, чинно ложась со мной в постель спать вечером. Ложась, но не прикасаясь. Он не ложит, и даже не кладет на меня или в меня хер - и во мне растет возмущение. Во мне растет нежелания поддаваться обстоятельствам, но так же - ему. Противоречивый бунт оканчивается новой сигаретой, новой бутылкой вина и прогулкой с новыми и новыми знакомыми, которые лечат мои настроения. «Дым по ветру, погас огонь.» Андрей
Интересно, уже можно поднимать панику? Звонить в полицию, в больницы и морги, его родителям? Что я, черт побери, должен со всем этим делать? И советы "сидеть и ждать" тут явно не уместны. Да я первому же такому советчику смажу кулаком по физиономии, было бы кому... Только вернись. Я тебя собственноручно придушу, пакостник мелкий! Что ты сделал со мной, а? До чего довел?! На кого я стал похож? Будто одержимый мечусь из угла в угол, обшариваю все норы в поисках тебя, потому что без твоей язвительной, склочной, обидчивой персоны, моя жизнь пресна и пуста, а за грудиной так мерзко ноет, что хочется разворотить ребрами достать этот болящий комок, лишь бы только не чувствовать. Это все вина, я знаю, но и от этого не легче. Сколько я проспал, после того, как вернулся с поисков? Боже, какая же каша в голове. даже цифры на экране мобильника кажутся незнакомым кодом, в который запрятано точное время и чтобы его разгадать, надо подключить извилины. Но как это сделать, если все мысли заняты только тобой? И если я еще не сбрендил окончательно, то очень близок к этому - обратный отсчет запустится сам собой. «работа не волк, работа - тюлень любви» Юджин

The Phantoms Of Ourselves
Лучшая игра недели
И те сомнения, что были у нее, когда ей предложили присоединиться к ужину, сейчас казались глупыми. И пусть после этого эти ребята ее прибьют в подворотне, зато она будет сытой, и главное сейчас - попытаться съесть как можно больше, а еще можно попробовать стащить один бутерброд в кармане толстовки. Когда основной голод был утолён, ребята стали переговариваться между собой, говорить, на интересные им темы, не обращая внимания, на Вик. Лишь один из них спросил в какой-то момент: «звать-то тебя как?», а другой постоянно бросал на нее непонятные взгляды. Она представилась как «Мак», ведь перед ее глазами, как раз проплыл поднос с мороженым МакФлури. И только после того, как она ляпнула, что ее зовут Мак, она поняла, что сделала глупость. Почему она не могла назваться кем-то другим? Ведь это такая очевидная выдумка, навеянная окружающими вещами. Но только Надоедливый сразу провел параллель, и никто больше не заметил, как Вик потупила взгляд, когда он попытался, пусть и в шутливой форме, раскрыть ее. Она не хотела говорить свое имя. С одной стороны она не знала этих парней, с другой ее просто раздражало ее полное имя - Виктория. Викторией может быть королева, а для девчонки детдомовца – это слишком круто. Виктория			Ксан не прошел и двадцати метров от Макдака, как уже и думать забыл о Виктории, коллегах по группе и прочих мелочах, совсем недавно занимавших его мысли. Еще бы. В такую промозглую погоду сложно представить, что кто-либо из бегущих под дождем думает о чем-то другом, как не о своей горячей постели и кружке согревающего чая. Вот и Ксан не был исключением из общего правила. Несмотря на надвинутый чуть ли не до самых ушей ворот куртки, он чувствовал, как самые пронырливые дождевые капли проникают под плотную ткань одежды и стекают по спине. Парень в нетерпении переминался с ноги на ногу, ожидая зеленого сигнала светофора, и думал о том, как сильно устал за последние дни, как ждал свой чертов выходной и какой же мудак этот Пит, чью смену Ксану сегодня придется отрабатывать в клубе. Босс обещал не накладывать лапу на его чаевые, если парень выйдет сегодня на работу, но не слишком ли слабое оправдание для человека, что последний раз спал не более 4 часов, даже не помышляя о том, что в следующий раз его голова коснется подушки не раньше, чем через сутки? Конечно, он мог отказать боссу, сослаться на занятость, семейные обстоятельства или даже выдумать какую-нибудь внезапную поездку. Но слишком уж тот был злопамятным. Александр
gonna hurt like a motherfucker
Джерри винит во всем, естественно, не свой стиль вождения, весьма нервный из-за никак не отпускающих его эмоций, а подзаброшенные лесопосадки, колею вместо трассы, и то и дело грозящие распахать днище коряги. Почему он повез её здесь, через ебеня, Фаррелл не может для себя объяснить иначе, чем «Ну бля, психанул». Сам факт, что парень начал хоть что-то адекватно осознавать из происходящего – уже большой плюс, учитывая, как играючи он чуть не выписал себе очередной приговор на заключение. Джер старается дышать размеренно, отчаянно вспоминая, что ему советовали всякие психуёлоги для усмирения агрессии. Поначалу у него даже получается, и Лив косвенно помогает своему подопечному успокоиться, открывая окно и впуская в салон свежий воздух. Холод бодрит, отрезвляя сознание. Да ну а хуле, что действительно сейчас на неё кричать, пусть Джерри так и подмывает повысить голос и навыёбываться на Оливию. Она абсолютно пьяная и вряд ли что-то наутро вспомнит. Фаррелл сам-то рад бы себя не сдерживать, но что ей сказать? Злоба на Лив вертится и топчется где-то на уровне солнечного сплетения, неожиданно сильная и какая-то обиженная. Уильям/Джерри			Крепче сжав плечо мужчины, Лив почувствовала, как напряглись руки Фаррелла, удерживающие руль. Фантазия начала играть с блондинкой в недобрые игры, подбрасывая разные комбинации между телом Маккарти и этими руками, раздувая внутри всепоглощающий огонь. Её не волновало, как она будет выглядеть на утро, что там о ней могут подумать и какие у данных действий будут последствия. Ради справедливости стоит отметить, что подобные мысли посещают светлую голову красавицы не первый раз. Однако, впервые она не отмахивается от них как от назойливых мух, уповая на регламент взаимоотношений между психологом и его подопечным, а ныряет в омут с головой, тяжело дыша и позволяя воображению доводить её до точки. Ясное дело, всему виной алкоголь, подкинувший баллов в характеристику «смелость», заняв их у «сдержанности». Джерри дергается, но Оливия даже и не думает принимать это во внимание, тем более как знак отказа. Его слова она не слушает намеренно, потому что, что бы он там не плел, она твердо уверена, он хочет того же, что и она. Пожалуй, даже если это не так, в алкоголе крови не обнаружено, так что Лив спокойно позволяет своей голове работать за двоих. Эмили/Лив
Life's a journey not a destination
На самом деле, Ник сама просила не спойлерить ей маршрут. На самом деле, Ник прекрасно смотрится и без купальника. На самом деле, Арчи не сводил с нее глаз, не без должного удовольствия наблюдая, как вода пропитывала ее белье, смывала жар с ее тела, как липли к шее и плечам ее волосы. Не то чтобы он ничего подобного раньше не видел, нет, но третий месяц без женщины – тоже срок для человека, всю жизнь пребывавшего в окружении представительниц прекрасного пола. Возвращаясь к теме запретов, тхеравада не запрещает удовольствия, включая плотские, но она запрещает удовольствия ради одной только плоти, запрещает различного рода девиации, насилие и нездоровые мотивы для получения удовлетворения. Тхеравада даже не запрещает полигамию: некоторые учителя, напротив, поддерживают и активно продвигают идеи любви ко всем женщинам, готовым принять подобного полигамного буддиста в своем будуаре и получать от него удовольствие без корыстных целей. Тхеравада гласит, что холостяк не просто может, но должен пользоваться своим свободным положением, потому что строгие запреты и ограничения делают человека рабом своих запретов. Арчи			- Я понимаю, о чем ты, - доверительно сообщает Ник, намотав на ус еще одно воспоминание, которым с ней поделился полный сюрпризов и пьяных выходок хирург, - в младших классах я наклеила переводную татуировку в честь своего мужа – он был старше и учил нас литературе – две коалы на ветке, кажется, они облизывали огромное сердце. Любовь прошла, - пожимает плечами Картер, - коалы начали смываться и больше походили на серую жижу – и я говорила, что это символ моих мозгов. Выкрутилась, я знаю. Как бы еще сказать помягче Арчи, что фотографии ей делать сейчас вот вообще не из чего, и что если он надеется, что это путешествие к старому монастырю – первое и последнее, то он заблуждается? Как-нибудь позже, а пока пусть плавает себе, смеется – глядите, и не скажешь, что ему тридцать восемь и скоро радикулит замучит, знай себе, несется в воде, показывает кита, сверкает влажной коже, которая так и блестит в солнечных лучах, кое-где пробивающихся сквозь пышную листву ближайшего дерева. Не то чтобы Ник была фанатом Эдварда Каллена, но ох уж эти флюиды. - Только не слишком насыщай, ладно? – улыбается в ответ таксистка, - моя адаптация весьма коварна – я могу отключиться в сон в любой момент, и я в принципе не брезглива. Ник
(не)контролируемое безумие
Это путешествие было целиком идеей Миранды, это ей не сиделось дома и хотелось приключений, а он, Роджерс, вполне счастлив был, коротая дни за книжкой или фильмом. Но сейчас он впервые был рад инициативности своей подруги, иначе бы вряд ли оказался в этом мотеле рядом с этим рыжиком, который так откровенно нравился и которого хотелось узнать получше. А еще этот мотель, в котором ему было спокойно и уютно, хотя Гейл ощущал смутное беспокойство, но какое-то безотносительное, понять, что именно волнует – невозможно. Просто Роджерс впервые за несколько лет чувствовал себя наивный юнцом, который впервые влюбился… Он неуютно вздохнул, спешно следуя за рыжим. - Его нашла Миранда, в прошлом году они сюда ездили с парнем, когда им захотелось острых впечатлений. Потом привезла и нас сюда, хотя я изначально был против, потому что мне страшновато, честно говоря… А тебе здесь нравится? На самом деле, экстремалом в их компании был Пит, который вечно попадал в истории, но Миранда не далеко от него ушла со своей страстью ко всем страшному и темному… Рокки			- Сэр, но ведь никто не узнает, - выступил он вперёд, улыбаясь примирительно. – Пиво мы и с собой могли привезти, а вам выручка не лишняя будет… Он многозначительно обвёл взглядом убогое помещение с отсыревшими стенами, с которых хлопьями осыпалась столетняя штукатурка, не было похоже, что мотель процветает, да и в такой глуши, какая полиция? Кажется, упирался менеджер только из принципа, да ещё из вредности за то, что ему не дали нормально поспать. Если сам обломался, то нет ничего лучше, как испортить праздник другим. - Молодой человек, - лоб старичка сложился над тонкими бровями забавной гармошкой, он стянул с себя очки в грубой роговой оправе и принялся протирать их засаленным платком, не то, пытаясь придать себе боле важный вид, не то, заставляя своих собеседников понервничать. – Два года тому назад у меня тут останавливаясь одна компания, такие же, как вы, - мужчина иронично усмехнулся. – Случились неприятности, мне пришлось отвечать. Я не против, если вы купили что-то в другом месте, но меня увольте, сэр. Не хочу никакого отношения к этому иметь. Энджел
Как нам это понравится?
Дональд мерил шагами свои апартаменты в отеле, в пепельнице дотлевала сигара, лёд невостребованно таял в стакане односолодового виски. А мужчина все никак не мог вычленить ту противную червоточину, что маячила на грани сознания каждый раз, когда он думал о предстоящем бракосочетании. Привычка жить в отеле появилась исподволь, еще когда он состоял в городском совете: политик часто засиживался на работе допоздна, а вставать рано не любил, поэтому тратить бесценное время на стояние в городских пробках или давку в метро не желал. Опять же, это позволило сократить штат обслуживающего персонала в городском доме и незаметно встречаться с теми людьми, знакомства с которыми не афишируют. Живя в пяти минутах от работы, он даже иногда успевал погулять по утрам с собакой, а если нет, то в отеле всегда находилась парочка горничных или коридорных, готовых прогуляться с псом за десятку. Обычная холостяцкая жизнь, с укладом которой он пока не собирался расставаться, даже не верится, что завтра в мэрии... "Мэрия!.. Вот же оно! Я кретин!!!" Барренс кинулся было к телефонной трубке, но увидел на табло безжалостное полтретьего и отложил аппарат до утра. Нет, жениться в мэрии было решительно невозможно. Дональд			- Вы полны сюрпризов, мистер Барренс, - иронично отозвалась Рэйчел в трубку своего мобильного, стараясь сдержать зевоту и старательно делая вид, что она встала, давно встала и нет, ее не «только что подняли» с постели, заставляя выбираться из-под уютного одеяла. Время каким-то образом умудрилось «настать» даже раньше, чем она думала, и утро 16-го принесло первый сюрприз. Что-то в глубине души Рэйчел смутно подозревало, что сама церемония произойдет не здесь, не на Манхэттене и даже не в Нью-Йорке, но предупреждение об этом хотелось бы получить хотя бы накануне вечером, а не за полчаса до выхода из дома. Или меньше? – Который час? – уточнила, всё-таки сладко зевнув, и заверила адресата в одном: - Да, хорошо. Буду внизу через 20 минут. «И Стюарт будет тоже… Опоздаешь – прибью», - ворчливо аукнулось в голове, пока Рэйчел отбросила телефон и, накинув на плечи халат, дошла до одной из своих гостевых комнат. Стук в дверь прозвучал лучше всяких будильников. Все-таки… решение оставить свидетеля ночевать у себя оказалось самым правильным из принятых за последнее время. - Стю! Просыпайся! На сборы нам 20 минут, - «даже меньше», - ее внутренний таймер уже работал, отсчитывая секунды в обратную сторону. – Стюарт! Ты слышишь? Рэйчел

Алиссия посмотреть	Рипли посмотреть	Дамиан посмотреть	Джонатан посмотреть	Даниэль посмотреть	Вероника посмотреть

Цитировать Сообщение 35

Поделиться362017-04-25 19:44:44

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Возможно, что для женщины, которой я была в прошлом и о которой на данный момент не помнила ничего, мое согласие на поддержку со стороны мистера Голда было бы крайне оскорбительно. В глубине своей души, которая для меня оставалась потемками вот уже почти год я чувствовал, как мое внутреннее я вопит от возмущения, но продолжала действовать наперекор желаниям той женщины которой я была. Если серьезно, то именно это я считала правильным, то, что случилось со мной, то что якобы разбило и погубило меня в конечном счете и не без помощи психотерапевта стало считаться вторым шансом, ластик что прошелся по написанному и превратил некоторые строки в бессмыслицу. Я не без труда вдела серьгу в ухо, уколов при этом палец, тихо выругавшись поспешила прижать его к губам. Эти попытки продеть серьгу едва не стоили мне правой мочки уха, которая сейчас по ощущениям ныла и пульсировала болью, словно ее прищемили. Пока краснота не сойдет оценить по достоинству всю красоту украшений, присланных мне Алистером я не могла, взгляд концентрировался на красных слегка оттянуты мочках, не замечая мерцающих в искусственном свете драгоценностей. У моего бывшего компаньона все было замечательно со вкусом, удивительно, но он точно угадал не только размеры, но и мои собственные пожелания. Единственное что меня смущало – цвет. Голд отдавал предпочтение красному, а я с момента возвращения всячески этот цвет избегала. Внутренняя борьба длилась недолго, я надела присланное платье, но все оставшееся время думала, что было бы замечательно, если кто-нибудь опрокинет на него бокал со своим напитком и у меня появится веский повод сменить наряд. читать продолжение: «It's My Faith»
Да ты видела (с) Идеальный отмаз. Так вот Няша моя, то что я сейчас пишу, ты не видишь. Потому что я спрятался на кухне и разговариваю с тобой о том, как отправил вопрос о работе Борису Петровичу. А как я сосредоточено пишу, словно пост тебе. А ты бегаешь такая еще и отвлекаешь меня. Чуть не запалила. Но одного моего взгляда полного гнева, негодования и ты такая «ОТСТУПАЕМ» и бежишь обратно в комнату. Пока я залипаю. Не будет озвучивать на что именно я залипаю. Но в общем ты поняла. Так вот свет моих очей, счастье моей души, и еще много много разных приятных слов. Поздравляю тебя с лучшим постом недели. Ты заслужила его. Правда для меня ты заслуживаешь лучший пост каждым своим постом, но это совсем другая история. Так круто ты можешь описывать эмоции и состояние своих персонажей. Что каждый раз я читаю их подобно мальчику, который не может связать и двух слов перед девочкой. Ну нереально же настолько чувствовать. Но тебе это удается, и я остаюсь в полном восторге. Хочется с одной стороны визжать. А с другой с лицом обладатель которого напрочь лишен интеллекта спросить наитупейший вопрос «А это вообще реально?». Не в меньший восторг я прихожу, когда ты описываешь окружающую тебя обстановку или внешний вид. Это тот самый случай, когда занавески на окнах имеют чертовски важное значение. Ведь твои описания так прекрасны и лаконичны. Может я тебе не говорил, но несмотря на то, что до того момента как мы с тобой начали играть я жил в ролевом мире уже около четырех лет. Игрой это назвать нельзя. Ведь по-настоящему раскрыть моих персонажей и меня как их творца смогла только ты. Вдохновить их и меня на новые посты. Придать им настоящей жизни. А не тех картонных фраз, которыми они разговаривали до того, как в моей жизни появилась ты. И пусть это ванильно, тупо и избито. Но ты ворвалась в мою жизнь подобно урагану и перевернула ее с ног на голову. Ты тот человек, который может меня развеселить, когда мне грустно, поддержать, когда я уже и сам не верю в свои силы и быть рядом, когда мне это необходимо. Правда мне необходимо, чтобы ты всегда была рядом, но это опять же совсем другая история. Ты человек, который делает меня счастливым улыбкой, взглядом, постами, обнимашками, просто своим присутствием. И я стараюсь сделать всё, чтобы и ты тоже была счастлива. Поздравляю тебя с лучшим постом и крепко, крепко обнимаю ** (с) Алексей

Джастин	Самин	Александр	Виктория	Дитрих	Лианна

Иногда я люто ненавижу этот город. До икоты, до зубовного скрежета, до печеночных колик... Настолько, что я с радостью сбросил на него пару бомб, чтобы стереть с лица земли. Этот город престарелая шлюха: сколько ботокса не закачивай - гнилое нутро не спрячешь, как не спрятать трущобы за блеском благополучных кварталов. Отвести глаза - да. Впрочем, люди охотно не замечают дерьмо под ногами, до той поры пока в него не ступят. Город перемалывает жизни своей щербатой пастью, и если не сумел приспособиться и стать сапрофитом, то выход у тебя один - через клоаку. В конце концов, особой разницы нет будешь ты просто дерьмом или дерьмом в блестках, суть от этого не меняется. Иногда мне хочется сбежать отсюда. Куда-нибудь в дикие прерии Техасчины или в глушь Алабамщины. Да все равно куда, лишь бы можно было подставить лицо солнцу и ветру, в кои-то веки вдохнуть не городской смог, а воздух... И проснуться ночью в панике от непривычной, пугающей тишины, разбавляемой лишь стрекотом кузнечиков в траве. Нет, так бы я жить не смог. Я - до мозга костей городской ребенок, вскормленный молоком со вкусом выхлопных газов. «Вот и встретились два одиночества...и понеслась душа по кочкам.» Юджин
- Я хочу показать тебе кое-что, родной. Поедем. И они едут. Без лишних объяснений и деталей. Марк лишь спрашивает дорогу и ведомый Колманом, направляет авто по трассе из Голливудских холмов к Пасифик-Палисейдс. Озадаченный, он не уверен в том, что их ждет в одном из самых элитных районов Лос-Анджелеса. Уэйд хочет на пляж? Там весьма живописно. За все годы, что были у Марка и Уэйда, они объездили весь ЛА от Южного до Северного побережья. Они гуляли по Беверли-Хиллз, засматриваясь на особняки и виллы звезд, а также ловили волны на берегах Малибу и Венис. В народе Пасифик-Палисейдс называли местом, где горы встречаются с морем. Марк не уверен, но кажется один из его дней рождения, они с Уэйдом как раз провели в этом месте - любуясь закатом и занимаясь сексом на заднем сидении мустанга. Двадцать минут проведенных в дороге исчерпывают себя. Уэйд просит остановить машину у отдельно стоящего особняка обнесенного кованной изгородью. Громадное здание утопает в зелени, располагаясь у подножия холма. В стороне шумит прибой и несмотря на позднее время, слышен одинокий крик чаек. А может быть это совы запрятались в кронах деревьев? «всего на миг, я перестал дышать тобой...» Натаниэль/Марк
«Что за всем этим скрывается, Адам? Неужели тебе хватило тех ничтожных пары-тройки лет, чтобы твое сердце перестало болеть?» - чуть щурится Андромеда, усмехается еле слышно, не страшится показать свое разочарование, но за вечной печатью печали на ее лице оно едва ли будет замечено. - А я думаю, что мы всего лишь заложники обстоятельств, - отозвалась Андромеда, спустя несколько секунд молчания – эти киношные жесты, недомолвки и красноречивые паузы, к чему они, неловкие, скомканные, невнятные? «Наша с тобой история соткана из таких вот обстоятельств – заложники собственных демонов, запутавшиеся, ослепленные… Что с нами стало, Адам? Куда ушло из наших рук все то тепло, которое по крупицам собирали мы каждую новую осень, проведенную рядом друг с другом?» - Откуда ты узнал о том, что я сменила фамилию? – с подобием горькой усмешки на губах спросила Андромеда, обращая свой взгляд в сторону Миллера, но задерживаясь на его левой руке, чтобы удостовериться в том, что на его безымянном пальце все так же пусто; она сама же иногда задумывалась о том, чтобы носить обручальное кольцо на правой руке. «Collateral damage» Андромеда
Если выбирать между женщиной и кораблем, Шепард всегда выберет корабль. И дело даже не в сравнении человека и неодушевленного предмета, потому что во многом можно было найти схожие черты. Своенравная представительница слабого пола и внезапная поломка системы, неоцененность любого, пожалуй, даже самого чудовищного технического барахла и обманчивая хрупкость красавицы, и существовало всего лишь одно различие, а именно в том, что корабль не сделает глупость, как это только что сделала Флеминг. Сколько они не виделись? Он и не вспомнит. Подобные романы у него были не в первой, за исключением, что она была старше по званию и упрямая как мул… нет, как стадо мулов, желая держать контроль во всем, чуть ли не в том, кто нальет выпить из бутылки. Зоуи сама решала, когда и где им встретиться. Он не возражал. Зоуи всегда вела их отношению к определению «без обязательств». Ему это было удобно. Зоуи в простой форме поставила точку их странному роману. А вот это Малкольм простить не мог. «Into the void» Адам/Малкольм
Выдох получается нервным, но даже после того, как машина с Джастином полностью скрылась из вида, Рауль не может избавиться от волнения и дергающего беспокойства. И топчется на месте, неспособный решить, что делать, пока Уилл не говорит ему: "Едем". Пока Уилл не взмахивает рукой, дожидаясь еще одного автомобиля, пока не распоряжается, чтобы двое других ехали следом, потому что вместе с инструментами в одну машину они и так бы не поместились. Уже сидя в салоне автомобиля Рауль чувствует все это так, будто дело решено, кто-то сделал все выборы за него, и ему немного это не по душе - выходит, он все еще так же слаб, как и раньше, как бы ни пытался это исправить. Он ехал, глядя в окно, и город снова казался незнакомым - как когда Рауль прилетел сюда впервые, как когда прилетел во второй раз из Марселя вместе с Ритой Мэй. Незнакомые улицы, незнакомые светофоры, крыши домов теряются в вышине, провода ведут от одного здания к другому, и к третьему, и дальше, увязывая все в одну большую сеть. Они попадают в пробку, выбираются из нее, объезжают проблемные кварталы, Рауль замечает знакомый спуск в метро, и потом снова перестает узнавать местность, пока машина не останавливается у дома, который будто выступил со страниц книги - из недавнего прошлого Рауля. «Вы так не любите меня, вы не устали?» Рауль
Этот худой, опрятный человек на первый взгляд совсем не производил впечатления грамотного и толкового офисного служаки, может быть, из-за своей модельной внешности, сладострастных губ. Кроме того, не укладывались исходившие от него резкие волны эмоциональности, чувственности и жадности до жизни. Но мысли Гус не высказал вслух, последние даже самому себе открыл, пожалуй, впервые. – И что же ты понимаешь под «хорошим мужчиной»? спросил он, не сводя глаз с коллеги. – Я никогда не расспрашиваю своих девушек об их бывших ухажерах, но мне любопытно с кем они встречались до меня, – наконец поднялся со своего пригретого насеста и двинулся к креслу, стоявшему с противоположного края стола за пределами возбуждающих запахов Йона. – Ты знаком с ее бывшими партнерами? Распахнул было рот, чтобы сморозить следом откровенную шуточку, но вовремя прикусил губу и только задумчиво покачивал головой, словно не веря собственным словам. – Думаешь, я лучше них? Его сиповатый бас сорвался в легкий кашель, лицо набрякло краской и укрылось в тень. «morning, keep the streets empty for us.» Густаво

Сельская жизнь haute couture
Лучшая игра недели
"- Папа, папа, а ты кого хотел: мальчика или девочку? - Я просто хотел маму..." Дональд усмехнулся себе с грустной иронией. Тому а чуваку из анекдота хотя бы удалось добиться взаимности со стороны своей женщины. А вот он, Дональд Барренс, дважды отец с неясными перспективами, смотрит на затылок прилипшего к окну мальчугана и пытается понять, скольких нервов будет стоить ему эта авантюра, и скольких уже стоила. Когда он захотел общественную женщину в личное пользование? Как искал её слабые места, побуждал поделиться сокровенным. Он был уверен, что они в эпоху цифровой современности не так уж далеко ушли от языческих традиций, в которых женщине как идолу приносятся дары и кровавые жертвоприношения. Что же, он сполна окропил алтарь, подчистив свидетелей ее прошлого, и водрузил на него то, чего не смог приподнести ни один другой кандидат на личное пространство теперь уже миссис Рассэл. Детей. Они покорно сидели в вертолете, рассматривая пейзажи с высоты птичьего полета. Дональд
«Вы полны сюрпризов, мистер Барренс». Именно эту фразу Рэйчел произнесла первой в день их фактического бракосочетания, и с тех самых пор буквально с ней не расставалась. Разумеется, всё, что происходит в Вегасе – в Вегасе же и остается, но… как оказалось, остается всё, кроме одного. Дональд продолжал удивлять – постоянно и систематически, причем удивлял исключительно в хорошем смысле слова. До сих пор Рэйчел ни разу в жизни не приходилось видеть мужчину, который бы настолько настойчиво появлялся в её жизни, раз за разом напоминая о себе, не позволяя забыть, и делал такие подарки, которые не делал для нее до этого ни один человек на земле. И далеко не деньги или драгоценности называла про себя подарками Рэйчел. И первых, и вторых у нее уже достаточно, и если чего действительно не хватало в жизни, то это семьи. Ирония заключалась в том, что женщина об этом даже ни разу не задумалась, пока в ее жизни не появились дети… Точнее, поначалу только мысль о них. О самой возможности стать для кого-то именно матерью, вложенная в голову никем иным, как Дональдом. И чем дальше, тем больше Рэйчел задумывалась на эту тему, тем чаще смотрела в его сторону и тем сложнее ей становилось разделять «работу по контракту» и свое, личное отношение. Рэйчел
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Сердце колотилось как бешеное, будто собираясь выпрыгнуть из груди. За все свои шестнадцать лет ей ни разу не довелось перемещаться с места на место, отрываясь от земли. Машины, школьные автобусы - это да, но в её биографии отсутствовали как поезда, так и самолёты, не говоря уже о вертолётах. Кроме того, никто из детей Роуз ни разу не выезжал за пределы родного штата. Предложение Дональда провести часть каникул в Хэмптонсе вызвало в детях целую бурю эмоций, подняв возбуждение на новый уровень. Не факт, что поездка окажется весёлой и такой уж необходимой подростку, но столько новых аспектов жизни, сколь она познала за время, проведённое у Рэйчел, самостоятельно девочка познать бы точно не смогла. К тому же большую роль сыграла радостная новость от Рэйчел о том, что на какое-то время можно будет забыть о группе поддержки, посещать которую Джордан уже давно осточертело, но эти глупые правила… До сих пор не верилось, что “приёмным родителям” удалось утрясти этот вопрос с органами опеки. Впрочем, могли ли они ожидать иного исхода, раз уж за дело брался Дональд? Джордан могла относиться к мужчине как угодно, но стоило отдать ему должное - всё, за что он брался, ему удавалось блестяще. Джордан
Я не смертельно болен
Вольф знал содержание записки, он не раз прочел ее и, краешком души, пока голландец не покинул больницу, еще надеялся, что в душе человека все же проснется хотя бы совесть. Что в последний момент он придет и потребует назад записку, но нет. Ван Цвольф четко дал понять, что отношениями с Джастином он вполне себе сыт и добавки не желает. Немец не спешит никуда уходить, позволяя своему, некогда подопечному, лить слезы на одеяло и записку. Это даже хорошо, что Джастин не копит все в себе, а выливает сейчас. Пусть кричит, до хрипоты, пусть разобьет не только вазу, но и руки в кровь – так станет легче. Или, по крайней мере, сердцем овладеет тягучая, как карамель, пустота… Вольф поймал за руку прибежавшую медсестру, что хотела вколоть пациенту очередное лекарство, и попросил уйти, сказав, что они разберутся сами и лекарствами здесь не помочь. В такой ситуации вколи хоть самое сильное обезболивающее, хоть самое действующее снотворное – когда болят душа и сердце – эту боль не успокоить, не унять, пока время не начнет латать свежую рану, противостоя острому лезвию воспоминаний, что будут стараться сделать рану лишь глубже. Дитрих понимал Грэндалла как никто другой. Так недавно и, в тоже время давно, он и сам испытывал ту же самую боль. Дитрих			Каждая сказка, какой бы она ни была, однажды или когда-то раскроет главную правду в конце. Нет, в ней никогда не будет счастливого конца или радости в сердце. Все сказки, что знал Джастин, а знал он их тысячи, все так или иначе обладали дурным концом, и конец этот хоть кому-то мог принести избавление. Его сказка уже кончилась. Все хорошее лепестками пыльной розы осыпалось к ножкам его смятой постели, на которой теперь так ярко агонизировало тонкое тело, сотрясаясь в рыданиях. Он теперь совершенно не знал, что делать и как быть. Ведь столько было сделано для того, чтоб быть рядом с Азазелло, чтоб доказать сердечные чувства... Чтоб восстановить из пепла их "На грани"... Чтоб собрать и воскресить их собственную сказку в жаркой Японии, где в июле просто невыносимо жарко, когда кожа вот-вот лопнет под солнцем и духотой, где на пыльных дорогах они гуляли все вместе. Смеялись, пили, пели свои подростковые песни, которые не несли в себе никакой нагрузки ран душевных. А теперь они - обломки этой сказки, рассыпанные по миру, точно четыре святыни, которые никогда не смогут быть найдены и собраны воедино. И если Такэо все еще в пределах досягаемости, то важное звено... гребаные близнецы теперь... Так далеко. Их пыльная и родная Япония сменилась серым небом Манхэттена. Джастин
.когда вместо нас останется тьма
Жизнь заставит платить по счетам. Мы делаем свой заказ, выбираем то, что хотим, а после просим этого у жизни. Однако, мало кто задумывается о том, что рано или поздно жизнь нам выставит за это счет. Не всегда хватает сил на то, чтобы расплатиться с ней, поэтому мы кубарем катимся с горы, на которую жизнь нас превознесла по нашему желанию. За все приходиться платить. В самом деле. Даже за любовь мы платим, но платим не деньгами, а теми же чувствами, которые вспыхивают в сердце: мы их отдаем взамен тех, что получаем. Все взаимосвязано и быть односторонне на самом деле не может никак. А еще жизнь любит принимать плату в виде жизней. Жизней тех людей, которые так или иначе нам дороги и близки. Когда-то я считал, что я нахожусь на вершине. На вершине всего: своей учебы, перспективной карьеры и даже семьи. Я обманчиво предполагал, что мне не придется никогда за это говорить "спасибо" судьбе и отчаянно бросался в разные авантюры. Когда я был моложе, меня было не вытащить с гор: мы вместе с моим лучшим другом занимались альпинизмом большую часть нашего свободного времени. Тогда я не мог предположить, что неосторожное движение может привести к гибели. Стефан			- Ты заметил, что он стал другим? - Ты про кого? Я выгребал мелочь из кармана, чтобы купить булку хлеба. Мы с Тиной решили сходить вместе в парк и покормить уток в пруду между ее уроками и моей работой. Я ведь понимал, что говорит она о своем брате, который и правда отдалился в последнее время. Но я или не хотел этого замечать или просто не желал думать, потому что мне так хотелось верить, что моя жизнь начала налаживаться. Я отблагодарил продавца, забирая протянутый батон, а после повернулся к девочки, что до этого стояла и рассматривала витрину со сдобой. Тина была умной девочкой, а иногда мне казалось, что гораздо умней ее же лет. И я все еще считаю, что брать ее с собой, обрекая почти, что на голодную жизнь, было не правильно. Я протянул ей руку. - Так ты правда не заметил? - Заметил, но от разговоров он уходит, а я пока не придумал, как вывести его из равновесия, чтобы он все мне рассказал сам. Мы вышли из булочной. Держась за руки. Я любил Тину не меньше, чем ее родной брат. Они были моей семьей, хоть и наши отношения с ним вряд ли можно было назвать романтическими. Клемент
Did You Search For Me?
Странная штука – память. Порой она вытесняет из головы моменты, которые, как казалось когда-то, не забудутся до самой смерти. Вот и сейчас, слушая Тори, я отчаянно копался в недрах своей памяти, пытаясь найти там ее образ, образ 17-летней девочки. Что-то мне помнилось вполне отчетливо. Например, неизменно подведенные черным глаза, темная помада, от которой постоянно оставались следы на моих футболках (и, черт, как же сложно их было отстирать!), короткие обтягивающие майки и брюки с заниженной талией – в таком виде ни один добропорядочный родитель не выпустил бы свое чадо из дома. Но родителей у Виктории не было, а мне нравился ее вызывающий внешний вид. Я испытывал какое-то странное удовлетворение, когда перехватывал взгляды мужчин, буквально раздевающих ее глазами. Что сказать, я был идиотом. Но, что касается воспоминаний о том, как Вик вела хозяйство, пыталась ли она как-то обустроить нашу квартиру или, банально, что мы ели на ужин… Я совершенно не помнил эту сторону нашей жизни, но мог предположить, что Тори в те годы было далеко до звания идеальной хозяйки. Александр			- Сыграй мне, - коротко попросила Виктрия. Ей не нужно было говорить «пожалуйста». Он сделал бы это да же если бы она не озвучила просьбу. Ал кивнул и встал с дивана. Он прошел в прилегающую комнату и уже через мгновение вернулся с гитарой. Это была не старушка, на которой играл он в прошлом. Это была простая, но изящная гитара, никаких наклеек и надписей лаком для ногтей. Взрослый инструмент для взрослого мужчины. Он задумчиво посмотрел на нее, решая, что сыграть. У Виктории промелькнула мысль, что если сейчас он начнет играть что-то из их прошлого, что-то что значило многое для них обоих, она просто не выдержит. Она либо заплачет, либо просто сбежит, либо и то и другое. Он провел по струнам и начал играть. Мелодию Вик не узнавала, а когда он начал петь перестала даже пытаться угадать, чья это песня. Она прикрыла глаза и снова оказалась в их маленькой квартирке в Лос-Анджелесе, где они проводили столько времени вдвоем. Он сидит на краю их кровати и перебирает струны. Она, свернувшись калачиком, смотрит на его спину. Виктория
С закрытыми глазами
Бенджамин не понимал насколько прав в своих суждениях. Речь не только о фантомных запах насильников из метро. Корень большинства проблем действительно в голове девушки. Многое зависит от восприятия и отношения к происходящему. Мария месяцами считала квартиру монстра тюрьмой. Стоило столкнутся с опасностью и по щелчку невидимой руки стены камеры стали оберегающей крепостью. Ублюдкам из метро не дотянутся к ней, пока зверь в человеческом обличии начеку. Он по инерции продолжал сторожить трофей, потерявший прежний лоск и привлекательность. Психоанализ и сеансы с доктором не обеспечили столь молниеносного результата. Бетанкур не собиралась приуменьшать пользы общения с мозгоправом. Док помог в самые трудные минуты. Научил бороться с паническими атаками. Помог держаться на плаву и не сойти с ума окончательно. Однако переломить страх перед монстром ему оказалось не под силу. Стоило Сильвестру завести пластинку о том, что тюремщик старается помочь и учится контролировать животные порывы - блондинка тут же отдалила от себя молодого специалиста. В зарождающей дружбе Сильвера и Арчера виделось предательство. Бен оставался воплощением вселенского зла. Находясь в его плену, ирландка всеми силами вытесняла из памяти случившееся в подземке. Мария			Чувствовала ли она то же самое по отношению к нему, когда он также прикасался к ней, оставлял следы, насиловал и сдирал кожу в кровь? Или все было гораздо хуже? В чем различия? С ним это не был один лишь раз, он трахал и насиловал множество... множество раз. Мария помнила его отвратный запах, прикосновения жестоких пальцев, те чувства, которые породили насилие в истерзанном девичьем сердце, пока его следы не стерли чужие руки. Их заменили чужие запахи, чужие звуки. Теперь, утопая во тьме, она помнила не о нем, а о тех трех ублюдках из станции метро. Его образ всплывал гораздо позже. В роли тюремщика. В роли палача. В роли... кого она «видела» перед собой? Бен устал задаваться этим вопросом. Был тем, кем мог быть. Старался для нее стать лучше. Контролировал свои внутренние порывы. Жил лишь от одной ее милости к другой. Сегодня девушка позволяла прикасаться к себе. Он хватался за эту возможность как за последнюю спасательную соломинку, не понимая, что их ждет завтра. Останется ли она завтра с ним рядом или опять забьется в угол от страха почувствовать его прикосновения на своей коже? Что изменится в их судьбах через минуты и часы? Порой казалось, что это не имеет никакого смысла. Он лишь оттягивает время. Хватается за несбыточные мечты. Бенджамин

Амелия посмотреть	Рипли посмотреть	Вероника посмотреть	Адам посмотреть	Дейна посмотреть	Алесса посмотреть

Цитировать Сообщение 36

Поделиться372017-05-01 13:29:08

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Подумать только, этот властный человек, с развитыми качествами маньяка, деспота, командира и просто жестокого душевного насильника, всегда славившийся своими жесткими методами, бездушными действиями и хлёсткими словами, сейчас врезается худыми острыми коленями в осеннюю грязь, сознательно падая с ног от абсолютного бессилия. Физического и эмоционального. Кажется, что это жирная точка в истории Эйдана Монтгомери и его великолепных махинаций. Кажется, что прямо сейчас, сию секунду времени, этот атрофированный тиран завалится на бок и встретится небритой щекой с лужей, схваченной вечерними заморозками. Он так и останется лежать слушая, как постепенно замедляет ритм его собственное сердце. Кажется, вот он – конец эпопеи, конец чужому страданию, безумию, метаниям. Проблемы десятка, а то и сотни людей, не связанных судьбами, вдруг будут решены. Они избавятся от тяжкого груза в лице этого проклятого Господом человека и наконец обретут свободу. Эйдан Монтгомери уничтожен. Разрушен на мелкие части. Расщеплён на атомы. Его эго, словно собачье дерьмо, размазано по ребристой подошве женской обуви совсем небольшого размера. Его чувства, - если зачатки таковых вообще когда-либо имели место быть, - испарены, как вода, брызгами павшая на раскалённую плиту. Его больше нет. Забавно? Этот человек мог бы развернуть глобальные войны. Да и что там говорить, он разворачивал их, вершил персональный холокост, проливал кровь, уничтожал неугодных, изводил женщин и себя с ними заодно, врезался лицом в острые осколки науки и с удовольствием ёрзал щеками по ним, разрезая кожу в кровь. И что теперь? Этот неконтролируемый комок мощи, зла и ненависти в один только взмах густых выразительных ресниц уничтожает девочка. Молодая. Стройная. Холодная как лёд и странная, как далёкая звезда, притаившаяся за Плутоном. Смотришь на неё в телескоп, едва видишь и думаешь, что хранит в себе этот загадочный голубоватый свет? Есть ли там жизнь? Была ли когда-то? А если нет, то зачем вообще она существует? читать продолжение: «Back when I was a child»
Мне сложно подобрать слова. Кажется, уже тогда, когда я только начала читать этот пост, то с самых первых строк, с самого первого замирания сердца подумала, что бы я хотела тебе сказать о нем, случись так, что он стал лучшим на этой неделе. Мне приятно думать, что в каком-то смысле та моя бессознательная мысль стала пророческой. Быть может, это из-за того, как много значит для меня наша с тобой игра. Как тяжело мне каждый раз читать твой ответ. Как тяжело потом писать самой. Как все переворачивается внутри от предчувствия, волнения и страха, когда я вижу, что заветная тема обновлена. Эта игра для меня - нечто большее, чем просто поток текста; это глубже, чем пресловутая попытка в сотый, тысячный раз проанализировать своего героя, приблизиться к нему до степени смешения, понять его. Не помню, когда еще на моем ролевом веку были настолько эмоционально выматывающие эпизоды. Да и были ли они вообще?.. Каждое слово - неисчерпаемый источник очень личной, очень близкой мне самой боли. Тяжело писать, тяжело читать ответ. Но все же - я бесконечно люблю эту игру за те эмоции, которые она мне дарит, за близость к слезам, за дрожь в пальцах при попытке написать что-то путное, за волнение при чтении. Поздравляю тебя, талантливый мой отец. Как странно, безлико и невыразительно это звучит. Но все же - поздравляю. Ты достоин этой награды каждым словом своего поста, каждой вложенной в него эмоцией. Я говорю сейчас не как Мэдисон и обращаюсь к тебе не как к Эйдану, но как к соигроку, с которым меня свел счастливый случай. Говори я сейчас вместо своего персонажа с самим мистером Монтгомери, то, пожалуй, извинилась бы перед ним за свою девочку: ее жестокость, хотя и является частью меня самой, все же не вполне мне свойственна. Этот пост заставил меня впервые испытать стыд за созданную мною же бесчеловечность своего персонажа, за то, как бессердечно она может растоптать даже собственную семью. Той частью, что наиболее близка к Мэдисон, я осознаю, что в ее понимании эта жестокость оправдана, но все равно не могу сдержать чувства вины и жалости к этому преданному, угодившему в собственную ловушку мужчине, который так до конца и не понял, что значит быть отцом «особенного» ребенка. Собственно, в моей голове столько мыслей по поводу этого эпизода и поста в целом, столько всего, что я хотела бы еще написать. Но тебе лично я скажу лишь одно. Спасибо, что вместе с нами - мной и Алессой - окунулся в эту мрачную, полную боли семейную историю, сделал ее законченной, совершенной. Я уже не могу воспринимать Эйдана как некую абстрактную фигуру в судьбе своего персонажа: он - часть всего, что я так полюбила на Манхэттене, часть того, ради чего я раз за разом открываю Ворд. И оживил его именно ты, за что я все никак не могу поблагодарить тебя по-настоящему красноречиво. Так что просто - спасибо. Ты удивительный. За все, что я из раза в раз жду с радостью и предвкушением: за каждый пост в эту игру, за каждое написанное тобой слово, за каждую эмоцию - спасибо тебе. И поздравляю. (с) Мэдисон Раздумывая над тем, что бы мне хотелось сказать в этот миг, мне пришла в голову небезызвестная цитата из Анны Каренины, которая могла бы стать эпиграфом в книге, рассказывающей историю и нашей семьи тоже. «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.» Я не знаю, можно ли назвать Монтгомери несчастливыми, и уж точно не уверена в том, что они когда-то смогут стать счастливыми в полном понимании этого слова, но, наверное, именно поэтому я уже который год живу этой историей, она никак не выходит из моей головы, и с приходом главы семейства все паззлы встали на свои места, хотя мне иногда до сих пор не верится, что не нужно больше продумывать действия и другие важные детали, касающиеся Эйдана, своими силами и держать это у себя в голове. Но потом я захожу на Манхэттен, вижу обновившуюся тему и знакомый ник, и понимаю, что все взаправду. За все минувшие годы игры бок о бок у меня остается все меньше и меньше громких слов и красноречивых поздравлений, кажется, что все самое сокровенное уже сказано и остается только восхищаться, как ты с каждым новым постом удивляешь меня чем-то новым, но, знаешь… Этот вот день – он особенный; для меня уж точно – я и правда чувствую себя хранительницей семейного очага, наблюдающей за своей дочерью и ее отцом в один из самых сокровенных и трогательных моментов. Я знаю, как важен для Мэдисон твой приход и я помню, как сильно она ждала тебя (да и ты, наверное, помнишь всю ту поднявшуюся шумиху;). Я вижу, как вы оба вкладываете душу в эту игру и из поста в пост бьете по эмоциям, будто бы по оголенным нервам, что душа начинает болеть, когда ты пропускаешь все то, что испытывают герои через себя. Я очень, очень рада быть частью этой главы в истории нашей семьи, пусть даже в роли стороннего наблюдателя. Надеюсь, что этот герой все-таки станет тебе родным и любимым, а мы с Мэдисон, которой я сейчас передаю микрофон, постараемся в этом помочь. (с) Алесса

Элин	Элизабет	Александр	Рэйчел	Бенджамин	Мария

Сколько она ждала этих слов? Как сильно хотела их, наконец, услышать? На что была готова ради того, чтобы занять в сердце этого мужчины не какое-то, а особое место? И стоило ли оно того?.. Пройдет время, и Алесса поймет, что все случилось именно в тот момент, когда она больше всего нуждалась в чуде, в поддержке и крепких объятиях, в чьем-то дыхании на своей шее, которое пусть и обжигало кожу, но близость – как губка, впитывала в себя боль, делила ее поровну на два любящих сердца. Бессмысленно было сопротивляться, сражаться дальше на пепелище былых обид и бередить старые раны – и без того хватало кровоподтеков на бледном исхудавшем теле, и без того многое было возложено к ногам никому ненужной победы. «Взгляни на наши отражения – мы потратили половину жизни на то, чтобы что-то друг-другу доказать, а в сущности нам просто не хватало смелости, чтобы быть искренними, и за эту трусость была уплачена слишком дорогая цена, мы можем увидеть ее в залегших глубоко на нашем лице морщинах, в поблекших взглядах и поджатых судорожно губах. Мы похожи на двух подбитых егерями зверей, чувствующих приближение конца, но отчаянно продолжающих хвататься за возможность прожить еще немного.» «...А в конце: «Не звони мне. Не надо.»» Алесса
Может быть, стоило задать самому себе и ей вопрос: отчего она относится к нему так, а не иначе, отчего находит удовольствие для себя в изучении на ощупь его лица или подобном не самом комфортном сидении на его коленях в машине. Флинна это несколько удивляло, а сказанная вслух финальная фраза фильма, подводящая ему итог, выглядела особенно ироничной. Не удержавшись от смешка над словом «друг», над которым он и так слишком часто про себя иронизировал, Хэйвуд наклонил голову, не отрывая затылка от подголовника сидения, и посмотрел на Джиневру. Здесь и сейчас она виделась ему на своём месте, в то время как в собственной семье явно были лишней. Лишней в своём доме, скорее всего, даже в своей жизни. Однако, в отличие от Хэйвуда, своего она просто ещё не нашла, а он не хотел лишать её такой возможности, подсовывая свой личный выбор. За других выбирать казалось легко, легко давать советы и чувствовать, что знаешь лучше в то время, когда в собственной жизни превратился больше в стороннего наблюдателя, чем в участника. Если Джин своего пока не нашла, то Флинн, упустив из рук всё, что имел, даже не пытался ничего искать. Может быть, стоило задать самому себе ещё один вопрос: отчего он относится к ней так, а не иначе. Видимо, не думая о своих желаниях очень долгое время, теперь Флинн хотел слишком многого разом. «Sense and Sensibility» Флинн
…И мы снова Ксан и Тори. Юные, отчаянные, необремененные обязательствами. Свободные. Тебе 17, мне 22. Мы в полумраке какого-то клуба или подворотни? А может, в нашей старенькой квартирке вновь отключили свет за неуплату? Неважно. Мы не скрываем своих чувств, где бы ни находились. Прохожие неодобрительно косятся на нас. «Вы только взгляните на этих двоих. Когда они последний раз ели? Эта девочка выглядит слишком вызывающе. Ей есть 18?» А мы лишь смеемся в ответ. Нам нет дела до их правил, до их серьезного взрослого мира, в котором всем заправляют деньги. Нам кажется, что мы обладаем тайным пониманием жизни. Нам кажется, что, следуя за своей мечтой, рано или поздно мы достигнем вершины мира. Нам кажется, что так будет продолжаться всегда. Для нас не существует завтра, и мы не помним, что было вчера. Есть только ты и я, сейчас, в эту самую минуту. Держа в своей руке твою руку, я будто прикасаюсь к вечности. Как мы могли расстаться? Как я мог потерять тебя? Ведь я ощущал себя живым только рядом с тобой. Дышал полной грудью, смеялся искренне, любил. Кто-то скажет, что на расставании жизнь не заканчивается. Кто-то скажет, что время лечит. Черта с два! Я тебя не забыл. «Did You Search For Me?» Александр
Только не закрывать глаза. Не закрывать глаза. Веки словно налились свинцом. Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она оказалась на полу. Сколько хныкала, в отчаянии отвратительно кривя красивое лицо. У нее не хватало сил крикнуть или позвать на помощь - вместо крика получался хрип, от усилия тело сильнее схватывала судорога. Она снова хныкала, захлебываясь, и впервые за много лет, беззвучно кряхтя, звала маму. Со всех сторон к Шайлин подступала пульсирующая тьма. Она пробирались под кожу, сдавливала сухую глотку, стискивали по рукам и ногам, вызывая судороги. Изо рта что-то текло. Никакого света в конце тоннеля и зазывающих в свои котлы чертей, никаких мгновенной киноленты о прожитой жизни. Просто тьма и промозглый озноб, пробирающий до костей. Только медленная, с каждым мгновением все более медленная, пульсация. Только безбрежная чернота где-то на острие отчаяния и полного умиротворения. Только попытки снова открыть глаза и увидеть сраную белую штукатурку потолка. Только очень отдаленный, словно жужжание комара на расстоянии двух метров, мужской крик о помощи. «Отель Mandarin Oriental» Джонатан/Шайлин
Вряд ли меня бы остановили замки и задвижки.. Не слишком похоже на мысль здравого человека, но я не из их числа. Комната встретит шумом воды в ванной. Может это очередная провокация? И сейчас Маргарет ждет с улыбкой под разбивающимися о ее обнаженную кожу струями воды, зная, что мне никогда не побороть подобное искушение - направиться следом, где бы она не была? Присоединиться, чтобы до рассвета находить причины не спать.. Предположение одновременно и влекомое, и вызывающее ярость, неужели я настолько предсказуем и читаем в ее глазах? Кем она себя возомнила?.. Маргарет рассматривает собственные запястья, пока вода из крана омывает ее ладони. Слишком долго неподвижно, чтобы счесть это мытьем рук. Слишком погруженно в собственные мысли, чтобы заметить мое присутствие. Прислонившись к косяку двери, спрошу только одно: - Почему ты не отвечала на звонки? Ответ окажется слишком неожиданным, чтобы не растерять весь напор собственных притязаний. «refill my heart with your pure emotions» Дамиан
Ветром с берега моря доносились голоса, а я, ускорив шаг, бегу вглубь, в сторону небольшого строения – домика для бассейна. К моему счастью дверь не заперта. Здесь среди старых лодок, мячей и шлангов у самого окна стоял небольшой диван, в соседней комнате находилась душевая кабина. Я поворачиваю кран, прикрываю глаза, опустившись на прохладный, кафельный пол. Ледяные струи воды каплями отскакивают от напряженного тела, смывая налёт размытого счастья, очищая поры от набившегося обмана, избавляя от пронизывающий взгляда, расслабляя, позволяя ни о чем не думать хоть несколько минут, пока новая волна эмоционального урагана, заполненного водоворотом мыслей о Каррере не закружит меня вновь. Он стал моей свободой. Он стал моей зависимостью. Он стал моим опустошением. Он был всего лишь выдумкой, опьяненного воображения. Стремительная связь встретила свой скоропостижный конец. «refill my heart with your pure emotions» Маргарет

С закрытыми глазами
Лучшая игра недели
Когда-то в нем было много веры. Он верил, что сможет вытащить мать из лап отца. Работая на правительство, верил, что сможет запрятать уголовников за решетку и стать честным человеком, но в итоге преступником стал сам. Верил в спасение своего брака. Верил в то, во что не следовало верить. Верил, что встреча с его Марией не была просто так. Верил в любовь. Верил, что после черной полосы всегда наступает белая и что боль не может быть вечной. Пока не очнулся в кромешной тьме. Сам стал этой тьмой. Стал болью. И вера поблекла с каждым мимо проходящим днем. Бен стоял на перекрестке четырех дорог, смотря вослед своему прошлому. Вместе с ним ушла и большая часть веры. Он перестал ждать белой полосы. Ушла любовь. Жизнь ушла другой дорогой. На последней тропе постепенно исчезал облик Марии. Осталось существование от одной ночи до другой. Как в заезженной пластинке все повторялось и ничего не менялось. Он пустил жизнь на самотек. Хватался за иллюзии. Обжигался. Опять возвращался во тьму. Больше не верил в то, что нельзя ощупать руками и почувствовать рядом. Сейчас рядом была только Мария. Поэтому Бен верил в нее. Он должен был во что-то верить, чтобы двигаться дальше изо дня в день. Бенджамин			За стеной слышался звон посуды. Громко работал телевизор, напоминая, что они не одни в квартире. Однако Марию не оставляла нереальность звуков. Дверь спальни разделяла два мира. Где-то, по ту сторону, друзья готовили ужин и следил за баскетбольным матчем. Постепенно шум отдалялся. Терялся в густом тумане подступающего вечера. К закату город начинал звучать как-то по-особенному. Но и это не важно. Бетанкур не суждено вернуться к людям. Они остались вдвоем с монстром на островке. Маленький клочок суши оторвался от материка . Дрейфовал вместе с льдинами, скрывая пассажиров от посторонних глаз. Они никогда не пристанут к берегу. Жизнь выбила твердую почву из-под ног, оставляя талый лед и грязь. Сегодня Ри рада и этому. Здесь спокойней и безопасней. Рядом с Арчером ее не достанут другие порождения тьмы. Выслушивание лживых речей – мизерная плата за безопасность. Красивые слова. Столько пылких признаний она никогда не слышала из уст монстра. Он повышал ставки, признаваясь в слабостях. С чего такая «откровенность»? Нежности-приятности обычно ложатся бальзамом на душу. Не в варианте палача и жертвы. Слова больно кололись, соприкасаясь с незаживающими ранами на сердце. Мария
Выживут только любовники.
Обманчивая интимность происходящего была подкупающе-естественной. Похоже, странная лёгкость, которую Энджел ощущал в присутствие этого, незнакомого пока, хищника, была взаимной. Он обернулся назад в тот момент, когда Эрл раздевался, - потому что именно этот момент он избрал, чтобы снова начать говорить, - но Энджел не отвёл взгляда, заинтересованного и пытливого, скользя им, как мягкой невидимой кистью, по открывшимся рисункам, выведенным цветными чернилами по коже, по изящной лепке мышц, плотно свитых гибкими пластами вокруг невидимых костей, составляющих плотный каркас крепких подвижных рук и груди, плеч, более развитых, чем у него самого, однако всё ещё по-юношески изящных. Этому человеку не могло быть больше двадцати пяти, решил он про себя с изрядной долей уверенности, хотя лицо Эрла и, в особенности, его взгляд убеждали в обратном, но тело не могло лгать. Тело всегда было более честным, чем всё, находящееся выше шеи, в этом Энджел убеждался не раз. Привалившись обнажённой спиной к косяку кухонной двери, ощущая прохладную влагу тяжёлых волос, растекшихся по коже, он слушал собеседника со снисходительной улыбкой, означавшей рассеянное и вынужденное внимание. Энджел			Рокфеллер. Он – кусок мяса, визжащий, в непонятных пятнах, слизи и крови. Его шлёпают по жопе, заворачивают в простынку и суют непонятной бабе в руки, а та смотрит на него как баран на новые ворота, лыбится чему-то, радуется, сука. Она говорит, что назовёт его Рокфеллер, но очень быстро он превращается в просто Рокки. Или Рокс. Ему стыдно говорить своё имя другим, потому что оно его унижает, делает жалкой попыткой матери создать из ничего мечту, а так не бывает. Рокки из говнорайона никогда станет Рокфеллером из Нью-Йорка. Поэтому для дворовых он был просто Роком, для тесной компании Роксом, а для других – Максом, Эрлом, Сетом… и многими другими. Мун воровал личности, забирая чужие имена себе, и только Сара рядом всегда оставалась Сарой, ведь её как ни назови – она всегда будет собой. Поэтому он остро следит за реакцией рыжего на его имя, он скалится зло, когда видит улыбку на пухлых губах, которые было бы красиво растянуть на члене… или разбить, чтобы смыть усмешку. - У твоих предков тоже были охуеть какие надежды на твоё будущее, рыжий? – с трудом выдавливает он, потому что хочется зарычать, вдавить противника мордой в стол, заставить исчезнуть это ухмылку. Рокки
.я прошу тебя, просто будь
Я была такой же, как сотни, нет, тысячи приезжих девушек, которые мечтают начать новую жизнь. Правда, в отличии от них, я решилась поступить в медицинский вуз, не представляя всего того, что меня может там ждать. Я рискнула, и я не прогадала, ведь теперь я занимаюсь тем, что действительно мне по душе. Пусть я вижу порой страшные вещи, вижу смерть и много боли и страдания в глазах больных и их близких, я все равно понимаю, что мео место -быть рядом с ними и помогать тем, чем я могу. Я рискнула когда-то влезть в опасное дело из-за своего обостренного чувства справедливости и после даже попала в тюрьму, но, родной, разве эта дорога не лучшая из тех, какую я могла выбрать, ведь она привела меня к тебе. В конечном итоге, риск стал нашей жизнью, но, доверившись ему, теперь мы можем думать о будущем, представляя, как поведем наших сыновей в первый раз в школу. Определенно, я уверенна в одном, все случившееся - не просто совпадение, а целенаправленная дорога, ведущая к тому счастью, которое мы заслужили. Пусть это пережили мы, родной. Пусть. Зато наши дети не будут знать ни страха, ни горя, ни боли в той степени, с которой успели за всю жизнь столкнуться мы с тобой. Рене			Я понимаю, что вся моя жизнь могла бы сложиться иначе, если бы в своем прошлом, я уступил бы отцу и ушел бы служить. Отдавая долг стране и защищая людей, которые продолжали бы жить своей спокойной и размеренной жизнью. Все сложилось бы иначе, если бы я не плюнул на волю отца, стараясь не думать постоянно о том, что в его глазах я настоящий трус. Пойти по простому пути. По протоптанной тропе и знать, что тобой гордятся. Это так просто. Может, от этого я временами так и ненавижу брата? За то, что он не способен на сопротивление. На собственный выбор, продолжая жить так, как будто наш с ним отец до сих пор жив и управляет им. Может, я ненавижу его от того, что завидую? Всей простоте его жизни. Принятых решений. Той правды, с которой он живет. А я же до сих пор продолжаю помнить один из последних разговоров с отцом, где он говорил о том, что лишь с рождением собственных сыновей, которые меня разочаруют, я помню все его мотивы. Пойму ли? Я помню, что ответил ему, что дети не могут разочаровать за собственный выбор. За желание чего-то добиться своими силами. За потребность быть самостоятельными. Помню, что ответил ему, что если бы он так меня не отталкивал, то я не раз бы пришел к нему за помощью. Леннарт
Тебе половина и мне половина
- Прости, я не знала, - это всё, что могла выдохнуть Джордан там, в бассейне. Нахлынувшие эмоции помешали ей развить тему дальше, да и не была она уверена, что это хорошая идея. Рэйчел была права - бассейн не самое подходящее место для откровенных признаний и серьёзных разговоров. Последние обычно же ведутся далеко за полночь в полной темноте или при свете ночника, в интимной обстановке при условии полнейшего доверия и раскрытия уголков души. В бассейне же принято веселиться, смеяться, плескаться, брызгаться - и всё равно, что зал увешан табличками “не брызгаться” - или, на худой конец, усердно работать над укреплением мышц. Справедливости ради нужно отметить, что и это всё они успели претворить в жизнь, прежде чем разговор случайно коснулся, судя по всему, болезненной для обеих темы родителей. Не в силах бороться с собой и не готовая пока выворачивать свою душу наизнанку, Джордан сбежала. Трусливо поджав хвост. Просто сбежала. Ей было ужасно стыдно за проявление слабости, однако там, стоя в одиночестве под струями горячей воды, девочка чувствовала себя гораздо спокойнее. Она испытывала болезненный дискомфорт, когда кто-то пытался “раздеть” её, словно лук, заглянуть под многослойную кожуру. Джордан			- Что-нибудь на твой выбор, - улыбнулась, - можно даже блюдо дня или какую-нибудь кашу. Повар в этом небольшом кафетерии родом из Южной Кореи, и, как открыла для себя Рэйчел, он знал толк в хорошей каше, вроде овсянки с морским ушком, например. Помимо стандартных для среднестатистических американцев вещей (картошка-фри, салаты, гамбургеры – несколько другие, чем в макдональдс), продавал также разнообразные блюда из гречневой лапши и риса, постоянно радуя своих покупателей какими-нибудь «предложениями дня». Сегодня таким «предложением» стала тыква в молочном соусе, и первая партия уже заманивала посетителей необычайно аппетитным запахом. - Добро пожаловать, что вам предложить? – чуть нависая над витриной, кореец приветствовал своих первых гостей сегодня, однако по смыслу высказывания можно, скорее, догадаться по контексту: у мужчины был поистине чудовищный акцент. Так что какое-то время до появления Рэйчел можно было поразвлекаться трудностями понимания. Рэйчел же для начала оделась и тщательно высушила волосы, потом собрала и упаковала влажные полотенца и купальники, не только свои, но и детей. Рэйчел
\| Миссия не выполнима - вспомнить всё \|
Ноэл пытался дозваться до неё, испуганно оглядываясь по сторонам, будто прикидывая, что будет делать, если у учителей случится приступ любопытства и желания проверить делишки своих подопечных. Хорошо, что вероятность подобного чуда была равна нулю целых нулю десятых процентов. Пощелкал пальцами перед глазами – никакого эффекта, девушка будто в транс впала, не реагируя на внешние раздражители и пытаясь отгородиться от окружающего мира закрыванием глаз да клеткой из рук и колен, заключающих в кокон. На тумбочке стоял стакан. Взгляд парня замер на нем, а все случившееся в дальнейшем было делом техники. Захват, отступление, повернутый кран, возвращение и холодный душ на голову Юки. Отрезвляющий метод приведения в чувство. Проверенный временем и всегда действенный. - Твою мать! Ты что себе позволяешь? Сальваторэ хмурилась, разлепив мокрые ресницы, и не могла понять, рада ли тому факту, что долгожданные воспоминания отступают, больше не прячась, оставляя на языке горечь отвращения и ужаса. Мало приятного знать, откуда на шее появляются синяки. Тело начала бить дрожь. Судорожно вздрагивая, Юка, выпрямившись, сверлила взглядом Ноэла, разом растерявшего свою храбрость. Эл			Криво усмехнувшись собственным мыслям и определениям, Юка быстро перемещалась к двери, чтобы не дать Ноэлу ускользнуть одному: - Пойдем, поищем. Отчего нет-то? Но сначала я потрясу тебя, вдруг и ходить далеко не придется, а? Ты не против? Милая улыбка осветила её лицо, показывая, какая она очаровательная и хорошая, просто лапочка. Убийственная лапочка – в глазах горел темный огонек, но его можно было списать на любопытство. Однако это был не он, это было желание вернуть свою любимую вещь, одну из немногих, которой она дорожила... Юка простила бы отнятие любого предмета, кроме собственного оружия или подарка от отца, матери и Эндрю. Это были единственные подарки, что ценились ею на вес чужой жизни. И Ноэл не мог этого не знать, что сам и подтвердил, начав плести словесные сети и увлекшись как всегда: - Вот смотри. "И понеслась душа в рай... Началось..." Как не любила эту фразу Юка, кто бы мог знать. Ей тут же захотелось достать пилочку и начать подтачивать ногти. Одно она знала точно, что время тянуть можно было бесконечно этой фразой и последующими "объяснениями". - Ты прекрасно знаешь о том, что со мной сделаешь, так? И я это прекрасно знаю... Эл

Джонатан посмотреть	Адам посмотреть	Амелия посмотреть	Адам посмотреть	Амелия посмотреть	Джонатан посмотреть

Цитировать Сообщение 37

Поделиться382017-05-11 20:06:16

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Сколько еще должно пройти лет, чтобы воспоминания окончательно померкли под ворохом новых впечатлений и перестали теребить душу глубокими заусенцами? Он сморщил нос: от шерсти собаки веяло медовыми листьями, мокрой землей и влажным уличным воздухом – густой торфяной аромат, почти как запах детства, и к нему примешивались душисто-кислые рыбные волны из улыбающейся пасти. Обветшалый дом на ферме снился теперь не раз и отчего-то снился с теплотой крошечных смежных комнат, натопленных камином, где в темноте сверкали огоньками поленья, отражаясь в изъеденном желтизной зеркале комода, рядом со старыми креслами, на которых целыми днями клубочками спали ленивые коты, снилась кухня, с деревянными стульями и обеденным столом, обширным громоздким буфетом возле низких окон, задернутых тюлевыми занавесками, а они всегда весело дрожали на ветру и стремились сорваться с гардин. Скалистое побережье, холмистые рельефы, покрытые мхами, лишайниками и низкорослыми травами, руины старинной церкви представлялись ему за тысячи километров от родного Леруика, там, где от усталости не приходили сны, а в полудреме скользили зыбкие образы прошлого. И только наедине с самим с собой так мучительно приторно, так четко видел родину в грезах: то утреннюю, тепло высвеченную субботним солнцем, когда игриво звучали голоса матери и бабушки, пахло горячим, только что приготовленным хлебом или принесенной на сковородки из кухни яичницей с поджаренным беконом, блином, ложкой мясного фарша, помидорами и картошкой; то зимнюю, вечернюю, с заиндевелыми крупной солью пастбищами; то плохо обогретую на ночь спальню, где по углам завывали ледяные сквозняки, а настольная лампа возле кровати походила на низкую луну, застилаемую дымкой; то весеннюю, насквозь светло-солнечную, со сбивающими с ног ветрами. читать продолжение: «les amours imaginaires»
You're the light, you're the night You're the color of my blood Ин-ногда мне к-кажется, что я н-не встречу другого т-такого человек-ка, как ты. Т-таких особенных не б-бывает. Т-таких п-прекрасных н-не с-существует. Т-так неожиданно т-ты проб-брался м-мне п-под кожу, п-под кровь, т-ты раст-творился во мне, зан-няв к-каждую мысль. И об-браз п-приходящего и ух-ходящего т-тебя - он к-как след солнечн-ного света на с-сетчатке. Звук т-твоих шагов по лестнице - как барабанная дроб-бь, ид-дет рябью по моему сердцу. И п-порой мне к-кажется, что я з-задыхаюсь, п-почувствовав твое п-приближение. Мое сердце з-звучит к-канонадой, к-когда ты п-появляешься на горизонте. И нет м-момента слаще, чем наблюд-дать за тобой, за жизнью, к-которую ты вед-дешь так с улыбкой и уверенно. Ты - луч-ший из мужчин. Ты - луч-ший из т-тех, кто к-когда-либо п-прикасался к-ко мне. Благодаря т-тебе я н-не брос-сил мечтать, благодаря т-тебе я стал в-верить в себя. В-взяв меня за рук-ки, ты вытащил м-меня из б-болота, к-которое гроз-зило поглотить ц-целиком. Т-такие, как ты, н-не заб-бываются. И п-пусть судьба л-любит играть с чув-вствами, я в-все равно б-буду люб-бить тебя. Воп-преки. Так ніхто не кохав. Через тисячі літ лиш приходить подібне кохання. В день такий розцвітає весна на землі і земля убирається зрання... Знаешь, немного проще говорить тебе слова, прикрываясь лицом персонажа, но все же я хотел бы сказать еще и кое-что от себя. Мне хотелось бы сказать, что эта награда заслужена, что твои посты прекрасны, как рассвет, и что я вкушаю каждое слово, и оно течет сладким соком мне по подбородку, как спелый плод персика.. Но ты итак это знаешь. Потому что невозможно не знать, слыша обо всем том безумии, что происходит в моей голове и сердце, когда ты пишешь подобные посты. Когда ты вообще пишешь, пусть даже когда ругаешься на меня, крепко, основательно и, чаще всего, заслуженно. Как я люблю говорить, сердце чует тебя и все - моя остановочка. Знал бы ты, как много мелочей, которые заставляют его делать временную остановочку, как в песне Сплин, а затем снова идти, бежать, колотиться - и все потому что это ты. И потому что ты со мной рядом. Ты невероятный игрок и такой же невероятный человек, которого я каждый вечер с сожалением отпускаю смотреть сны, и от которого утром с улыбкой на улице читаю сообщения. Между нами много разниц, но они нам не помеха. Между нами разные часовые пояса и тысячи километров. Но помеха ли они? Не думаю. День ото дня мы рушим рисованные миром границы, а еще рушим собственное привычное, чтобы выстроить общее. Так и получается. Врываться ураганом и сметать все, что больше не имеет значения, ради того, что действительно важно. Возможно, я говорю немного запутанно, но кто, если не ты, знает о чем я говорю? Спасибо тебе. За персонажей, и за тебя. За ту прекрасную, насыщенную игру, и снова за тебя. Потому что если бы не такой ты, то ничего бы другого и не было. Люблю тебя. Очень сильно люблю. P.S. сегодня полгода) You're the fear, I don't care Cause I've never been so high Follow me through the dark Let me take you past our satellites You can see the world you brought to life (с) Андерс и Д.

Элиас	Кевин	Исадора	Адам	Мария	Бенджамин

Все закончилось скомкано – пока Эйдан сжимал крепко подбородок Алессы, она сжимала старую ткань обивки, буквально сдирая ту, представляя, как с такой же силой могла бы содрать с лица своего любовника усмехающееся выражение лица, которое непременно вернется к нему тогда, когда он восстановит дыхание и сердечный ритм. Все закончилось, и ей стало холодно и стыдно. Очень холодно и очень стыдно – два смешавшихся внутри чувства приносили дискомфорт и заставили все тело покрыться россыпью мурашек, от которых ее выбеленная кожа казалась теперь вовсе нечеловеческой. Нащупав рукой на полу сумку и вытащив оттуда свой портсигар, она отсела на самый край кушетки, плотно сомкнув колени и подтянув их как можно ближе к животу, который прикрывала свободной от сигареты рукой. Пальцы дрожали, пепел падал прямо на босые ступни, но Алесса не чувствовала ничего, кроме стремительно разрастающегося чувства вины внутри нее – какая ирония, всего несколько минут назад она чувствовала внутри себя тепло, тепло другого человека, она чувствовала все это так глубоко и близко, что не хотела размыкать тесные объятия, чтобы это длилось вечно, бесстыдно про себя умоляя, чтобы ее любовник не торопился, а сейчас не может даже поднять головы и взглянуть в его сторону; Эйдан Монтгомери снова стал тенью на периферии ее зрения, которая, кажется, еще чуть-чуть и поглотит ее целиком, так, что и от самой женщины не останется и следа. «I celebrate the day that you changed my history» Алесса
Существует два типа людей. Одни полагаются на эмоции, на искреннюю и мгновенную реакцию, такие по своей натуре мягкие и ранимые, но отдача от таких идет настолько сумасшедшая, что хочется приватизировать их лично. Они видят мир куда лучше и хуже одновременно, склонны бросаться в крайности и сопереживать настолько сильно, что способны заменить собой групповую поддержку. Их хочется окружить заботой и любовью, стать лучше, защищать от любых неприятностей. А есть другие, что полагаются на холодный расчет, математическую точность, что в большинстве случаев поможет избежать ошибок и промахов и приведет к ожидаемому результату, не приносящего и десятой доли удовлетворения, лишь прибавляет уверенности в своих силах и возможностях в будущем. Пожалуй, единственное наблюдаемое сходство и у тех и других, это семья, построенная из-за разных мотивов, желание создать новую ячейку общество или банальная необходимость для продвижения карьеры. Факт, но почему-то наличие семьи значительно поднимает статус в глазах окружающих, несмотря на то, что каждый третий понимает причину вступления в союз. Артур Гамильтон относил себя к тем, кто ставит достижение во главе всего. Оставив позади четыре десятка лет, он мог похвастаться успешной карьерой, ненавистью большей половины сотрудников, что, однако, были вынуждены исполнять его приказы, идеальным браком в глазах окружающих и еще большими амбициями. «Fruhling in Paris» Артур
Летти вернулась к Дэмьену и никто не подумал ее остановить. Ее походка от бедра была походкой победительницы. Впервые на своей памяти она лишила своего брата возможности осадить ее, причем не приложила к этому особых усилий, заодно и отыгралась на этой блондинистой сучке, которая точно банный лист клеилась к графу. Пиявка. Литиция остановилась в шаге от смотрящего на нее Дэмьена, а потом и вовсе сократила дистанцию, прижимаясь к нему бедром. В его руке вновь была бутылка с темным пивом, которую он медленно потягивал и именно ее Летти затребовала себе, делая пару жадный глотков. - Объяснишь? – Парень смотрел поверх ее плеча в сторону машины, которая в этот вечер принадлежала графу. Конте отрицательно покачала головой, возвращая пиво прежнему владельцу. Нечего было объяснять, от всей этой ситуации веяло абсурдом. Итальянка повела плечами и поежилась, стало заметно прохладнее, видимо все из-за того, что после заезда люди стали расходиться, больше здесь нечего было ловить. - Отвези меня домой. – Наклонившись непозволительно близко, негромко произнесла Летти и Дэмьен ее услышал. Он повернул свою голову на голос, так что его лицо оказалось на одном уровне с лицом итальянки. И прежде чем она закончила свою фразу, он поцеловал ее. Конте дрогнула, ее тело напряглось, и она намеревалась отстраниться. «Cruel Intentions» Летиция
Совсем недавно я пришел к мысли, что влюбиться можно в любого - имей он красивые глаза или потрясающий фасад. Полюбить глубоко и отчаянно - далеко не каждого. Влюбленность - чувство не имеющее постоянства, хотя и воспринимается ярче, будто бы вспышка на солнце. Вот только вспышка - это свет. Кратковременное явление, которое ослепляет и не позволяет узреть истинную суть спонтанно возникших чувств. С любовью иначе... Лишь Крис открыл мне глаза на все её причуды, в которых я как оказалось был полным профаном. Любовь к человеку учит нас разным вещам. К примеру до Кристофера, я не знал что значит "сомневаться в себе и своей значимости". И не так это плохо, как может казаться на первый взгляд. Иногда, также как слова читаемые между строк, так и чувства можно интерпретировать более глубже, воспринимать четче. Обращая время вспять и возвращаясь к тому его отрезку, который не связан с Вардлоу, могу отметить за собой привычку ставить свои приоритеты выше чьих либо, свою позицию на сто шагов дальше оппонента, кем бы он ни был - другом, товарищем или малозначимым знакомцем. Чувства к Крису заставляют гордыню и завышенное эго внутри меня сжиматься до размера атома, и сгорать, оставляя за собой лишь скромное "ничто". Мне важен мой мужчина. Мне важно его мнение и те чувства, которые он выражает лишь ему любимыми способами. Ему нет необходимости говорить о них слишком часто, так как в каждом его прикосновении ко мне и каждом взгляде, я читаю - "люблю тебя". «All I want for Christmas is...» Натаниэль
Тепло было объёмным, солнечным. Оно не пригревало, а затапливало, наполняя каждую клетку тела, расслабляя и, вместе с тем, навязывая мысли далёко не безобидные. По маленькой, но яркой искорке, которой хватало, чтобы замирать на мгновение, ощущая бережные, но уверенные, крепкие прикосновения больших ладоней сквозь ткань футболки; чтобы делать торопливый, едва слышный вдох, наслаждаясь возможностью находиться в этом промежутке времени, касаться лица Хэйвуда, беспрепятственно, так, как того хотелось уже давно. И всё же не так. Джин подняла голову, заглянув в тёмные глаза Флинна. Ей так хотелось услышать от него ответ, который дал бы ей возможность уцепиться, удержаться, завладеть часто изменяющей уверенностью, но вместе с тем, именно его она и боялась больше всего. Потому что в любом случае в нём бы оказалась заключена разрушительная сила, впустить которую в это, наполненное теплом и светом пространство, Джин не могла и не хотела. Оставляла на потом все возможные разбирательства, диалоги, обсуждения, признавая, что здесь им нет места. Но червячок недоверия, тот, который никогда не хотел довольствоваться малым, всё же шевелился где-то внутри, подтачивая, прогрызая, целясь в самые уязвимые места, взывая к жизни множество причин и поводов, картин из прошлого, несущих в себе опровержение желаемого. - У воды всегда лучший вид, – улыбнулась Джин, кончиком указательного пальца поглаживая подбородок Хэйвуда. «Sense and Sensibility» Джиневра
Он мог бы приехать в «Квантум» пораньше, начать приготовления к открытию, проверку сервировки столиков, внешнего вида официантов, сомелье и бармена, но до ресторана так и не доехал. Придя домой и приняв душ, он быстро оделся, взял деньги и чехол, на вешалке под которым висела чистая белая рубашка. Конечно, вчера же ему было некогда возвращаться в ресторан за своим костюмом и рубашкой, а сегодня ему придется тащить весь этот гардероб домой по метро. Но стоя на перроне станции, что-то помешало войти в вагон поезда, следующего прямым путем до Манхэттена. Как вросший ногами в бетон стоял и смотрел на то, как закрываются двери вагона перед самым носом. И шаги было позволено сделать лишь тогда, когда следом приехал следующий поезд, идущий до того же Манхэттена, но через Бруклин. Повинуясь какому-то неизвестному внутреннему импульсу, Элиас выходит на одной из станций Бруклина, садится в автобус со знакомым номером и едет прямиком до почти конечной остановки. Надев солнцезащитные очки и перекинув чехол с рубашкой через плечо, заходит в небольшой цветочный магазин. - Я задыхаюсь. – Произносит Хьюстон после нескольких минут молчания, теряясь в собственных мыслях и по-прежнему сжимая в руке тройку перевязанных бордовых роз. Розы – так принято, хотя кому это нужно. – Я в смятении, Роб. – Наконец, обращаясь к старшему брату, но только смотрел он на холодное серое надгробие. «Houston, we have a problem» Элиас

Выживут только любовники.
Лучшая игра недели
«Тебе и не нужно быть приятным», проговорил рыжий, и Рокки насупился, совершенно недовольный тем, что его так пошло раскусили. Он умел быть очаровательным, если хотел, но хотел он этого редко, потому что люди его раздражали одним своим присутствием. Хотя, с Энджелом ситуация явно была совсем другой, и Муну это не слишком нравилось, он не был поклонником дурацких романов, где все влюблялись друг в друга, ебались и жили счастливо до конца своих тупых дней. Раздражение то накатывало волнами, то отступало, и Рокс никак не мог поймать правильный настрой, который не приведёт его к катастрофе. - Сара – её настоящее имя, - коротко буркнул он в ответ, хотя понимал, что злиться ему стоит только на себя. То, что он вообще подобрал этого мальчишку, было дурным знаком. - И нет, выбираю всегда я. На баб полагаться нельзя, они туповаты и порывисты, я предпочитаю работать самостоятельно. Ты видел, что она сделала с этой тёлкой? Нет уж, Саре я выбор не доверю никогда, я пока ещё не ёбнулся до конца. Мун попытался вспомнить, что он успел узнать об этом мальчишке, но понял, что все его знания скудны, он знает только то, что рыжий решил раскрыть, и это немного раздражало. Рокки			В чистеньком и приличном мире светских салонов и гламурного шика такое было бы невозможно, немыслимо и возмутительно, но сцена до странности напомнила Энджелу незабвенное детство в розовых пинетках и золотых кудрях: внимательное просматривание моментальных фотоснимков, от которых у обоих участников захватывало дух - у одного от гордости, у другого от восторга. Уже давно глянцевые карточки сменили безликие экраны электронных устройств, и даже странно было, что ритуал всё ещё хранился в памяти, запечатлённый там недолгим, но ярким периодом родового ритуала. В эти дни всё менялось слишком быстро, однако главное оставалось неизменным, - за столь вопиющие нарушение общественной морали благопристойные люди требовали крови. О, ты мог совершать сколько угодно гнусностей и преступлений, - если был достаточно богат для этого, конечно, - но общество, дойное стадо покорных коров, превращалось в агрессивного тирана, когда дело доходило до откровенного попрания приличий. Ты мог грешить, но это любовь к греху, тщеславная и откровенная, приводила их в ужас, заставляла содрогаться от непомерного возмущения. Не было ничего дурного в том, чтобы выставлять напоказ собственное дитя. Энджел
Вопрос
Огни вечно неспящего города недобро отражались в кроваво-красном бокале Эйдена. Как жалко, думал он, что еще не довелось в полной насладиться подобным. Не приходилось слушать эту песню, глядя на любимую ранним утром и представлять, что поешь ты, и песня не закончится пока вы просыпаетесь вместе. Порой бывали мгновения, когда он ощущал совсем другое - ощущал себя другим. Редкой ночью границы стирались, цепи становились воротами, и вместо чувства вины было сожаление. До рассвета Эйден предпочитал сожаление чувству вины. С лучами солнца стыд всегда возвращался - досадная ассоциация с сестрой. Эта ситуация, это нечто, давно стало частью жизни, позабытой до недавних пор. Вечный поиск правильного ответа, вечно откладываемый выбор между "как надо" и "как хочется". Но в этот раз семейное воссоединение взбудоражило не только ночь, но и день президента. Звонок - Винсент, секретарь. "Рановато для напоминаний о завтрашних встречах...." Голос у секретаря был не на шутку встревоженным: - Не приезжай в офис. - Что? - Здесь уже журналисты.... Эйден			Свежий воздух и прогулка воистину прочищали мозги, позволяя мыслить размеренно и здраво. Софи не заметила, как очутилась у своего подъезда, размышляя о том, что Эйден похоже уже был осведомлен о сложившейся ситуации. Его голос, его речь.. сестра почти всегда могла определить, когда брат был расстроен. Впрочем, это не точно, он мог ещё от вчерашнего не отойти. Софи просчитала, через сколько примерно появится Эйден, и решила до тех пор заняться созданием уютной обстановки. Новости, которые женщина собиралась сообщить своему родному человеку, далеко не возглавляют список приятных, а значит нужно было позаботиться о комфортной атмосфере. Уж в чем в чем, а в человеческой психологии Софи научилась разбираться за то время, что занималась журналистикой. Рыжая небрежно избавилась от пальто и обуви, в темпе отправилась на кухню и достала необходимые ингредиенты на стол. Она была намерена сделать любимый напиток Эйдена. Сзади раздалось громкое возмущенное мяуканье. Фокс обернулась к своей кошке и всплеснула руками: - О боги, неужели я забыла тебя утром покормить! Ну точно ведь.. Прости, меня, Рози. Софи
Tanz Mit Dem Feuer
Момент длился и длился. Казалось, что едва ли не две-три вечности протикали где-то по воздуху, стоялому, душному, плотной стеной окружавшему далекий Вестминстерский дворец. Капли тихо стекали по лицу Рейчела. Ах да, точно, его звали Рейчел, а не Ричард. Джастин перепутал буквы. Хотя нет. Капитан команды “Crossfate” попросту не услышал, что там Брандон прошипел. Членораздельнее надо произносить имена оппонентов, зараза, черт возьми, чтоб при разборках в лужу не сесть. Джастин благополучно пропустил мимо ушей комментирующие реплики Моргана, на них не было ровным счетом никакого смысла отвечать. В частности на «недостатки». Почему? Да, потому что с ростом вокалиста попросту все капитально достали, и для сопротивления потоку реки, что бьет прямо в грудь, напросился вывод о необходимости ношения своих недостатков в качестве щита. Мол, да я не модель с подиума и не жираф, и что с того? А с именем он облажался, да. Никто не спорит. Поэтому момента только и хватило, чтоб, не теряя гадкой улыбки, портящей лицо, опустить голову в издевательском полупоклоне и ляпнуть что-то похожее на: «Да хоть Царица Савская, любой каприз за Ваши деньги». Джастин			Всё шло хорошо до определённого момента. Если, конечно, начатую Ричардом потасовку можно было назвать словом «хорошо». Хотя ведь он сам напросился, старт дал сам. Противник только отвечал, пусть и чуточку сильнее, злее и агрессивнее, чем были предшествующие шаги басиста. Оскорбил словом – получил виски в морду. Разозлился и зашвырнул пару раз оппонента в полёт – получил … Вот это было уже чересчур. Рик стерпел бы всё, да и ожидал от Нигреану чего угодно, кроме женской подставы. Даже если бы тот вынул из ниоткуда ствол и начал махать им, или приобщил бы к свалке приятелей. Хотя это, пожалуй, тоже по-бабски, но всё же не так нечестно. Невероятно! Это ведь Ричи из глэм-рок группы, а вот, оказывается, ещё кто тут андрогин… Или попросту баба. Ударил по самому дорогому. Точнее, почти самому дорогому. На первом месте у Рика, как и у любого другого музыканта, были руки, и, в частности, пальцы. От изумления басист даже не вспомнил, что, между прочим, за волосы его тоже подёргать успели. Ричард
Only Human
Когда я задумываюсь о своей жизни, мне хочется знать, что она была прожита не зря. Я не стремлюсь к величию, не стремлюсь оставить свой след в истории. Мне будет достаточно одного только понимания, что я не чинил препятствий счастью близких мне людей и своему собственному. Но, увы. На сегодняшний день моя жизнь - это жизнь 37-летнего неудачника, который за последние несколько месяцев наломал дров больше, чем в, казалось бы, самый сложный период, когда все едва не закончилось смертью. Я мог бы сказать, что последние годы были достаточно неплохи. По крайней мере, их можно было назвать стабильными. Но в какой-то момент что-то пошло не так. Правила изменились. Я перестал контролировать происходящее. В первую очередь – я перестал контролировать себя самого. Произошло ли это тогда, когда в моей жизни снова появилась Тори? Да, наверное, именно она послужила катализатором. Меня начали беспокоить вещи, которые прежде совершенно не заботили. Я стал слишком много думать. Наверное, потерял часть былой уверенности. Я чувствовал, как кто-то отбирает у меня контроль над моей жизнью. Обманывал себя, убеждал, что не все потеряно, что я еще могу что-то изменить, но понимал… это бесполезно. Александр			Три месяца между раем и адом - так можно описать жизнь Виктории с Рождества 2016 года. Пять невероятных дней с Ксаном в его квартирке над музыкальным магазином, где они обнаженные душой и телом снова учились быть счастливыми - рай. Пять дней, которые пролетели как одно мгновение. Словно Адам и Ева, одни во всем мире, они наслаждались плодами, которые подарил им их собственный райский сад. И как Адам и Ева, они были вынуждены были покинуть благословенную землю. Все хорошее кончается – это всем известный факт. И на пятый день случилось жестокое приземление на землю, когда здравый смысл очнулся, от опьянения эйфорией, которую испытали Ксан и Тори в предыдущую неделю. Им нужно было возвращаться в реальность. Никто из них не хотел терять этот момент. Но оба знали, что иначе нельзя. Как бы они не сопротивлялись, им нужно расстаться пусть на пару часов, но нужно. И они расстаются, обещая друг другу встретиться сегодня же до заката солнца. Но этого не происходит. Выпорхнув окрыленная из их гнезда, Виктория ломает крылья возвращаясь, и проваливается камнем в ад. Перед ее глазами проплывает картина: любящий отец обнимает, маленькую копию себя в розовой шапочке и теплом пальтишке. Виктория
С закрытыми глазами
Мария доверила ему те девять дней ее скитаний, и стало тяжелее вдвойне. Осознание того, что произошло с ней, когда его не было рядом, давило снаружи. А изнутри сжималось переполненное болью сердце. Бен никогда не хотел, чтобы ей было так больно. Отчаянье, которое подбиралось все ближе к краю, сегодня достигло своей черты и рухнуло вниз. Он готов был сделать все, лишь бы девушке не довелось пережить это опять, но у него не было таких сил, чтобы отмотать время назад и изменить прошлое. Когда-то Бенджамин без зазрения совести отворачивался от тех людей и тех событий, которые остались у него за спиной. Он перешагивал через многое и делая вид, что забыл, продолжал жить дальше и вершить новые злодеяния обагренными в кровь руками. Через Марию он так и не смог перешагнуть. Она была позади и впереди. Мысли о ней подстерегали на каждом шагу. И теперь, будучи так близко, Бен не понимал, как сможет прожить хотя бы день, чтобы вновь не прикоснуться к ней, не почувствовать такое необходимое тепло и не ощутить томное дыхание на щеке. Ее прерывистый дрожащий голос так напоминал о тех временах, когда они были вместе. Но теперь она дрожала не от любви, а от боли, которая преследует изо дня в день. Бенджамин			Она мысленно считала до десяти, чтобы унять нарастающую дрожь. Боялась сама себя, собственной реакции и на откровенные касания сильных рук. Движения Бена были растянуты и нарочито медлительны. Монстр усвоил прежние уроки. Боялся вызвать панику, после которой не останется места прикосновениям. Слезы-удушье-успокоительное. Приступы выжигали девушку изнутри. Потребуется не один день, чтобы Бетанкур пришла в себя. Мало вероятно, что спугнув Марию, мужчина получит повторный доступ к телу. Сегодня тараканы в блондинистой голове проголосовали «за». Она нуждалась в руках насильника, не на секунду не забывая о прошлых «заслугах» зверя в человеческом обличии. Однако они поблекли перед издевательствами чужаков. Зло из подземки не имело лиц и четких очертаний. Только голоса и звуки. Неизвестность взращивала нападающих, будто на дрожжах. Они шатались рядом. Нависали исполинскими фигурами. Становились все огромней и ужаснее. У страха глаза велики... Не важно слепые они или продолжают видеть свет в конце туннеля. Обстоятельства толкнули ирландку в объятья монстра. Покуда в них виделось спасение, Арчер мог беспрепятственно водить пальцами и щекотать дыханием.. Мария

Уильям посмотреть	Дамиан посмотреть	Мэдисон посмотреть	Вероника посмотреть	Рипли посмотреть	Дэвид посмотреть

Цитировать Сообщение 38

Поделиться392017-05-13 12:05:52

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Цитировать Сообщение 39

Поделиться402017-05-15 20:27:00

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Ведь каждому знакомо такое чувство, когда внутри все замирает?! Тогда, когда в груди зарождаются такие маленькие порхающие бабочки, которые расправив крылья начинают панически биться в конвульсиях, прямо там? прямо в уголке около сердца? Это еще оставляет такой сладковатый вкус на кончике языка, почти незаметный, в такие моменты ты чувствуешь, как замирает по мимо самого важного органа еще и все тело, руки слегка потряхивает, горло пересыхает да так, что тебе нужно сглатывать слюну чтобы не закашлять. Всегда в мыслях и мечтах оно романтично и прекрасно, но на деле это чувство слегка страшновато, оно равно маленькой, хоть и сладкой смерти. Именно так ты чувствовал себя сейчас, именно так, как, черт возьми, никогда не чувствовал себя рядом с Венни. ТЫ хотел, видит бог, хотел, да, ты даже предвкушал момент первого поцелуя, а еще первого интима, которой тоже, что уж тут врать, был шикарен, ты как мог совершенно отчаянно старался в ней потеряться, потеряться в ее словах, касаниях, стонах, ее запахе и пусть это все было совершенно шикарно и сногсшибательно, это никогда, мать ее, не сравниться даже близко с тем, что ты ощущал, чувствовал и переживал раз за разом находясь с младшим братом. читать продолжение: «Coachella Valley Music and Arts Festival»
Братиш мой, милаш! в этот момент должна звучать музыка, открываться шампанское и литься через край Это так неожиданно было узнать, что ты написал пост недели, но так гордо. Я поздравляю тебя с этим, ты это заслужил. Мы с тобой знаем, что именно послужило вдохновением к этому посту. Так, что скажем спасибо R5, их новому альбому, их новому клипу. За то, что они нас вдохновляют каждый раз на что-нибудь интересное. Без них бы не было наших персонажей. Я благодарна тебе, что когда-то ты меня познакомил с этой группой, и у нас все закрутилось и завертелось. Сейчас даже нашу совместную ролевую жизнь не представляю без этих ролей и Манхэттена собственно тоже. Правильно ты писал недавно - это дом, в котором мы с тобой живем. Здесь уютно и хорошо, и ты каждый раз меня радуешь своими постами. ~~Надеюсь, я тебя тоже чем-нибудь радую х)~~ Всегда, когда я их читаю, это словно просмотр какого-то фильма или сериала. Все настолько ярко и живо представляется перед глазами, словно это и правда какой-то просмотр в онлайне. И пост в "Коачеллу" тому доказательство, потому что ты так чувственно и эмоционально написал, и это будто я и правда переживала все то, что там творится. Спасибо тебе за твое творчество. Пусть в последнее время мы немного сдали позиции в написании, но все равно мне радостно, что мы не забросили это дело. И я верю в лучшие времена, когда будет больше времени на написание наших замечательных историй. Джеффи, ты у меня большой молодец! Поэтому вдохновения тебе, огромного и неиссякаемого! Люблю тебя! (с) Дианна

Нил	Джастин	Надин	Максимилиан	Вероника	Элеонор

Вот и сидим теперь друг напротив друга - чужие люди, навсегда связанные красной нитью жизни нашего общего ребенка. В ее глазах я несомненно лучший родитель, чем она сама, и я буду поддерживать эту иллюзию до конца, прекрасно зная все свои огрехи на этом поприще. - Большой, - киваю я. - У тебя, - она замялась, воровато опуская взгляд, - у тебя с собой есть его фотография? - Есть, - отвечаю и лезу во внутренний карман пальто, а ее глаза снова вспыхивают жадным огнем, и, когда я передаю ей несколько карточек, руки Чарли дрожат. Она рассматривает фотографии, быстро перетасовывая их словно карты в колоде. Одну за другой, одну за другой... с десяток карточек порхает в ее пальцах, создавая целое слайд-шоу. Илаю четыре и он на качелях, Илаю пять и мы впервые поехали на море, Илаю шесть... Семь... Восемь... С последней фотографии на нее смотрит счастливый вихрастый мальчишка девяти лет. Растрепанный, футбольной форме сплошь в пятнах от травы, с корками старых ссадин на коленях - это тоже Илай, недавний... Кажется, осенью его бабушка фотографировала. «Жизнь твоя сплошной проклятый компромисс» Донован
Мне хочется упомянуть о некоем Д. Он живет по соседству со мной. Нас разделяет единственная стена. Буквально. Иногда я прикасаюсь к ней пальцами, словно пытаясь представить его по ту сторону, проделывающего те же действия. Я закрываю глаза и прислушиваюсь, и раз за разом отпрыгиваю от отделяющей нас преграды, услышав по ту сторону его заливистый смех, звон посуды или голос женщины. Моя трагедия в том, что он любит девушек. Мне больно, когда я вижу, как он идет по улице с новой женщиной, приобнимая ее за талию и глядя на черты ее лица так, словно там не глаза, нос и рот, а настоящее произведение искусства. Я становлюсь злым. Я раздражаюсь. Глядя в зеркало, я ненавижу свое собственное лицо. Я редко задавал себе вопрос, почему же я не женщина? Почему, если мир сделал меня таким, почему наделил мужскими чертами, заставив вечно страдать? У меня широкие плечи, крупный нос, выступающий кадык. Так непохожий на женщину, я люблю мужчин. Я люблю Д. И мне страшно и обидно признаваться в этом самому себе, а еще обидней понимать, что наши пути никогда не пересекутся. Единственная моя возможность быть с ним - это наблюдать и фантазировать. Помимо любви к мужчинам, природа подарила мне действительно яркое воображение. Наверное, чтобы я не вскрыл себе вены от безысходности, к которой обязательно приходят люди, сталкиваясь с жизненной трагедией. «les amours imaginaires» Гидеон/Андерс
Солнечный свет заливает помещение спальни. Это не похмелье, не типичная головная боль, граничащая с желанием выплюнуть свои внутренности на исходящий царапинами серый кафель ванной комнаты. Совсем иная боль. Мне не нужно разглядывать свое белье, чтобы понять, в чем оно – этот запах забивается в ноздри. Вот бы сейчас хоть каплю романтики, где мысль о том, что это ночь, проведенная с любимым мужчиной, но реальность моей отвратной жизни такова, что хорошо, если вчера их было не больше трех. Только подцепить пальцами, чтобы стащить с себя этот бесполезный кусок ткани – позже я швырну его на самое дно мусорного ведра. Моя мать высвобождает весь поток брани, который она копила со вчерашнего вечера. Ей неведомо, что – пока она нажимает кнопки на пульте, выискивая среди телевизионных каналов смысл своего безрадостного существования – именно в этот момент я наклоняюсь над чашкой с ее кофе и выпускаю в этот темный омут свою собственную слюну. Я ненавижу ее сегодня. И хочу, чтобы она заткнулась прямо сейчас. Напор воды беспощаден. «Mortido» Чарли/Отэм
Стоило только двери захлопнуться, Сорель взглянула на себя в зеркало, покрутилась то в одну сторону, то в другую, а затем резко развернулась к двери и показала ей язык, оттянув указательным пальцем правой руки нижнее веко. Сим воистину царственным жестом Юная Сказочница демонстрировала всё своё уважительное отношение к тирании Молодого Принца. По её скромному мнению, её внешний вид был вполне терпимый для столь серьёзной компании. Но выхода иного не оставалось, тем более, что за дверью-то как раз поджидали. А то вдруг за минуты, пока Рита пыталась хоть как-то осмыслить всё происходящее, Рауль успел сотворить из ионизированного воздуха тазик всеочищающей водицы, которой он обольёт Риту Мэй тут же, как только поймёт, что девушка высунула свой нос из ванны в исходном состоянии. Вода с шумом ударилась о дно ванны, заполняя пространство комнаты плотными клубами пара. А Рита Мэй всё ещё стояла возле зеркала и смотрела на себя. Такой маленький, комнатный, управляемый дождь будто смыл все сказки с реальности, и там, в затуманенной глади зеркала, на неё посмотрела взрослая девушка двадцати пяти лет и по секрету сообщила, что там, за дверью, её ждёт такой же взрослый парень, который однажды уже поцеловал её. Если бы Рита могла, она бы задохнулась от возмущения наглостью, которое позволяет себе данная особа, и в качестве протеста она, кряхтя, залезла под душ в одежде. «side by side» Рита
Сердце дергает плохим предчувствием – как острый короткий укол, после которого боль не исчезает, но превращается в что-то перманентное, едва ощутимое, но тревожащее своей постоянностью и неотступностью. Как темный призрак прошлого, стоящий сразу за левым его плечом, так близко, что рубашка на спине липнет к коже: вот-вот оно коснется рукой плеча, потянет назад и поглотит полностью, и Рауль придет в себя то ли в тюрьме, то ли в Кридмурском психиатрическом центре, на кровати (или на койке), и рядом будет… Нет, его память вправду хуже, ни одного имени из тюрьмы он не помнит, что до больницы… Жмурит глаза, предпринимая слабую попытку. Рик? Эд? Откуда эти имена в его голове, он не хотел бы их задерживать, он даже почти забыл странную манеру говорить и взгляды в угол комнаты, забыл себя у окна и свой воображаемый оркестр, и того удава, оставленного в снегу – он долго таскал его с собой, свой больничный подарок, почти месяц держал его рядом, пока не пришлось бросить. Удав – у него-то имени не было – висел на шее, но не давил на нее, ни капли не давил, и то, что сжимало его сейчас, не давало вдохнуть полной грудью, пока поднимался за Джастином по лестнице, действительно прекрасно зная, где закончится этот путь, было чуть более далеким прошлым. «Вы так не любите меня, вы не устали?» Рауль
Я не без греха. Я сделал свою первую ошибку в достаточно юном возрасте, увидев в своих родителях главных врагов, что мне мешают. Мы могли кричать и спорить до хрипоты, могли обвинять друг друга, но никогда не пытались услышать. Каждый видел то, что было хуже, не искал иной интерпретации словам, не пытался поговорить спокойно, потому что даже один голос разума мог бы разрулить все наши проблемы и сейчас бы, возможно, они бы даже гордились моими успехами, а не думали, что я выбрал совершенно неподходящую мне профессию и заставил их проходить кошмарный ад через настойчивую и бессовестную прессу, мол, недостаток воспитания и уважения к старшему поколению. Теперь я вынужден заставлять их проходить через мстительную особу, что всеми способами пытается добраться до меня по неизвестным мне причинам. Как ты видишь, у меня очень трудно складываются взаимоотношения между людьми, если не сказать, что совсем хреново. Вторым моим промахом стала Изабелла. Помню, как нам приписывали скорую свадьбу, а меня вечно донимали вопросами о том, ну когда же сие событие свершится, и знаешь, я действительно подумывал об этом. Несмотря на расстояние между Францией и Штатами, мы как-то умудрялись быть на связи и встречаться на несколько дней в месяце, пока пресса не пронюхала о ее романах на стороне и откровенно жалела меня. «see I wanna move, but can't escape from you» Дэвид

Нallo
Лучшая игра недели
Утреннее солнце робко заглянуло в окно квартиры, где раскинувшись на кровати, спал мужчина. Ему видимо снился приятный сон, так как его губ коснулась легкая улыбка. Правда досмотреть сновидением так и не удалось, ибо у жестокой реальности были совершенно другие планы. Будильник зазвенел переливчатой трелью, и Максимилиан Блэквуд открыл глаза, бездумно уставившись в белый потолок. Правда, созерцание долго не продлилось, безжалостный будильник повторно напомнил о себе. Тяжело вздохнув, мужчина поднялся с кровати и направился в душ. Теплые струи воды довольно быстро привели Вуди в состояние бодрости. Быстро позавтракав, Макс облачился в черный деловой костюм, повязал виндзорским узлом синий галстук, схватил портфель и вышел на улицу. В 10 у него должно было состояться судебное заседание по делу Макнаера. Оно должно было стать заключительным аккордом и финальной точкой во все той свистопляске, которая возникла при появлении данного клиента в их фирме. Такого нудного, хамовитого и не слушающего чужое мнение человека, Блэквуд никогда не встречал. Иногда, до зубного скрежета, хотелось дать ему в морду. Но как говорится в пунктах клиентского сервиса, клиент всегда прав… Максимилиан			Все довольно прозаично. Люди не спеша проходят по парку. Вот студенты, смеясь и толкаясь идут, что-то бурно обсуждают. Девушка идет и разговаривает по телефону, и судя по мимике лица, явно с близким человеком мужского пола. Улыбка трогает мои губы. Вот двое старичков играют в шахматы. Мирная картина повседневной жизни. Сердце уже замирает, хотя не сразу понимаю, кто направляется в мою сторону. Зацепив взглядом дольше положенного на мужчину, уже собираюсь отвести его, как слышу свое имя. И вот теперь сердце начинается биться о грудную стенку. В голове проноситься мысль о том, что мысль материальна. Но не настолько же! Захотелось провести ладонью по лицу мужчины, чтобы убиться, что это именно он. Хотя то, что не знакомый мужчина в чужой стране назвал меня по имени говорит о том, что он меня знает. А удивление, что слышится в вопросе говорит о том, что так же не уверен в этой встрече, как и я. Медленно поднимаюсь со скамейки и в шоке смотрю на него. Облизываю пересохшие губы. Дурная привычка, в голову лезут не брошенные мысли о том, что от его поцелуев они всегда припухали. Все это так не правильно. Неожиданно и странно, что даже не знаю, что и сказать, продолжаю молчать. Надин
refill my heart with your pure emotions
Холл пуст, и мне удается выплеснуть ярость на интерьере виллы, впрочем, развороченными полки и подушки выглядят даже живописнее. Из меня бы мог выйти отличный дизайнер, но получился лишь плохо скрывающий плоды своей деятельности варвар. Сильно шумел? - прошу у фигуры за спиной, не оборачиваясь, занятый целиком и полностью пошатывающейся вазой, гадая упадет она или все же удержится на месте. Да нет, - безэмоционально ответит Грэг, и мне нет смысла ему не доверять. Это хорошо, - отвечу все еще не оборачиваясь. Ваза, сделав последние судорожные наклоны, останется на полке. Чувствую себя столь же безмятежно, буря прошла, я слово оледенел, и на губах уже нейтральная улыбка, которой Грэга не обмануть, но во мне оглушающе пусто. Надо переварить случившееся. Поговорить не хочешь? - в голосе Грэга ни капли сочувствия или интереса, поэтому поддаюсь слабости и прохожу в комнату за его спиной. Я соскучился, - заявлю будущей миссис, что явно не рада моему вторжению, пусть и держится стоически, радушно улыбаясь. Утоли свои муки, - девчонка распахивает объятья и полы ее наспех накинутого халата разъезжаются, мне легко удается не поддаться искушению и продолжать изучать смешливое выражение ее глаз. Дамиан			Звуки внешнего мира теряются в безмолвном диалоге наших взглядов и в неосознанных, противоречивых шагах навстречу друг другу или к краю пропасти – неважно. Глаза в глаза – покорно. Ближе. Еще. Я распадаюсь на молекулы, атомы – частицы звенящих эмоций, в каждой из которых гулким эхом звучало имя Дамиана, окрашенное всем спектром пережитых под покровом ночи чувств, вступивших в реакцию с моей жизнью, телом и мыслями на уровне необратимых химических связей: всепоглощающе, безраздельно и абсолютно. Его рука скользит по предплечью вниз, притягивая меня к себе: жадно, запретно и без колебаний, не оставляя мне ни единого шанса на сопротивление. Он словно знает, что вопреки всему, я полностью и всецело продолжаю находиться в его власти, под действием непрекращающегося дурмана нашей близости. Я подаюсь вперед: мягко и нежно провожу ладонью по его щеке, понимая и принимая, что Дамиан непременно забудет, как я щурюсь от ветра, но в следующую внезапную или своевременную встречу обязательно вспомнит податливость каждого задетого контура тела, как каждая линия будто заведомо знала, как лечь под движения его рук и прикосновения губ. Его близость, его поцелуи – опасной дозировкой временно застилают разум пеленой эйфории, разгоняющей кровь по венам. Маргарет
вы мне что подсунули?
Весна в городе: и вроде все должно пробуждаться, расцветать и с новыми силами врываться в жизнь Манхеттена, но у погоды свои планы: серость и туман на протяжении всего дня так и нагоняли сон и тоску, что прямопорционально отражалось на работоспособности персонала ресторана европейской кухни Eden. Воистину, он сегодня явно не тот райский уголок в шуме города, коим обещает быть: повара как парализованные мухи передвигались по кухне, несмотря ни на мои претензии, ни на недовольство их шефа. Я бы еще простил непослушание Лиз, но со мной будьте добры считаться. Завтраки приготовлены были отвратительно, Питер умудрился спалить омлет. Гребаный омлет! Что тут сложного?! Эмилия на ланче перепутала индейку с курицей – это вообще законно? В общем, день складывался паршиво. Я вообще-то люблю свою работу, но в такие дни рад бросить бейдж на пол, растоптать и пойти прочь из этого «элитного» заведения. Ты спросишь, почему меня волнует кухонные распри, ведь я же администратор зала и какое мне дело до поваров? А я тебе отвечу, если ты хороший работник и действительно отдаешься полностью, то тебя будет волновать даже наличие туалетной бумаги в служебной уборной. Нил			Первый интересный заказ. Не скажу, что очень масштабный, но может после него заинтересованность мной как художника возрастет. Одно маленькое издательство, которое занимается изготовлением книг для детей на заказ, предложило мне составить иллюстрацию для детского комикса, который заказали родители для своего сына в День Рождения. Весь сюжет мне прислали в виде текста, а мне нужны было графически всё это дело оформить и предоставить готовый продукт в виде рисунков, которые потом перенесут в книгу. Идея прикольная и мне понравилось, что текст был пронизан двойными шуточками и даже неким потаенным смыслом, который дети вряд ли поймут, а вот до родителей он дойдёт. Да и главный герой – прототипом которого является маленький именинник – очень уж напоминает мне Шона. Такой же целеустремленный и упертый. Как баран. Ну, начинать в любом случае с чего-то надо, да и в любом случае это именно то, что я люблю – комиксы. Как мне передали, клиент остался доволен и сегодня мне пришел гонорар. Покрутила я этот конверт в руках и моя совесть тут же посоветовала поступить как взрослый человек, который заботиться о своем будущем, и отложить этот конверт в ящик. Копить деньги или по крайней мере потратить их на что-то действительно необходимое. Керри
...А в конце: «Не звони мне. Не надо.»
Из-за чужой чудовищной ошибки в его груди поселилось неведомое ему доселе чувство – вина. Признать вину все равно что вложить в чужие руки заряженный пистолет и направить дуло того себе точно в лоб и ждать расплаты. Люди многое забывают если их жизни или жизни близким их людей что-то угрожает. И Алистер слепо следуя этому правилу забыл о предательстве. Сделал так потому что Алесса была для него не просто увлечением, не женщиной, которую он несколько лет изводил, утверждая, что от этого ее жизнь становится лучше, что она сама меняется к лучшему. Она стала для него той самой любимой женщиной, которую он хотел уберечь в первую очередь от самого себя, противостоял своим внутренним демонам, являл их ей, учил как с ними бороться, как ставить их на колени. У нее все получалось, даже если сама она это отрицала. Но их ребенок. Их не родившийся сын. Она касается ладонями его груди, и он чувствует в этот момент ее тепло, ее горе, ее презрение. Его руки накрывают ее руки, он не позволяет ей отнять их от своей груди, как бы не жгло сквозь ткань рубашки и кожу. Он не может предоставить ей иного выбора кроме того, что уже озвучил. Отпустить ее все равно что привязать к его ногам валун и столкнуть со скалы, если не убьется об острые камни, то уйдет на дно. Алистер			Этот мужчина был готов положить к ее ногам все, что только взбрело бы ей в голову – платья, кольца, автомобили, новые апартаменты, билет в любую точку мира на любое количество дней без вычетов из заработной платы, все блага материального мира, все то, чем питается и перенасыщается общество потребления изо дня в день. Этот мужчина думал, что этого будет достаточно – видел только ценники, когда она пыталась достучаться до его сердца, и в конечном счете это, предсказуемо, не привело ни к чему хорошему. Они думали, что смогут стать исключением, а стали героями грустной сказки для взрослых о том, что все в этом мире и покупается, и продается – и информация, и преданность, и любовь. Особенно любовь тех, кого держали рядом насильно, но пытались скрыть сей факт за бесконечными знаками внимания; все они обращались в труху и пепел сразу после того, как яркая оберточная бумага падала на пол, потому как среди череды бессмысленно дорогих кулонов, брошей и колец не было того единственного, способного вылечить искореженное восприятие женщины, любившей своего мужчину из-за страха быть им отвергнутой – тонкого ободка обручального кольца. Это бы значило, что кроме своего кошелька, он готов положить к ногам своей женщины и всего себя. Алесса
Sense and Sensibility
Улыбка шла Флинну примерно так же, как Джиневре её колпак Дяди Сэма, но он всё равно не ответил на её вопрос ни сразу в машине, ни уже потом, когда мелкая вновь водрузила шляпу на голову. Раньше никто не обращал внимания на его улыбку, и вовсе не потому, что Хэйвуд не улыбался. Скорее всего, в данный момент он улыбался не кому-то другому, даже не Джиневре, а самому себе, что и выходило в новинку. Пару дней назад, взамен охватившему его штилю, наверняка пришло бы раздражение, кипевшее где-то глубоко внутри, а потому и направленное исключительно на себя самого. Как так вышло? Жил же себе спокойно, и хорошо жил! Видимо, подспудное желание держать дистанцию от мелкой, то и дело толкающее его обратно в собственную комнату или на работу, образовалось не на пустом месте, попав на благодатную почву, а оттого вымахав настолько, что Хэйвуд толком и разговаривал с Джиневрой всего ничего, не так, как положено обретающимся в одном доме людям. А всё по довольно простым причинам, выплывающим на поверхность, стоило только обратить на них более пристальное внимание. Ибо мелкая отличалась от всех его знакомых девушек, появляющихся и пропадающих на горизонте в течение последних десяти лет. Он понимал распрекрасно эту разницу, хотя не так давно она оставалась для него тайной за семью печатями. Флинн			Разноцветные искры разлетались по тёмному полотну небосклона, как будто чья-то большая рука щепотками разбрасывала конфетти. Множество маленьких, ярких огоньков, медленно опадающих и растворяющихся в набегающей с океана темноте, становящейся всё более чернильной и густой с каждой минутой. Джин пыталась поймать, охватить взглядом два зрелища одновременно – то, что открывалось перед ней, фейерверк в честь Дня Независимости, посмотреть на который она стремилась из года в года, и выражение лица Флинна, на которое то и дело оборачивалась, чтобы найти на нём подтверждение, что мужчине нравится зрелище. Ведь Джин обещала, что понравится. Но сколько не оборачивалась, ни разу не застала Хэйвуда, смотрящим на небо, раз за разом встречаясь с ним взглядом. И от этого, или от вкрадчивого и близкого: «Красиво», - захотелось прижать ладони к вдруг ставшим горячими щекам. Но она продолжала стоять, держась за перила в нескольких сантиметрах от тех мест, где находились ладони Флинна, заключившие её в кольцо, и смотреть на последние гаснущие в темноте искры. Лёгкий ветерок шевелил выбившиеся из-под шляпы волосы, приносил с собой запах серы и солёной воды, сырости и жара, накопленного за день, смешивался с ароматом кожи Хэйвуда, стоящего так близко, что Джин не заметила в какой момент перестала сохранять дистанцию. Джиневра

Мэдисон посмотреть	Амелия посмотреть	Вероника посмотреть	Адам посмотреть	Рипли посмотреть	Джиневра посмотреть

Цитировать Сообщение 40

Поделиться412017-05-17 19:25:26

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.


		Имя персонажа: Kyle Shane Sherwood [Кайл Шейн Шервуд]; Возраст: 30 лет. Внешность: Douglas Smith. Род деятельности: творческая личность, хули. Разочарование нашего батюшки-бизнесмена. Джаз-музыкант, наркоман и неудачник, который давно понял, что ему некуда больше расти. «Тупаясука», - как мнение Рокки Муна о собственном старшем брате.

	Описание персонажа Отношения с персонажем: Если к нашему папаше я равнодушен, потому что понимаю –жить с моей маманей было бы невозможно, к тому же он был женат, тебе было чуть больше года, когда он обрюхатил мою маман… папаша исчез, а я остался. Мы незнакомы с тобой или знакомы шапочно – я знаю, что ты есть, но не знаю ровным счётом ничего. Мне не нужна семья, потому что ты – проблема. Имея все возможности, чтобы стать влиятельным и крутым, ты ими не воспользовался, ты безвольное говно на палочке, лузер, хуйло, которое недостойно того, что имеет. Скорее всего, наши отношения вряд ли будут на должном уровне, потому что сближаться в нашем возрасте – дохлый номер, у нас разные жизни, мы сами разные. Но ты можешь попасть впросак, получить от жизни пизды, и тогда мы сможем договориться. Мы встретимся в первый раз в тот момент, когда ты будешь отчаянно искать дозу. И каждый раз ты будешь приходить ко мне, отчаянный, обещающий, что всё закончится, но не сдерживающий обещаний. Жалкий. Я никогда не мечтал о семье, потому что это – проблемы. Это ответственность, с которой так трудно справиться. Тем не менее ты можешь попытаться найти у меня понимание и, может быть, мы даже подружимся. Описание персонажа: Слабаки и рохля – таким я вижу тебя при нашей первой встрече. Очаровательный музыкант и улыбака – таким тебя видят бабёнки из тех тупых пабов и баров, где ты ошиваешься. Разочарование и мудофель – таким тебя видит отец. А сестра зовёт тебя «чмошечка моя» и «пубертат на ножках», но при этом подкидывает баблишка. Она младше тебя на три года, но такое ощущение, что в семье именно ты – малявка. У тебя есть отец – банкир, крутой чувак. Твоя мать умерла десять лет назад, но ничего криминального – рак, который сожрал её буквально за полгода. Ты тогда учился в колледже на экономическом факультете, смело смотрел в будущее, верил в лучшее. Ты всегда был очень впечатлительным, добродушным, смотрел вокруг огромными добрыми глазами, считал всех людей – ангелами во плоти. Тем сильнее по тебе ударила смерть матери и откровения отца о его разгульном образе жизни. Ты едва доучился, но после колледжа работать никуда не пошёл. Некоторое время жил на средства отца и наследство от матери, но деньги не вечны. Со временем ты всё больше погружался во мрак, не зная, что делать со своей жизнью. К моменту нашей встречи ты живёшь то тут, то там, не общаешься со семьёй, крепко сидишь на игле и любишь музыку. Не исключаю, что у тебя есть проблемы с законом, но отец тебя отмазывает, потому что ты всё-таки его сын, правда?

	Ваш пост пост «Что вы хотите от этих людей?» Этот вопрос не поставил Рокки в тупик только потому, что он и сам не раз задумывался над тем, что такие люди, как эта семья, могли дать им с Сарой. Материальных ценностей у них явно было не так уж много, иначе бы они отдыхали в совсем другом месте, разве не так? Они гнались лишь за числом, а если получалось поиграть в процессе, то почему бы и нет? Игры были лёгкими, потому что ни один из них – ни Рокки, ни Сара – не обладали достаточным терпением, чтобы играть на нервах жертв достаточно долго. Чаще всего это заканчивалось, когда жертва осознавала, что спасения нет, а Муны имели глупость показать ему свои намерения. Даже сейчас Сара изуродовала Милли, хотя это было совершенно ни к чему, слишком рано для игр с плотью, но разве возможно убедить в этом абсолютно спятившую женщину? Что Рокки сейчас хотел от Тимоти и Милли? Только их покорности перед концом, чтобы не пришлось тратить лишние силы на возню с жалкими неудачниками. Потому что он был усталым, потому что потом придётся как-то объясняться с Сарой насчёт присутствия в их компании Джейми, и это добавляло проблем, которые сами, увы, не решатся. Милли продолжала тихо плакать, она больше не делала попыток выбраться из-под хватки Сары. Она вспоминала, как совсем недавно у неё был большой живот, как она на узи слышала сердцебиение своего малыша, как вязала ему пинетки и костюмчик. Она была так счастлива, так хотела этого ребёнка. А Бог забрал его. И Тим вместо сочувствия или боли сказал только, что на всё Его воля. Ему всегда было плевать, но он никогда не демонстрировал это так ярко, как в тот момент, когда Милли лежала на больничной койке. Иногда ей казалось, что она его ненавидит, и сейчас, глотая кровь и слёзы, она понимала, что это всё – его, мать побери, вина. Рокки не слушал Тимоти, но стоило только Джейми двинуться, Мун резко вытащил длинный охотничий нож с остро заточенным лезвием и покачал головой, усмехаясь желтоватыми зубами. - Не советую двигаться, пацан. Ты забавный, но если мне покажется, что ты выёбываешься, я вырежу твой желудок и пришлю твоим родителям в конверте с улыбающимся смайлом вместо марки. Стой, блять, где стоишь, я внятно говорю? Если бы рыжий дал ему повод, Рокки пришлось бы убить его. Он мог бы воткнуть ему нож в живот, чуть ниже пупка, и вспороть его, как хорошенькую овечку, а потом выпотрошить и оставить на память себе пряди медных волос. Мун мотнул головой, лицо его стало ещё более угрюмым, когда он понял, что эти мысли мешают ему вести игру. - Просто закрой свой рот, ладно? Тимоти тем временем всё же поднялся сам, бросая затравленный взгляд то на рыжего, то на Рокки. На жену он не смотрел совсем, и это показалось Муну странным. Рокс переглянулся с женой, губы Сары из поджатых сложились в ироничную злую усмешку, она подбоченилась и приподняла брови, отдавая ему право вести игру, как делала это чаще всего. - Пожалуйста… пожалуйста, не надо, – выдохнул Тимоти. - Мы все под Богом ходим… он… Неожиданный хриплый и злой смех прервал его. Рокки удивлённо посмотрел на закатывающуюся смехом Милли, окровавленное лицо которой было вскинуто как-то нелепо вверх. Интересно-то как. Сара присела на корточки, вплела пальцы в волосы женщины и заставила её замолчать, с силой дёрнув рукой. Из глаз Милли брызнули слёзы, а штаны её мужа потемнели от пролившейся мочи, пролитого на ткань супа и крови, потому что падение не прошло бесследно. - Твоего Бога здесь нет, Тимоти! Его вообще нет! Как ты не поймёшь, что твой Бог – это просто иллюзия? Почему он допустил смерть нашего сына? Почему он допустил, что эти нелюди пришли к нам?! Это всё твоя вина! Сара с силой опустила голову Милли, ударяя её лицом об пол, и женщина захлебнулась криком боли. Рокки сделал знак, чтобы жена прекратила издевательства. - У меня есть мысль, ребятки. У вас есть шанс спастись. Но только у одного из вас – тебя, Милли. Или, быть может, у тебя, Тимоти. Только один хренов шанс, понимаете? Выживет один из вас. Вы должны решить – кто именно. Тот, кто по вашему решению выживет, должен будет помочь своей паре уйти. Вы можете облегчить страдания, потому что я буду убивать долго, медленно, вкушая. Сара любит, когда я играю. Рокки прикурил, сделал пару шагов назад, когда Тимоти неожиданно наклонился, подхватил столовый нож, который, видимо, лежал здесь с обеда, и кинулся назад, толкая Джейми к стене и прижимая нож к его горлу. Глаза Тимоти были полны отчаяния. - А теперь слушайте сюда. Вы уходите к чёртовой матери отсюда, иначе я вскрою этому парню… зарежу этого мальчишку, да простит меня Господь! Этого ожидать от тихони Мун не мог, но отчаяние толкает людей на странные поступки. Они с Сарой вновь переглянулись, а Милли истерично засмеялась. - Я сегодня встретил его в первый раз, поэтому мне, в общем-то, всё равно. А вот что скажет твой Бог, когда ты отнимешь жизнь невинного мальчика, а? - Рокки покачал головой, хотя вся его поза выдавала напряжение. - Отпусти мальчишку, Тимоти, для твоего же блага.

	Личные требования к игроку Ты не повязан сугубо на мне. Развивай Кайла, постарайся вытащить его из того дерьма, в котором он погряз. Ты можешь быть хоть пидором, как я, хоть кактусоёбом, хоть зоофилом – меня не колышет. Твои посты могут быть как среднего размера, так и огромные, это меня тоже не особо волнует. Будь грамотен – это важно, потому что читать «а я пашол папить вады» меня ваще никак не вставляет. Чо ещё… свяжись со мной до написания анкеты, ок?

	Связь с вами ЛС и гостевая

Цитировать Сообщение 41

Поделиться422017-05-23 21:00:50

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Что ты делаешь? Что ты делаешь, Ксан? Губы саднит от поцелуев. Он покрывает ими ее кожу, ее волосы, ее всю, оставляя после себя красные пылающие отметины. Их руки находят друг друга, пальцы переплетаются… Крепче. Держи его. Чтоб больше не смел убегать. Дождь отчаянно барабанит у них над головами, оглушая своей музыкой, смывая с их тел всю недосказанность последних дней, всю ту холодность и отстраненность, что стеной стояла меж ними. Эта музыка резонирует с биением сердца. Его ускоренный ритм распаляет кровь, будя в нем яростное первородное желание. Он не ведает, что творит. Резко хватает ее за запястья и разворачивает спиной к себе, прижимается к ее бедрам своими, вдавливая в стену. Она откидывает голову назад, а он вгрызается в ее нежную кожу. Они так близко друг к другу… Его руки бесстыдно гуляют по ее телу. Делал ли он так, Тори? Обжигали ли его поцелуи так, как обжигают мои? Она извивается под его прикосновениями. Из ее груди вырывается хриплый смех. Ты смеешься надо мной? Я кажусь тебе смешным, Тори? Он плотнее прижимает ее к стене, отчего каменная кладка больно врезается в ладони. Смех обрывается. Ему кажется, что она невольно сжалась под его напором. Но поздно сдавать назад. Это поединок, и Ксан не намерен вновь выходить из него проигравшим. Смотри на меня, Тори. Смотри на меня. Он разворачивает ее к себе за подбородок, впивается в губы развязным жарким поцелуем. Это животная страсть. Жажда охотника завладеть своей добычей. Он чувствует, что напряжение уходит из ее тела. Так ей спокойнее. Лицом к лицу она чувствует себя увереннее. Его пальцы уже борются с застежкой на ее джинсах. Пускай здесь, пускай среди мусора и сигаретных окурков. Ты не оставила ему выбора. Ты такого Ксана хотела увидеть, Тори? Уверена, что готова дойти до конца?... читать продолжение: «The Phantoms Of Ourselves»
Только ты и я, Тори. Ты и я. Родной мой человечек, я знала, что рано или поздно ко мне постучатся и попросят написать пару слов к твоему лучшему посту. Но, лично для меня, любой твой пост лучший. Ведь будь это не так, мы бы не возвращались раз за разом к нашим баранам и не писали бы взахлеб очередную историю, о том, как мы мучаем наших персонажей. Я люблю твой посты от и до. Все обороты, которые ты используешь, слова, которые ты подбираешь, эмоции, что ты выдаешь. Я люблю Ксана, таким, каким ты его сделал. А главное, я люблю, как ты вкладываешь душу во все, что выходит из-под твоего пера. Мы играем с тобой не впервые, но был ли у нас раньше такой ажиотаж? Из-за твоих шикарных постов, я жертвую священным – сном. Твои посты вдохновляют меня. Каждый раз, стоит мне прочесть последнюю строчку, я мчусь писать ответ, настолько ты офигенен. Из-за тебя я хочу быть лучше. Ты - мое вдохновение. А теперь пару слов об этом самом посте. «Короче, жопа, что такое...» - с таким комментарием ты прислал мне ссылку на пост, который сейчас красуется в шапке форума. «Короче, жопа, что такое...» - стал лучшим постом за неделю, и это заслуженно. «Мне нужно дышать» - первое, что ответила я тебе после прочтения, и думаю я не единственная, кто забыл как пользоваться легкими, пока читал, окунувшись в атмосферу bastille - two evils, столь чувственные строки, которые ты нам подарил. Этот пост хорош. Этот пост горяч. И этот пост достоин быть лучшим. Ты всегда на высоте, и этого у тебя не отнять. Я люблю тебя, и умоляю продолжать меня радовать своими творениями. Навсегда твоя, Тори, которая без своего Ксана ничто. (с) Тори

Джастин	Джиневра	Флинн	Рэйчел	Надин	Максимилиан

Она оказалась чем-то большим, чем просто ведьма. Она была творением страшнее и опаснее, чем оболочка начинённая мясом и костями, что знает несколько заклинаний. Она из числа тех, кто за определенную плату способен эти самые заклинания перенести через века и нашептать на ухо. Она была способна поглощать страх и раболепие своей жертвы даже на расстоянии, не причиняя ей при этом никакой боли. Ее печати и следы, обличающие ее как монстра были хорошо скрыты и замаскированы, в умении прятаться и притворяться ей не было равных. Вот уже несколько недель рыжая бестия с упоением наслаждалась своей безграничной властью над усыхающим телом очередного глупого и жадного до власти человека, который был очарован ей настолько, что не видел вокруг себя ничего кроме похоти. Судья теперь редко показывался на люди, все время был крайне занят, а по вечерам его молодая жена составляла ему компанию за ужином и делила с ним постель. И никто, ни сам судья, не приближенные к нему не видел, что за змею он пригрел на своей груди. Церковнослужители были везде. Они заполняли собой площади, бордели, не спеша прогуливались вдоль узких улочек, сопровождая важных господ на прогулке и везде, абсолютно везде сеяли семена новой веры – веры в единого бога, а все остальное объявляли ересью. Ведьмы. «Танцуй, ведьма, танцуй!» Вероника
Губы его были сухи и плотно сжаты, когда он смотрел на ту, чьё полное лицо уже начинало становиться одутловатым. Румянец неумеренности сменялся нежной зеленью, похожей на ту, что покрывает собой залежавшийся сыр, пуская тонкие усики глубоко в поры. Сара дышала глубоко, хватая сохнущими пухлыми губами испорченный воздух, в котором, наверняка, могла ощущать уже и сама привкус собственной приближающейся гибели, сколько бы ни старалась заглушить его никотином, - дешёвый табак ненадолго сбивал с толку рассеянный ум, и тот успокаивался в коротком забвении, тяжёлом и обречённом. Сара то и дело проваливалась в сон, интервалы её бодрствования становились всё короче, взгляд, которым она смотрела на них, щедро приправленный ненавистью, подозрением и отчаянной тоской по ускользающим минутам, - был всё мутнее. Пока Рокки проводил досуг по-своему, действительно отдыхая перед нелёгкой дорогой или смиряясь с принятым решением, коль скоро такое примирение было ему необходимо, Энджел уставился в желтоватые страницы Библии, найденной среди кипы старых отсыревших журналов в стенном шкафу (предназначенных для растопки?). Спать он не рискнул, и медленно ощупывал кончиками пальцев шершавую текстуру листов, неторопливо ложившихся на разваливающийся корешок. «Выживут только любовники.» Ангел
К концу официальной части, чувствуя боль в челюсти, напряжение в мышцах и злость - где-то в глубине своей груди, она сосредотачивается на том, что собираешься сделать: на конвертике в своем кармане, на механических мыслях о предстоящей закрытой части, на постепенно утихающей буре в своей ноющей черепной коробке. Вскоре она уже почти спокойна. Почти счастлива. Почти сочувствует этому тщеславному, надменному человеку. Но только - почти. Красной тряпкой прикипевшая к лицу улыбка отдает ровным, чуть натянутым, свойственным взволнованной практикантке здоровым профессионализмом - отчужденная, обращенная сразу ко всем и ни к кому конкретно, ровно как и всё в этом конференц-зале. Одной рукой прижимая к своей груди папку с какими-то, по всей видимости нужными Гамильтону бумагами, а в другой - сжимая бутылку минеральной воды, Мэдисон заставляет свои мысли соскользнуть с темы конференции и вскоре уже испытывает ни с чем не сравнимое чувство восторга, чувство близости к чему-то великолепному. Подумать только: одно крошечное изменение в бесконечном потоке зудящего раздражения - и вот она почти чувствует к своему временному начальнику расположение, потому что знает, что, хотя он и не поймет, не оценит того, что она собирается сделать, это будет прекрасно, и это объединит их, замкнет круг, сварит узкую спираль между ней и ее семьей. «so close» Мэдисон
… и дата. День их свадьбы. Девятое июля. Ее кожа стала такой холодной, невозможно холодной в такой жаркий месяц, когда спасает лишь ветер, что дует с моря, ведь она настояла на том, что церемония должна проходить под открытым небом и нашла место, где это возможно осуществить и не попасть под палящее солнце. Любовь к организации в ней была с рождения, даже если это все делалось в последний момент, но к вопросу их бракосочетания она пошло ответственно и даже помогала ему с его частью, напрочь отказываясь даже намекать о платье и свадебном путешествии, предлагая ему просто расслабиться и получать удовольствие, хотя в хитром прищуре ее глаз, он отчетливо видел, что она прекрасно осведомлена о его волнении и огромной нелюбви к сюрпризам. В этом необыкновенном цвете глаз, что сейчас смотрели в голубое чисто небо и видели куда больше, чем он бы смог, даже если бы постарался изо всех сил. Пальцы проводят по ободку кольца, что он сжимает в своей руке, цепляются за ее безвольную руку, безошибочно находят безымянный и надевает его. - Моя жена… - безумная пластинка сменяется на эти два слова. «How many secrets can you keep?» Дэвид
Ее решение вскрыть себе вены не было спонтанным – она готовилась к этому, как к грандиозной премьере, каждое действие было срежиссировано так четко, что никто из самых близких людей даже не догадывался о том, что однажды произойдет в стеклянной коробке ее ванной комнаты. Отец и мать были заверены в том, что с их дочерью все в порядке настолько, насколько это вообще можно сказать о женщине, которая провела три месяца в больничных стенах и всего четыре недели назад вернулась, наконец, к себе домой, совершая первые неуверенные попытки выстроить свою жизнь заново; Мэдисон сообщила о том, что все-таки согласилась на поездку в Австрию вместе с остальными одногруппниками, и это было очень кстати, хотя прощаться с дочерью оказалось тяжелее всего – к моменту ее возвращения домой, Алессу, скорее всего, уже найдет кто-то из обслуживающего персонала клубного дома, в котором она жила; ей бы не хотелось, чтобы Мэдисон запомнила свою мать лежащей в ванне собственной крови, но, в конце концов, хоронить своих родителей – то, через что проходит каждый ребенок, и страшнее, когда все случается наоборот. Иными словами – ничто не могло помешать Алесса привести в исполнение вынесенный самой себе приговор, и приход Алистера в то самое мгновение было необъяснимым чудом; единственным, в которое невозможно было не поверить. «...А в конце: «Не звони мне. Не надо.»» Алесса
- Жалкий! Ублюдок! Он дергает Рауля на себя, прерывая это упоительное чувство власти над чужой жизнью. Подножкой швыряет на холодный бетонный пол. Самообладание идет сеткой мелких трещин, из глаз потекли злые, холодные слезы горя и отчаяния. Как же ему больно. Как невыносимо жить, перемалывая раз за разом весь чертов 2015-ый год. Почему его никто не слышит?! Почему не понимают?! Даже этот гребаный лягушкоед! - УБИРАЙСЯ! Крик из страшного становится истеричным. Нога с глухим звуком врезается в мягкость чужого живота. Еще раз. И еще раз. Заставляя тело на полу скрючиться и закряхтеть от боли. В глазах темнеет. Джастин отшатывается назад, сжимая и разжимая холодные бледные пальцы. Рыдания сотрясают худые плечи, он сползает на пол, цепляясь за треклятый бортик, который столько раз видел слабость несчастной брошенной души, который столько раз останавливал решимость разбежаться и прыгнуть. Прижимается раскаленным от гнева лбом к спокойному холоду бетона, стискивает зубы до боли, пытаясь остановить льющиеся против воли слезы из глаз. «Вы так не любите меня, вы не устали?» Джастин

Sorry, I need time
Лучшая игра недели
Естественно, у него имелся продуманный план. Однако он так и оставался чисто теоретическим, существующим только в воображении и отчасти на бумаге, но никаких поползновений воплотить его в реальность Флинн не предпринимал. Вчера прошёл ровно месяц с тех пор, как мелкая уехала, и вряд ли бы Хэйвуд признался, что вообще запомнил дату. Время продолжало течь с той же самой скоростью, как и все прошедшие годы, если брать усреднённый вариант. На работе Хэйвуд дневал и ночевал, ибо часы проносились едва ли не мгновенно, иногда заставляя его жалеть, что их в сутках реально не хватает, но стоило ему оказаться дома, и стрелки замедлялись максимально, еле-еле переваливаясь из одного деления в другое. В принципе, он считал, что будет хуже, а так просто пару раз поднялся на чердак; наконец, выкинул сломанное кресло; посмотрел парочку фильмов из тех, что посоветовала Джиневра, убедившись, что вкусы у них во многом абсолютно не совпадают; и каждое утро просыпался в своей постели совершенно один. Она продолжала писать смс или сообщения в WhatsApp, он периодически отвечал. Не сказать, чтобы с каждым днём звонки раздавались всё реже и реже, просто тихое вибрирование мобильного телефона не заменяло шорохи от переставляемого мольберта на чердаке или горелый запах с кухни. Флинн			Месяц назад с головой окунувшись в новый мир, в котором всё было неизведанное, незнакомое и интересное, Джин ежедневно набиралась впечатлений, даже несмотря на некоторую оторванность воссозданного «Блэк Маунтин» от цивилизации. Возможность научиться чему-то новому не только в рамках выбранного творческого направления, но и расширив диапазон, вдохновляла, а люди, по тем или иным причинам оказавшиеся на территории колледжа, разделяющие страсть к искусству, как никто другой понимающие все тонкости творческого процесса – вдохновляли вдвойне. Всё было иное, отличное от привычного Манхэттена, начиная от воздуха, заканчивая теми навыками, которые Джин уже успела приобрести и отточить. Это делало её свободнее, раскрепощённее, наполняя радостью, которая отодвигала некоторую скованность, присущую городу. Первые дни от переизбытка эмоций кружилась голова. Хотелось как можно больше времени проводить на улице, среди бесконечной, никогда до этого не виданной зелени, чем Джин и занималась, находя для своего этюдника места в самых отдалённых уголках территории, где можно было насладиться близостью к природе. Но чем дальше от людей уходила, тем отчётливее понимала, что даже этот восторг от нового места не может стереть то ноющее чувство тоски, поселившееся в груди. Джиневра
Трудности перевода
Предложение обаять школьников поначалу позабавило Оливера. «Как ты умеешь», сказал декан, но о каком целенаправленном обаяния он говорил? Ничего подобного Оливер не умел и не практиковал даже на девушках, не испытывая нужны навязываться людям. Он просто был собой, и это работало. И то лишь в большей части случаев. Но подростки?.. Целый класс скептически настроенных нестабильных личностей пубертатного возраста? Это вызывало сомнение. Чтобы понравиться им, Оливер должен был сначала дать им денег. — Не уверен, что я знаю, о чём с ними говорить, — высказал он свою мысль, но декан не воспринял это всерьёз и вдобавок ещё пошутил, как ему показалось смешно: — Ориентируйся на мальчиков. Девчонки и так будут все твои. Но Оливер только нахмурил брови. Когда стало очевидно, что предложение высказано не в шутку и даже не предложение как таковое, он всерьёз им озадачился. Ему предстояло провести классный час в школе, рассказав о факультете искусствоведения колледжа Манхэттена группе школьников, которые, возможно, только начинали задумываться о том, что бы им хотелось изучать в будущем, и плевали на «смотрите, как у нас хорошо и есть кафе». Ведь они пытаются понять, кем хотят стать, чего добиться. Что он мог дать им? Он знал своих студентов. Оливер			Лианна искренне не понимала, почему каждый раз, как они затевают свое маленькое соревнование по фри-рану или когда ей надо разучить новые трюки на роликах, именно ей навстречу попадается очередной подарок судьбы, который к тому же всё портит? Как будто у нее масса свободного времени, ей-богу, которое она может потратить настолько бездарным образом… Да черта с два, на самом деле. Хорошо, если хотя бы раз в неделю получается пробежаться из точки А в точку Б на невидимых крыльях за спиной, минуя череду естественных и динамичных препятствий большого города. Откуда взялся только этот велосипедист, в конце концов? С неба он тут свалился, что ли? И как Лианна его зацепила? Роликом? Чудом перевернувшись и, кажется, ничего себе при этом не повредив. Умение падать правильно – одно из базовых в паркуре. - Я же кричала, чтобы ты пригнулся, - фыркнула девочка, забыв о том, что это у нее наушники в ушах, тянутся проводками к плееру. – Глухой, что ли? Перемахнула бы через него и всё… а теперь вот, сиди, выпутывайся. К слову, сидеть как раз совершенно не обязательно, надо только колёсики на роликах проверить для начала. Управившись с этим нехитрым делом, Лианна поднялась и поняла вдруг, что губы-то у него шевелятся. Лианна
Путешествие на край ночи
В этом есть что-то олигофреническое. Неловкое. Четыре реванша подряд начинать с хода ферзем. Или из года в год выходить из-под шаха королем. Проще: обжечь руку чайником и взять его в другую руку. Еще проще: встать под камнепадом, получить булыжником в лицо. Продолжить стоять. Может, в следующий раз пронесет. Нос - его ощутимо передергивает, - всегда можно вправить. Еще какой-нибудь простой пример. Ехать с конвоем в Фаллуджу. В любое время, когда тридцать первое марта уже произошло. Если забраться повыше, с моста открывается великолепный вид на Евфрат. Буквально захватывает дух. Местные - воплощенное дружелюбие. Известные любители обзорных экскурсий. И деликатесов. Здешняя кухня хороша. Знают, как с толком жарить мясо. В целом, настроение ровное. Воздух суховат. Сплевывать в песок песком. Песок в ботинках. Песок в волосах. Доморощенные Чезаре-сомнамбулы ноют по углам. То бабу, то индейку. Заглядываются на арабок. Арабки грязные, нечесанные. Гостей не ждали. Зажал одну в углу - получил от сержанта по башне. Но так, добродушно. Дальше ходит и воет, но с особым отличием. Горделиво. Как будто все-таки выебал. Двое здоровенных носят ящики. В двое суток, может, уложатся. Очень усердно работают. Звездно-полосатые шевроны на плечах. Один останавливается, дебилистически приоткрыв рот, и смотрит. Лу			Песок, скребущий на каждом вдохе гортань, сводит с ума прежде, чем успеешь к нему привыкнуть. Хотя и привыкнуть к этому постоянному ощущению сухости практически невозможно: пошел уже второй год, как Миа топчет ботинками Месопотамию, а спокойно дышать на улице без арафатки так и не научилась. Вот и сейчас, спускаясь с трапа грузового самолета, девушка натянула на лицо платок, чтобы не вдыхать песок, смешанный с парами бензина. Сегодня ей необходимо всего лишь сопроводить немного фармы, отсыпанной странами Евросоюза в Фаллуджу. Всего лишь – потому что обратно предстояло транспортировать груз-200. А сложно найти хоть что-то хорошее в перелете на грузовом самолете рядом с цинковыми гробами. Как ни крути, а мысли о том, что в одном из них и ты можешь в увольнительную отправиться, настойчиво лезут в голову. - С нами поедешь? – Уилл, огромный мужчина с такими же, как и он, огромными ушами, хрипло прокричал девушке прямо в ухо, стараясь своим голосом заглушить звук гудящих двигателей. Они только что погрузили последний ящик с гуманитаркой и готовились выезжать из ангара. Брезент грузовика опущен, водитель торопливо докуривает в углу, а майор Рейнальдс уже загрузил свою тушу на переднее сиденье. - Да, поеду. – Торчать на Багдадской базе Мии хотелось еще меньше, чем трястись по местным дорогам. Миа
Needful things
Самое противное, что из-за холода чудовищно мерзнут уши. Саша плотнее кутается в шарф крупной вязки и натягивает шапку (вот бы мама удивилась, увидев сейчас свою дочь, которая со средней школы сей атрибут гардероба предпочитала носить в сумке, а не на голове). Собираясь в дорожное приключение из пункта «А», коим являлся центральный автовокзал украшенного рождественскими огнями Нью-Йорка, в пункт «Б» - небольшой городок в штате Мэн, где уже несколько лет подряд проводили конвенции по творчеству Стивена Кинга, а её организаторы были его ярыми фанатами настолько, что купили кафе, назвав именем известного писателя, где каждое блюдо и напиток носит названия, встречающиеся в его произведениях, девушка взяла несколько выходных дней в кофейне в плюс к тем, которые причитались на зимние праздники. - Не забудь привезти магнитик, - несмотря на то, что Саша уже несколько месяцев, как не живет с родителями, мама посредствам телефонной связи давала дочери ц/у («ценные указания»), к которым Нолан не всегда особо прислушивалась, пусть, в конце – концов, и понимала, что мама была права, а она до сих пор не умеет учиться на собственных ошибках. - Это будет круто, - радостно кричала Саша накануне в трубку Чарли так громко, что казалось, будто та, могла услышать её и на другом конце Манхэттена. Ей восемнадцать, но чувствовала она себя восьмилетней девочкой, чья мечта вот-вот осуществиться. Саша			Чарли бы и рада оглядеть подругу сочувствующим взглядом, да только Чарли и сама была тот еще мерзляк, а тут еще и надобно заметить, что Сашина экипировка была сильна, мощна и с легкостью уложила Чарлину на лопатки безо всякого стыда и зазрения совести. Так что сейчас самое время для кивка понимания, олицетворяющего солидарность в страстном желании прибыть в пункт назначения поскорее, да и сразу удовлетворить все температурные нужды должным обогревом. Не всякая песня, которая считалась всё же исконно народной, могла похвастать таким количеством перепевок и аранжировок, как прекрасная «In the pines» - а теперь она еще и подверглась нападкам со стороны Чарли и Саши, к чести девушек, не посрамивших достояние родины Чарли. Впрочем, долго напевы не продлились – брюнетка испытала прилив острого желания поделиться с подругой последней печалью, которая присоединилась к группе насущных печалей Чарли не далее, как вчерашним вечером. И заключалась она в том, что: - Никак не могу прорисовать его лицо, - пожаловалась Ньютон – даже у гениев бывают тяжкие дни, - мне нужна живая модель. Желательно, представитель монголоидной расы не старше тридцати лет. И ищи теперь такого, Чарли, когда как назло одни мексиканцы нынче в мамином салоне. Чарли
Судьба не дура... Зря людей сводить не станет
Он мерил крупными шагами свой кабинет. Как назло сегодня было много работы, встреча с новым клиентом, дело которого обещало быть громким и трудным. День тянулся одновременно непозволительно долго и в тоже время слишком быстро. Мужчина не знал, какую стоит выбрать линию поведения, и легкомысленно решил, что проще все пустить на самотек. Время рассудит. Глянув на часы, Блэквуд отметил, что уже почти четыре часа. До конца рабочего дня оставалось два часа. В дверь его кабинета постучались. - Войдите. – Подняв голову от документов, Макс увидел свою ассистентку Сюзан. - Ты как раз мне нужна. Мне необходимо чтобы ты собрала информацию по делу Эванса. – Он протянул папку с документами. – Здесь то, что он нам предоставил. У меня закрадываются подозрение, что это только верхушка айсберга. Выверни все, если мы хотим выиграть дело, нужно знать все. – Макс улыбнулся своей помощнице. Она была очень сообразительная, с живым умом и по характеру напоминала бульдога, который если сжал челюсть на своей жертве, уже не отпустит. Ей в работе он доверял как себе. - Как скажешь босс. – Девушка распылалась в улыбке. – Кстати я зашла отпроситься, у меня мама прилетает, и я хотела бы выехать пораньше. Максимилиан			Конечно, стоило мне войти в квартиру и уложить дочь спать, сон как рукой сняло. Было полное ощущение, что до чих пор чувствовала взгляд Макса, пока шла до дверей. Так и хотелось обернуться. Хотелось до жути, но сдержалась. Лишь нажала на кнопку и консьерж открыл дверь и вызвал лифт. Чтобы вы думали, какое было мое действо, после того, как положила дочь в кровать? Кинулась к окну, будто у Макса было время стоять под окнами и ждать, выгляну ли я или нет. И впервые с тех пор как приехала в Америку, открыла бутылку мартини. Вино было бы элегантнее. Но во первых, мартини лучше, а во-вторых, не смогу открыть бутылку, этим всегда занимался брат. Сначала вспоминала каждую черточку мужчины, потом кинулась в свою комнату и перетрясла свой гардероб. В итоге через три сама, идеальная чистая комната с педантичным шкафом превратилась в хаус, понимала, что алкоголь ударил в голову. А на восклицание: "Мамочка?!" мы устроили с дочерью показ мод. Мод, вы все правильно слышали! В одиннадцать уложила спать, так поздно только от того, что она днем поздно легка спать, да и я была не совсем в адеквате. Алекс позвонив вечером сразу заподозрил что-то не ладное. Я честно старалась говорить серьезно, но мы же близницы и знаем друг друга. - Да, ты пьяна! Надин

Дамиан посмотреть	Эммануэль посмотреть	Вероника посмотреть	Рипли посмотреть	Дэвид посмотреть	Матиас посмотреть

Цитировать Сообщение 42

Поделиться432017-05-31 19:14:39

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

- Я и так знаю, что он чувствует и чего желает! – в какой-то момент всплеск эмоций достиг такого накала, что Лианна готова была бросить трубку. Всё бросить, включая себя вместе с ней. Неужели он говорит ей, что она бесчувственная? Неужели он сейчас упрекает ее в том, что она неспособна считаться с желаниями кого-то другого? Зачем так явно намекает на то, что свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого? Да они же проходили это на обсуждении занятий по толерантности… Эту фразу Лианна не до конца понимала еще каких-то 6-9 месяцев тому назад. Может, действительно пришла пора понять, что не всегда мы получаем именно то, что мы хотим… Тем более, что, если разобраться, Ванесса же неплохая. Она хорошо к девочке относится, еще лучше готовит. Лианне нравится Маркус… С ним они вообще словно в одной лодке, потому что почти всё внимание, едва родившись, перетянула на себя, конечно, Джессика. И взрослые словно ослепли, оставив двух «осиротевших» детей в одиночестве, потому что всё, что делал вновь появившийся младенец, стало вдруг таким важным для них… Куда важнее, чем старшие дети. Лианна чувствовала это. Ощущала на уровне подсознания. Видела своими глазами. Слышала своими ушами. И если Маркус был еще слишком мал, чтобы что-то сказать, Лианна далеко не всегда стеснялась в выражениях. Она уже упрекнула своих приемных родителей, что они любят Джессику больше неё. И это после всего, что довелось пережить. В особенности пережить ей и Алексу! Между ней с крестным есть связь, должна быть связь, тонкая, как леска, и прочная, как сталь. Так почему этого никто не видит? Почему он повсюду следует за Несс, словно на поводке? Почему и в какой момент перестал интересоваться жизнью дочери своего покойного друга? Когда вообще это началось? читать продолжение: «Береги сердце в толпе метро кольцевой.»
Милая Лианна, я всегда знал, что ты – особенная. Во-первых, не так просто играть столь юным персонажем, во-вторых, играть так долго, чтобы он вырос у тебя «на руках». Лианна невероятно мила и самобытна, и читая твои посты за неё, я каждый раз удивляюсь, как в таком маленьком человечке может быть столько разумного и неразумного одновременно. Я поздравляю тебя с постом недели, потому что ты, малышка, его заслужила. И хотя я так долго пишу тебе ответы, я рад, что я стал частью твоей увлекательной и сложной истории, в которой так много невероятных для ребёнка страстей. Я надеюсь, что мы с тобой обязательно сыграем ещё, потому что я чувствую: мы сказали друг другу ещё не всё, нам есть, чем научиться друг у друга. Я хочу сказать тебе спасибо за понимание, смирение и пожелать оставаться такой же чудесной маленькой, но храброй девчонкой. Мне безмерно интересно, что с тобой будет дальше. (с) Элиас Лучший пост? Солнце мое (подопечное) ты же знаешь, что я за тебя очень рад, правда?) Поздравляю!) Ты молодец, игры с тобой буквально пролетают легко и на одном дыхании, и здорово, что ты умеешь вот так просто проживать игры. Я очень рад, что мы с тобой снова начали играть после долгих обсуждений и что ты влилась в жизнь манха, после всех долгих отсутствий. Желаю, продолжать быть лучшей и чаще мелькать в шапке острова! В свою очередь звездный папа всегда готов подставить плечо, протянуть руку и дать волшебного пенделя для более уверенных шагов вперед! (с) Дитрих Знакомство наше началось еще задолго до рождения непосредственно Рика. И на тот момент я даже представить не мог, что мы так хорошо и надолго сыграемся. Говорить красиво я не обучен, но все равно - Лиана, солнце, я хочу сказать огромное спасибо. Спасибо тебе за твоих персонажей, за то, что поддерживаешь мои, порой, безумные идеи и за то, что терпишь мои непесцы. Отдельное спасибо за твоих чудесных девочек, которые не только на удивление просто поладили с моими мальчиками, но и вдохновляют их на подвиги^^ Я очень рад, что ты появилась в моей жизни. И как партнер по играм, и как человек (с) Рик

Летиция	Джиневра	Джастин	Донован	Кэрри	Анастасия

Когда она слышит голос, то сначала не верит. Отмахивается от него, как от назойливой букашки, старается заснуть, даже засовывает голову под подушку. Но это не помогает, и тогда Джулия идет искать. Голос раздается из небольшой щели в стене – Джулия готова поклясться, что раньше ее не было. Впрочем, раньше – это день назад, ведь то, что было раньше, Джулия не помнит. - Я не Шарлотта, - качает она головой на вопрос девушки с черными волосами, - я совсем не Шарлотта. Глаза у девушки в соседней комнате лучатся от непролитых слез. Слезинки, будто бриллианты, будто бриллианты, вбирают в себя свет, который только можно найти в затхлой комнатушке, вызывают острое чувство сочувствия, но увы. Джулии нечем помочь хозяйке этих глаз. - Отсюда нет выхода, - рвано бросает Джулия, потом смягчается, - и, наверное, для тебя даже лучше, что ты не помнишь, кто ты такая. Поверь, так здесь проще выжить. Она делает шаг к выдолбленному отверстию и осторожно засовывает туда руку, тянется тонкими пальцами к девушке за стеной. «Neverwhere» Анна/Джулия
Тусклый красный свет, тишина. Еле слышные звуки откуда-то издалека, словно там двигают коробки, шуршащие по полу. Марта высунулась в коридор почти наполовину и тихо позвала: - Эй!.. – и потом, осмелев, ведь в коридоре никого не было видно, добавила громче: - Кто-нибудь здесь есть?.. На ее беду – ее услышали. Эти твари могли быть удивительно быстрыми, когда хотели. Куда делись те неторопливые и шаркающие шаги? Они могли бежать, быстро и страшно, нечеловеческими шагами, сопровождая это все еле слышными, но оттого еще более устрашающими звуками. Марта захлопнула дверь, провернула замок и успела придвинуть к двери тумбочку, прежде чем в нее ударили снаружи. Она стояла у противоположной двери, со скальпелем в руках и ждала, но спустя час энтузиазм за дверью угас. Шаркающие шаги; видимо, твари плюнули на нее и ушли. Или забыли о том, чего вообще толпятся у этой двери. Марта была океанографом и изучала совсем не это – ей неоткуда было знать, что движет теми, кто прежде был ее коллегами. Кажется, она видела научного руководителя прежде, чем захлопнула эту дверь?.. «Z» Рауль/Марта
Люди говорят, что все будет лучше, чем было вчера. Люди верят в то, что все закончится хорошо. Люди вынуждают себя верить в лучшее и стараются не обращать внимания на то, что плохого есть вокруг них. И возможно самообман не настолько плохая штука. Но что делать человеку в тот момент, когда всего вокруг становится так много, что уже ни можешь не замечать насколько все плохо? И было ли плохо на столько, что можно было смело говорить - вот он самый ужасный момент в моей жизни? Чаще всего люди теряются в этих ощущениях. И у них есть два пути - идти вперед или же замкнутся в себе, отдаляясь от других, только чтобы больше не чувствовать эту боль. Но ведь жизнь никогда не дает нам испытаний больших, нежели мы можем вынести, и если человек сдается, то только потому, что не пытался. Но сколько можно пытаться? Порой одна и та же ситуация повторяется снова и снова, как будто тебя заставляют искать новый, лучший выбор. Но ты либо его не видишь, либо не видит кто-то другой. Они были братьями, продолжением друг друга. Но случилось так, что им пришлось расстаться в силу своих предпочтений. Одного ждала медицина - другого смерть и убийства. Но было в этом одно общее - возможность в будущем работать вместе, которой один не мог не воспользоваться, а другой просто не стал прогонять, хоть и делал вид, что ему это не нравится. «Смерть – избавление, не наказание.» Аллан
Затрещало раскатисто, прокатываясь по небу, пропуская звуковую волну через всё то, что оставалось на земле, не успев спрятаться. Джин продолжала улыбаться, радуясь этому буйству стихии, которое никогда не увидишь в родом Нью-Йорке, где даже ливень давно цивилизован и замкнут в рамки бетона и пластика. Вот она, иллюстрация настоящей, неконтролируемой свободы, бескрайней, неудержимой. Вспышки молний, густой запах свежести, ветер, кидающий в лицо тёплые капли, уже успевшие намочить одежду, - всё это наполняло Джин восторгом, описать который ей не хватило бы слов, но хватило бы краски, чтобы нарисовать, выплеснуть это сквозь привычные движения кисти. Так долго она искала это ощущение, а оно пришло к ней само, проникая под кожу, вливаясь в кровь. И это меняло её, делало свободнее, раскованнее, увереннее, стирая, пусть и ненадолго, всё что было до и будет после. Подменяло ту маленькую, бойкую и любознательную, но неуверенную в себе девочку, привыкшую к разочарованиям, впитавшую каждое из них, смирившуюся, но не склонившуюся, ставя на её место женщину, чувствующую свою внутреннюю силу, ощущающую её в каждом движении. Как будто внутри вдруг появился и забил родник, открывающий Джин новые возможности, помогающий увидеть и осознать больше, принять больше, чтобы потом отдать. «Sorry, I need time» Джиневра
Выйдя за дверь, Бен знал, что поступает правильно. Еще никогда его разум не был так трезв и рассудителен, как сейчас. Он не сходил с ума, пока лифт медленно полз на первый этаж и с противным скрипом разъезжалась дверь. Он не сходил с ума, когда застрял в пробке посреди дороги и приходилось слушать надоедливый голос из радио и вдыхать наполнившийся смогом воздух. Он не сходил с ума даже когда подъезжал к месту встречи. Он знал, что рядом с друзьями его Мария в безопасности. Это то, что всегда волновало Бена. Он не мог быть спокоен, не зная, где она, с кем и что поджидает за следующем углом. Сегодня он был спокоен. Больше, чем когда-либо. Спокойствие отражалось в его почерневших глазах. Он смотрел на себя сквозь зеркало заднего вида и не узнавал того мужчину, кем был. Еще не было время сходить с ума. Выйдя за дверь, Бен знал, что поступает правильно. Еще никогда его разум не был так трезв и рассудителен, как сейчас. Он не сходил с ума, пока лифт медленно полз на первый этаж и с противным скрипом разъезжалась дверь. Он не сходил с ума, когда застрял в пробке посреди дороги и приходилось слушать надоедливый голос из радио и вдыхать наполнившийся смогом воздух. Он не сходил с ума даже когда подъезжал к месту встречи. «С закрытыми глазами» Бенджамин
- Ты думаешь, я тебя не узнал? Признаюсь, не сразу, но когда ты имела неосторожность облизать… - он наклонился к ней так близко, что она чувствовала исходящий от него запах съеденной шоколадной булки, - Свои губы, точь в точь как тогда, когда ты перебила ставку на картину, которая должна была стать моей, я все вспомнил, Эмма, все, - рычал Александр, и все сильнее сжимал волосы в своем кулаке, так, что у Денаро от этого выбило слезы. - Что-то.. долго.. ты.. меня вспоминал… - пытаясь вырваться и замахиваясь свободной рукой, цедила сквозь зубы женщина; она догадывалась, что это не настоящее его имя, но точно знала, что он ей не знаком, в отличие от картины, о которой Хецог говорил. «Алжирские женщины» Пикассо. Флоренция. 2010 год. - Я растягивал удовольствие, - гоготнул Александр, и это сыграло с ним злую шутку – отвлекшись, он пропустил удар Эммы, угодивший ему прямо в нос. Послышался характерный хруст выходящего из своего нормального положения хряща, а затем – протяжный вой. Это помогло Денаро сбросить с себя мужское тело – Херцог, закрывая одной рукой лицо, а второй – беспомощно хватаясь за воздух, упал спиной на кофейный стол и скатился с него на пол. Эммануэль перебралась через спинку дивана, но споткнулась, неуклюже растягиваясь неподалеку от Александра. «La migliore offerta» Эммануэль

Самый страшный монстр - это человек...
Лучшая игра недели
Снова оказаться в пути, двигаться к поставленной цели оказалось весьма приятно. По крайней мере Дитриху было спокойнее вне четырех стен, привычнее что ли. По крайней мер, была возможность спрятаться, а не загоняться в угол. Рюкзак привычным весом давил на плечи, под ногами хлюпала грязь. Завести отсыревший автомобиль оказалось невозможно, да и бесполезно в любом случае – следы от когтей на бочине в районе бензобака красноречиво говорили о том, что дальнейший путь они продолжат пешком. Вольф размышлял о возможных вариантах проникновения в лабораторию, ведь Роско обязательно спросит о том, как он собирается добраться до реактора, в принципе, вариант был один – вентиляция. Нужно только добраться до поста, любого из четырех, и найти там карты и планы строения. Военный, что спасался с ними, рассказал, где можно их найти. Несколько непривычно было идти в компании, но, с другой стороны – больше тех, кто способен увидеть притаившуюся опасность. Из мыслей его вытащил мальчишка, тот самый, что свалился в коробки, как снег на голову и протестовал по поводу использования оружия. Дитрих			Обкатав слово на языке, девушка вздохнула и покачала головой, прекрасно понимая, что Мари оно не понравится, хотя против фактов не попрешь. Как еще можно было назвать столь явное отклонение от нормы, как наличие крыльев и клыков? "А огромная физическая сила?" – поморщившись, поднялась с пола и стала искать хоть какие-нибудь консервы. Не верилось, что владелец столь отдаленно расположенного дома не позаботился о продуктах долгого хранения. Им бы сгодились любые консервы. Хоть какие-нибудь, даже просроченные. Выбирать не приходилось. Давно. - Чтоб тебя, - со вздохом отбросив расползшуюся в руке коробку с кашей-малой, когда-то бывшей крупой, Милла вздрогнула. Доносившийся внезапно из комнаты шум каждый раз заставлял нервничать, хотя быстро выяснилось, что их гостья и Мари просто облюбовали окно как место парадного входа, отказываясь использовать для этого входную дверь и приличествующий такому моменту стук.Отлучившись сначала на час и вернувшись по уши в грязи, подросток больше не уходила надолго – верно учуяла ее беспокойство и занималась сортировкой хлама. Элин/Милла
Для кого-то ночь, может, и прошла спокойно, но для Скайлар она оказалась весьма утомительной. Девушка никак не могла определиться со своим отношением к новоприбывшим и уж точно незваным гостям. Она им не доверяла и немного боялась. И хотя в последнем не было ничего постыдного, девушка надеялась, что её спутники об этом не прознают. Особенно её беспокоила Октавия. Скай была на двести процентов уверена, что та только и выжидает подходящего момента, чтобы утолить жажду плоти, что стоит лишь закрыть глаза на мгновение, как она тут же вцепится клыками в горло, пережимая его острыми когтями и раздирая зубами. Поэтому Беннет бодрствовала довольно долго после того, как все уснули. Она таращилась в темноту, пока Октавия снова не попыталась её раздразнить, издеваясь над излишней подозрительностью. Тогда Скай и поняла, что мучается не зря. Она понимала, что на утро ей понадобятся все силы и бодрость духа, потому как неизвестно какие препятствия могут возникнуть на их пути, но страх за свою жизнь был сильнее. Джордан/Скайлар			Катя не вмешивалась в разговор и рассказ Дитриха. Какую-то часть истории она слышала в оригинале от самого мужчины, какую-то часть перевирали, украшали эффектами (в зависимости от ситуации и желаемого впечатления) в ее боевой группе еще тогда, давно, после первой волны. - Как думаешь, люди, которые хоть на сотую долю могли бы предположить, что случится что-то подобное, стали бы экспериментировать сами на себе? - спросил Вольф. Катя перевела свои желтые глаза на Роско, молча ожидая ответа на этот ... в принципе риторический вопрос. - А кто предполагал подобное? У кого была настолько изощренная фантазия, которая могла такое предположить? - думала девушка, и снова перевела глаза на Вольфа. - Даже ты сам, наверное, не мог предположить такое. Дальнейшее Катя слушала, вспоминая и невольно прокручивая в памяти моменты, о которых знала лично, но со своей - живой и подопытной - стороны. Екатерина
мне в хайбол безо льда
Первые аккорды заставили буквально заорать от радости, ведь начало концерта по традиции задержали минут на сорок и за это время я успела разглядеть всех своих соседей, а мне оттоптали все ноги. Но это ерунда. После полутора часового концерта я не чувствовала ног, мой голос был сорван и, как позже выяснилось, на моем теле осталось пару признаков того, что концерт прошёл удачно - синяки на руках и рёбрах. Музыка меня буквально вштырила, в крови кипел адреналин похлеще, чем от ЛСД, а сердце ещё долго потом приходило в себя. Я совсем не могла успокоиться, знаете это ощущение после концерта, когда ты чуть ли не плачешь из-за того, что он закончился, и одновременно адреналин даёт дикий заряд энергии, который очень не хочется отпускать. Мое сознание пронзила мысль о том, что стоит попытать удачу, прорваться через охрану и добыть-таки автограф одного из участников группы. Пока вся толпа ломилась в дверь, пытаясь как можно быстрее вырваться из душного зала, я ринулась куда-то, где по моему мнению мнению находились гримерки. Я миновала толпу фанаток школьного возраста, про себя отметив, что в их возрасте я бы уже прорывалась через охрану, а не стояла в сторонке. Керри			После радио нам устроили развлекательную программу – накормили в китайском ресторане (Эйвери очень хотелось, а если такое случалось, то никто не решался с ней спорить), провели экспресс-экскурсию по городу, ведь времени на большее, как и всегда, не было. Мы уже давно разучились этому удивляться и всегда готовы увидеть только дорогу из аэропорта до отеля и из отеля до площадки. В Сан-Франциско, можно сказать, крупно повезло. Хотя Майки все равно подбивал Эйвери сразу после концерта сбежать гулять по городу ночь напролет, вместе с ними на поиски приключений уже собиралась та половина работников, что помоложе, и не так давно трудится на этом поприще. Мы со Стивом тактично отвергли предложение – хором. Возможно, я дряхлею, но вместо безумного кутежа предпочел бы хорошенько выспаться и затем побыть какое-то время в абсолютной тишине. Раньше меня до чертиков пугала подобная перспектива, после сумасшедшей, полной обожания толпы, оказаться в одиночестве. Именно из-за этого проблемы копились так же стремительно, как и печатные издания с нелицеприятными высказывании о моем поведении. Теперь по-настоящему охота перевести дух. Иен
Выживут только любовники.
Из всех неожиданных спутников им попались Блэк’н’Уайт, парочка отвязных и совершенно ебанутых на голову девиц, чьей специализацией были одинокие мужчины средних лет. Первые серийники, с которыми познакомился Мун, и кого недолюбливал не за первичные половые признаки, а просто по факту. И если с Анной Блэк ещё можно было вести диалог, то Кэтрин Уайт была совершенно тупа в своём фанатичном желании отрезать яйца любому мужику, которого увидит на своём пути. - У меня есть мысли, кто это, но я даже не знаю, как лучше нам поступить. Эти ебанутые сучки не должны увидеть Сару, если ты понимаешь, о чём я. Скорее всего, Кэт полезет в бочку, потому что он подходил под их тип, а ещё – он позволил Саре умирать. Эти бабы не были идиотками, они сразу поймут, что Рокки решил не отвозить жену ко врачу, ведь им нельзя светиться. И тогда придётся выходить против них, а Мун знал – это может быть также выгодно, как опасно. Во-первых, он не знал, как девки документировали свои убийства, но наверняка не так, как он. Но убрать конкурентов могло бы значительно расширить им путь к вершине. Рокки			Слово сорвалось с его враз побелевших губ так хрипло, что Энджел сам едва услышал его, набрал больше воздуха в лёгкие и отчаянно ударил ладонями в ветровое стекло, резко наклоняясь вперёд, да так, что обе женщины, хотя и были ещё достаточно далеко, невольно отшатнулись назад, взгляды обеих обратились к нему, а он орал уже как по-настоящему, и колотился на месте. Наконец, вцепился в ручку, легко найденную ощупью в полумраке, дёрнул её и кубарем скатился в росу, мгновенно промокая насквозь. Поднявшись на четвереньки, Энджел, пригибаясь к земле, прыскнул в сторону. Несколько томительно-долгих секунд ничего не происходило, он слышал только стук собственной крови в ушах. Затем, за спиной и справа, раздалось пронзительное улюлюканье, и радостный голос Кэт: - Энн, детка, разберись с этим хмырём, а мы пока поговорим с Роксом. И она накатилась на него, неотвратимая как волна. Хрупкое тело Анны оказалось удивительно сильным и крепким - сплошные мускулы и жилы, и каждую она точно знала как использовать, орудуя локтями, коленями, и всем, что отмерила ей природа. Энджел был готов. Энджел
Life's a journey not a destination
Арчи замолкает, глядя на Ник сверху вниз: вздернутые брови, нахмуренный лоб, презрительный прищур глаз и напряженно вытянутая шея – физическое воплощение гнева. Он выпускает из своих объятий коврик для йоги, и тот глухо шлепается о паркет. Затем хирург выпрямляется и скрещивает руки на груди. Картер, тем временем, укладывается обратно, в очередной раз поворачиваясь к окну передом, а своей лучшей стороной – к Хиту. Можно было бы сказать, что она поплатится, но это прозвучало бы жалко. А можно просто закинуть ее вместе с одеялом на плечо, как трофей кроманьонца, и выволочь насильно – Ник весит, от силы, килограмм пятьдесят, если не меньше, – смешная ноша. И пусть себе сколь угодно думает, что является хозяйкой ситуации. Но вместо этого Арчи выдыхает, мысленно считает до пяти и напоминает себе, что он не в отделении, а принуждение, пусть даже на благо, идет поперек его обучения. Со стороны подушки слышится хруст закуски. Действительно, доколе, блять? Арчи			- Родной, ты под курительной смесью, да? – с ласковой, но всё же издевкой вопрошает Картер, пока Арчи играется с ее едой, и лапки летят во все стороны, и атмосфера какая-то странная, и не понять – это доктор Хит пытается уняться или же пытается уйти, но мало ли что случится с дверью в бунгало, если ею хлопнет такой крепкий и высокий бледнолицый? Арчи вдруг поворачивается и движется в сторону подруги. Выражение лица бледнолицего хирурга – особенно презрительный прищур – как ни странно, и как ни хочет Арчи получить иной эффект, действует на Картер более чем наоборот: несмотря на всю свою сонливость, ей тяжко сдерживать улыбку – и она, в принципе, не привыкла себе отказывать. Арчи прямо-таки рывком сдирает с Картер одеяло – и начинает шаманские игры и с ним. Накопленное тепло тут же отлетает вместе с одеялом и, поежившись, Ник устраивает сама себе обнимашки, дожидаясь: когда же, ну когда Хит схватит ее на руки и примется кружить по комнате? – исключительно в целях очищения от паучьих лапок, разумеется. Ник
The darkness exists. It is within us.
- Извините. – Я не знал, куда деть руки, поэтому попытался просунуть в промокшие передние карманы собственных джинсов. Затея не удалась и, руки плетьми повисли вдоль тела, а сам я переуступил с ноги на ногу, почти оплавившись под таким количеством взглядов. До моего прихода они явно что-то обсуждали, настолько важное, что прервались на полуслове, не желая в это вовлекать человека у дверей. - Вы кто? – Акустика была в аудитории очень хорошей не смотря на то, что само помещение было меньше тех, которые мне приходилось посещать в моем первом учебном заведении. Голос принадлежал женщине. - Винсент. По аудитории прокатился тихий ропот и стих под женской ладонью, что в легком шлепке коснулась преподавательского стола. Вот так встреча, прям как будто голышом встал посреди многолюдного проспекта. - Монтрей? – Уточнила та, что проводила допрос уже больше минуты. Мне не оставалось ничего кроме как кивнуть. Итан/Винсент			- Вы забыли назвать мою фамилию,- я выплевываю эти слова в не свойственной мне манере – без извинений. Ощущение будто меня накрыли непроницаемым колпаком. Я открываю рот, говорю и слышу себя, но мой голос остается в замкнутом пространстве и не влияет на мое окружение. Мел продолжает царапать по доске. Никто из присутствующих не обернулся на мой голос. Никто не предложил помощь в исправлении ошибки. Я скривила губы в горькой усмешке. Только дурак бы не понял, что здесь произошло. Отодвинув стул так, что ножки противно скрипнули по полу, я села на свое место. Никакой истерики. Никаких криков и проклятий. НИЧЕГО. Так я стала призраком. Могла приходить и уходить когда вздумается. Делать что вздумается. Никто и никак не реагировал на меня. И в этом было даже что-то веселое. От общего решения, которое разделило мою жизнь на «до» и «после» веяло мнимой свободой. Иногда я развлекалась тем, что подсаживалась к кому-нибудь из класса или вообще незнакомцу, сидящему в кафетерии и выложить ему все свои мысли. Итан/Other

Мэдисон посмотреть	Рипли посмотреть	Дамиан посмотреть	Вероника посмотреть	Адам посмотреть	Джонатан посмотреть

Цитировать Сообщение 43

Поделиться442017-06-07 20:54:31

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Нонсенс. С ним такого происходить не могло, потому что не могло происходить никогда. Аксиома не требовала доказательств, как и желание Флинна прижать мелкую к дверному косяку вне зависимости от того, какой вид со всех сторон открывался на подобное зрелище, и уж точно не обращая внимания ни на какие последствия. Часто, если вообще не всегда, Хэйвуду было глубоко наплевать, какого мнения о нём придерживаются окружающие, и вместе с этим где-то глубоко внутри неподъёмными тектоническими плитами пролегали вызубренные наизусть правила поведения, из которых он выбирал отличающиеся хоть каким-то смыслом, и при этом не видел ни единого парадокса в своём поведении. «Не ставь себя в глупое положение. Слышишь?» Увещевания родителей он слышал, но не слушал, и всё же его сдержанность чаще начинала граничить с абсолютной толстокожестью. А теперь он отчаянно хотел просто подхватить Джиневру за пояс и прижать к стене дома так сильно, чтобы хотя бы одну руку можно было отпустить и пролезть под майку. На крыльце. На крыльце одного из десятков разбросанных поблизости домиков. И не просто домиков, а общежитий колледжа, здание которого смутно виднелось даже через потоки дождя. Естественно, винил он во всём мелкую, ибо кто как не она снова подошла слишком близко, дотягиваясь ртом до его губ и прихватывая нижнюю, при этом глядя прямо в глаза. Она больше не играла с огнём, она устраивала огненное шоу прямо под тугими струями зарядившего ливня. Поэтому Флинн молчал и сражался с ними обоими, раз мелкая так просто и быстро перешла в стан врага. читать продолжение: «Sorry, I need time»
Флинн, дорогой мой человек, два года прошло, как мы играем вместе, два года, как началась история ФлиДжин. Столько всего произошло за это время, так долго мы ждали, когда же уже наконец этим двоим обстоятельства будут потакать, а не мешать. И вот дождались, переживая в итоге о том, что длительное ожидание не будет хорошим спутником реальности. Всё вышло иначе. Твои посты для меня давно стали важной составляющей практически каждого дня, а то, во что они превратили прошедшие две недели и ещё превратят будущие – по-настоящему дорогого стоит. Флинн раскрывается с каждым новым поворотом сюжета, обрастает родственными связями и воспоминаниями, но главное становится ближе и понятнее для Джин, которая настолько счастлива сейчас, насколько не была никогда. И всё это из-за тебя, благодаря тебе и тому толчку, который дал когда-то оброненный пост в Мыслях. Мне очень радостно от того, что ты есть у меня, в каждом моём дне, и что недопониманий у нас всё-таки в разы меньше, чем пониманий, ради которых хочется развивать уже имеющиеся сюжеты и обсуждать новые, которые часто появляются из ниоткуда. Одна фраза или картинка, и может родиться не просто сцена, а целая идея, объёмная, живая, в которую идеально вписываются персонажи уже нашедшие себе место и только появляющиеся. С тобой так легко фантазировать, продумывая детали или обсуждая какой-то больший, наполненный мелочами задел. И я очень рада, что ты есть у меня. Это чувство хорошо иллюстрируют твои собственные слова о том, что в груди так горячо иногда становится от этого. У наших питомцев ещё столько всего впереди, вплоть до того момента, когда кисти больше не будут скользить по мольберту, и останется только рассматривать старые семейные альбомы. И я верю, что мы сыграем это всё и даже больше, потому что в этой истории, где персонажи растут «не вширь, а вглубь» ещё столько места, куда можно уложить самые мельчайшие детали и события. Спасибо тебе, за всё. За долгие обсуждения, за похожее обстоятельное видение процесса, за утра и вечера, за заботу и внимание. Часто в твоих постах всплывают такие мелочи, о которых я не задумывалась, и они как драгоценные камни, за них цепляется взгляд, и они поражают в самое сердце. В постах Флинна их особенно много. Уже одно то, как он относится к Джин говорит о многом. Я поздравляю тебя с постом недели. Ты этого достоин. Хотя бы потому, что для меня ты еженедельно лучше всех, а уж я-то точно знаю о чём говорю х) (с) Джиневра

Рэйчел	Юджин	Джиневра	Флинн	Рокки	Исадора

– Р-37, Р-15, Р-67, Р-3, Р-14, Р-98, захожу слева… Выстрел. Помехи. Террористов оставалось чуть больше двадцати. Судя по телам, изначально их было около пятидесяти. Капитан подал знак своей пятерке оставаться в укрытии и, спрятавшись за входной аркой в длинную кишку тоннеля, выглянул на побоище. В бурлящей каше боя количество своих сокращалось на глазах. Несколько мужчин-террористов отстреливались из снятых с военных бластеров. Еще несколько – проигрывали в рукопашной схватке с членами оперативной группы. Четверо футур уровня не меньше C прикрывали отступление беженцев со второго монорельса. Там, в отдалении, двое мужчин и женщина грузили контейнеры в полуразбитый древний состав. – Хэнк, Мейз, прикройте меня, – капитан кивком указал на самого активного измененного, очевидно, владеющего техникой сжатия материалов и выводящего из строя большую часть солдат. Капитан бесшумно выпрыгнул из монорельсового окопа и, скрываясь за колоннами, двинулся в центр платформы. «here comes the pain» Курт/Капитан Р
- Никак нет, - и не забыть очаровательно улыбнуться. На самом деле, откровенно лукавлю душой - лопнем еще как, просто безбожно лопнем, аж дышать не сможем, но в этом-то вся прелесть подобных уютных посиделок. Переедание и лучшие друзья - концепты родные, из друг друга непосредственно вытекающие. Конечно, я не настолько моральная шлюха (какие определения пошли, оу), чтобы на первой же цивильной встрече с Лу (в одежде, вертикально, ну вы понимаете) обозвать ее бест френд форева, но потенциал таки чувствовал. Я ж это, как его, неплохой психолог. Ну мне так кажется. Во всяком случае, в ее компании мне было невообразимо комфортно несмотря на все пушистые и не очень помехи, а это что-то, да и значит. К слову, о пушистых помехах, раз мы о них решили заговорить,- Нет, не могу. Ты только посмотри на нее. Мне кажется, она уже мысленно представляет себе, какое мое мясо на вкус, честное слово, - и полные надежды и мольбы глаза. Ну пожалуйста, милая, прелестная алая королевишна, не оставляй меня наедине с этим комочком злобной милоты. Хелп, SOS, помогите спасите кто может. И хвала вселенной, моя немая мольба оказалась услышана. Миледи удаляется со злом на руках, а мне остается только провожать ее восторженным взглядом, ибо это реально заслуживает уважения, господа. Ну, укрощение подобной зверюги. Тигр это комнатный, а не кошка никак. «enjoy the silence» Таддео
Его квартира кажется почти новой - нет следов постоянного существования жизни здесь, а оттого слегка напоминает гостиничный номер. И, несмотря на относительный порядок (в контексте их брака Грейс назвала бы его просто идеальным и великолепным), присутствия женщины тут все же не ощущалось. Не было тех маленьких меток, которые оставляет женщина, чтобы показать конкуренткам, что здесь уже кто-то живёт: сухих цветов или ароматных смесей, свечей или маленьких подушек в кружеве, светлых занавесок с цветами и аккуратно сложенных газет на журнальном столике. Сама того не заметив, Грейс попыталась примерить себя в этой квартире полноправной хозяйкой, представить, что было бы, не захлопни она за собой дверь их прошлой квартиры с такой силой, что с потолка посыпалась старая штукатурка. И не смогла. Картинка постоянно уплывала от воображения, не складывалась вместе. Она не могла представить себя здесь, расставляющей вазы со свежими цветами, тонкий запах которых вскоре распространится по всей квартире, не могла представить и воспитанных, идеальных детей, что играют на пианино и рисуют натюрморты все тех же букетов. Ее будущее с Нейтом никогда не было безоблачным: она представляла его на диване, вечно попивающим бутылку пива, детей, грязных и неаккуратных, что лупят отца дубинками по голове требуя к себе его внимания. «and I would walk 500 more» Каролина/Грейс
Ей должно было быть весело. Новые люди, новые впечатления, новый этап в жизни в конце-концов. Взрослой, кто бы что ни говорил и как бы сильно не сжимал морщины на лице. Но ничто не располагало к радости, будь то погода за окном, или шок, отойти от которого еще нужно было постараться, и уж точно не в этом месте, где куда носом не сунься – непременно можно было наткнуться на голую бабу с ее отвисшими и засиликоненными средствами заработка. Даже календарик под стеклом, и тот содержал непристойный контент от которого у выпускницы школы строго режима невольно поджимались губы, будто в тело ее вселился дух старой мисс Харрис со всем своим брюзжанием и дисциплиной головного мозга. Не хватало только закурить, проникшись светлыми воспоминаниями об этой персоне, но от подобной привычки Джей старалась все же воздерживаться. Ей и без того хватало ароматов табака, которыми их трейлер пропах до самого основания, надежно врытого в землю. Хотя скука, тот главный подстрекатель курильщиков, обступала свою жертву со всех сторон. Конечно, подобной подлости от хозяина лавки Джей не ожидала. Мало того, что утаил от только-только выпустившейся школьницы характер вверенного ему проката, даже не смотря на оправдание, что помощница с такой фигурой, какой могла похвастаться малолетка, послужила бы отличным подспорьем для бизнеса, так еще и бросил ее. «Увы, не все Псы попадают в Рай.» Джэйд
Иногда самый простой способ сделать свою работу – это перестать ее делать. Признать всю тщетность бытия и дерьмовость ситуации, после чего отправиться на все четыре стороны. Шон умудрился первый раз задремать, когда снимал рабочую форму, сел на лавку в раздевалке и вырубился. Сколько времени прошло не известно, но разбудил его один из резидентов легким постукиванием по плечу. На свое спасение, несчастный тут же протянул Киллорану кофе и сбежал, чем был спасен от гневной тирады. На какую тему Шон даже не успел придумать, но она обязательно была бы, если бы только не хотелось так сильно сдохнуть. Во второй раз он проснулся на той же самой лавке, но в этот раз одна его нога была в штанине, а вторая еще нет. Как он умудрился отрубиться, натягивая джинсы – загадка, но ситуация становилась все хуже и хуже с каждой секундой. Домой явно предстояло тащиться пешком, потому что выйти через две станции у него явно не получилось бы. Можно было, конечно, попробовать понаглеть и уговорить разрешить ему отоспаться в одной из комнат для дежурных врачей, но уже началась пересменка и договориться с Моррисоном он если и успеет, то Портер его либо выгонит, либо обрадуется, разбудит и заставит работать. Так что вариант этот хоть и был, но был мягко говоря хреновый. «потому что гладиолус» Шон
Мы ничто без своих врагов. Враги во многом нас и определяют. Сейчас вы можете сказать, что эти слова вам знакомы с другими составляющими и мне прошло, пришло в голову переврать их суть, перестроить под свои мысли. Возможно, в этом что-то и есть, но скажите мне, кем бы мы были без своих врагов? Именно наши враги указывают нам на то, чего мы можем быть лишены, если оступимся или оступимся, ведь именно этого они и хотят. Именно они определяют, на что нам следует закрыть глаза и, о каких нормах забыть, чтобы не дать пострадать тем, кто нам дорог. На мгновение я задумалась над тем, что если бы в свое время довела начатое до конца, то прах моего врага – Алистера Голда стал бы венцом моей коллекции, даже среди остальных поверженных врагов, он бы занимал почетное первое и лучшее место. Мой взгляд был устремлен на сад, на губах играла легкая и вместе с тем таинственная улыбка. - О чем же нам с вами говорить, мистер Голд? - Я прикрыла глаза и плотнее закуталась в палантин, вечерняя прохлада пробиралась под платье и мурашками разгуливала по коже. Он остановился рядом, с легким цокающим звуком его бокал был поставлен на широкие каменные перила. - Я помню, как сейчас, момент, когда все началось. «It's My Faith» Вероника

Insanity
Лучшая игра недели
- Я здесь только ночую, а для этого вполне хватает четырех стен, - отмахиваюсь в ответ на критику жилищных условий, потому как и сам знаю, что мог бы позволить себе местечко получше, но специально выбрал эту "дыру" - тихо здесь, спокойно. И зря он про открытые форточки... Тут и брать-то особо нечего, если вдруг какому вору захочется поживиться, зато нет назойливых фанатов и прочих прелестей популярности, о которой я на время хотел бы забыть, как о таковой. Но Джастин напоминает. О работе напоминает, о записи, про которую я слышу впервые. Видимо нашему фронтмену снова шлея под хвост угодила, а значит всей группе придется расхлебывать, не зависимо от того кто и чем занят в данный момент времени. И меня такой расклад более чем не устраивает. - Значит придется потерять меня на неделю! - Рявкнул я, снова теряя самообладание, которое и без того было истощено днем до неприличия. Какие тут к черту черновики?! Какая может быть запись, если во мне сейчас кипит такое дерьмо, что это вредит и мне самому, и другим, а настроиться в таком состоянии на рабочий лад и пытаться не стоит. Не люблю вымещать проблемы в работу, от такого союза рождается редкостный мусор. Нужно перекипеть,переболеть и переосмыслить. В запой уйти, наконец, чтобы просто забыть. Донован			Мне слишком много лет, чтоб быть вполне себе принимать как нечто само собой разумеющееся чужие крики, огрызания, посылы известным пешим маршрутом туда, где тесно и мало солнечного света, даже если они замаскированы предельно вежливыми предложениями. Я понимаю все прекрасно, но, тем не менее, отказываюсь принимать чужие условия игры. Почему? Я и так проиграю, при любом, мать его, раскладе. Другой вопрос… Какую цену придется за все это платить. Больше или меньше. Я уже платил. Довольно много, как мне кажется, для того, чтоб иметь право брать бразды управление абсолютно любым общением в свои руки. Мне прямо сейчас долбит в голову неприятная мысль о том, что вот сейчас нельзя игнорировать дела «сердечные» моего друга. Почему? На это у меня целых два резона. Первый – я уже так ошибался. Повторно танцевать чечетку на этих граблях не хочется категорически. Второй – я ему довольно сильно и довольно многим обязан, не смотря на все неровности асфальта, по которой мерно катится колесная конструкция наших взаимоотношений. Конечно, если он меня прямо сейчас схватит своими ручищами и приложит об стену раз пять, то у меня вряд ли найдутся контраргументы на тему «останусь рядом, чего бы ни стоило». Джастин
Changes
Кларк, тем временем, стал объяснять, как и когда Сэму нужно будет внести оплату за жилье, тот же внимательно его слушал и старался все запомнить, но после длинного учебного дня ему это было не по силам. Единственное о чем Элмерз мог сейчас думать так это об отдыхе. Закончив с объяснениями, Тайрон зачем - то спросил время, на что брюнет сразу же ответил, взглянув на часы, которые совсем недавно подарила ему сестра. - А вот и не правильно, - Сэм на секунду удивился, но после был приятно удивлен продолжением фразы: Сейчас время выпивки детка, - Кларк стал напевать забавную песенку, что вызвало у британца искреннюю улыбку. - Этот маленький дом, кстати, тоже ждет новых друзей. - Элмерз окинул взглядом небольшой бар, который и в самом деле нуждался в пополнении. Возможно, в следующий визит к старшему брату он стащит у него пару бутылочек чего-то более дорогого, но сейчас вполне сойдет, и, то что предложил ему его новый знакомый. Бутылка рома и виски, в компании чипсов и закуски, вскоре оказались на столе. Кларк откупорил виски и налил его в стакан Сэму, а сам приготовился хлебать ром, предварительно произнеся что-то похожее на тост. - Да-да! За знакомство, Тайрон. - Сэм улыбнулся и сделал пару глотков. Кларк стал рассказывать о здешнем народе, и о том кого стоит лучше обходить стороной, а с кем можно завести знакомство, если конечно Элмерза это заинтересует. Сэмюел			Сны в эту ночь сниться упорно не хотели. На смену обычной бессмыслицы пришло пустое ничего. Тай несколько раз просыпался, то и дело опять проваливаясь в дрему. Через часа два он все же заснул окончательно развалившись на кровати. Часам к десяти утра, тело все же приказало хозяину встать по нужде. Кларк нехотя поднялся с кровати. Яркий свет из окна бил по глазам, заставляя щуриться и чувствовать себя неуютно у себя же в комнате. Смачно зевнув, Тай отправился прочь в уборную. Проходя мимо комнаты Райли, парень обнаружил своего нового соседа. Тот все еще спал, и спал судя по всему крепко, кутаясь в одеяло. Скоро он избавится от привычки называть эту комнату собственностью Райли, по крайней мере отучиться мыслить так было сложно. Вместе они прожили чуть больше года, успели сдружиться. И будь Кларк проклят за то, что во время не начал действовать пока девушка была свободна. Но сейчас уже ничего не изменишь, да и ему не особо хотелось. Райли была, при всей своей понимающей натуре, очень нежной и ранимой, а Кларк не очень любил романтику. Она вызывала у него дискомфорт. Как-то темой их разговора были и отношения, которые так и не начались. Райли тогда сказала, что у них ничего бы все равно не вышло, потому что Тай оказался не в том месте и не в то время. Девушка была очень преданной своему молодому человеку и действительно его любила, что вызвало у Кларка только уважение. Тайрон
Выживут только любовники.
«Доверься мне» - это почти как призыв поверить в Бога, чьё имя давно стёрлось из памяти за ненадобностью, ведь Мун давно признал себя атеистом (несмотря на множество религиозных татуировок на своём теле). Рокки хотел было уже оскалить зубы в бессильной ярости, напомнить рыжему, что это он здесь должен увещевать и успокаивать, а не наоборот, но почему-то не стал этого делать. Не время для споров. Рокки Мун будет настоящим дураком, если поведётся на эти честные зелёные глаза, на этот проникновенный голос. Он будет кретином, если позволит себя подставить под удар, ведь самое дорогое, что у него есть, - это он сам, без преувеличений. Любых людей можно снова собрать вокруг себя, любую недвижимость снова приобрести, а вот если что случится с ним, то это уже не исправить. Умирающая Сара сейчас вообще кажется просто миражом, будто её никогда и не было в его жизни, и Рокки сжимает зубы, сдерживая злой рык. Кроме того он отлично знал Кэйт, с которой не раз сталкивался в прошлом. Безумная сучка, которая не знала чувства сожаления. Когда-то давно у неё была семья, которая её любила, но всё это осталось в прошлом, потому что ей нашли замену, предпочли стереть её из своих жизней. И Мун понимал, за что с ней так поступили: уродство, особенно женское, всегда заставляло его чувствовать себя не в своей тарелке. Рокки			Прижатая к земле весом его тела Анна лежала тихо, только дыхание её врезалось в промозглую слякоть предутреннего часа хриплым паровозным гудком. В это время тишина кажется до предела выпуклой, такой осязаемой, будто это живое существо. Особенно, если ты лежишь в густом тумане посреди бурьяна, и мир сереет у тебя на глазах, переходя от затяжного кошмара к угрюмому и болезненному пробуждению. Услышав отклик Рокки, его довольный голос, звучавший раскатисто, как сытое львиное урчание, Энджел ухмыльнулся и неаккуратно потянул за обвившиеся вокруг пальцев длинные светлые пряди - волосы девушки были такими жёсткими, что почти резали кожу. Он вспомнил Медузу Горгону из детской книжки с картинками по греческой мифологии, и образ сделался особенно ярким, когда Анна, сдавленно охнув, попыталась повернуть голову. Он успел поймать отблеск смерти в её глазах, сейчас тёмных, как те бездонные провалы космоса, в которых исчезает даже свет. Расширенные зрачки были блеклыми и пугающими, потому что там, в высокой мокрой траве не было ни единой искры, которую они могли отразить. - Ты пожалеешь, что ввязался во всё это, глупый щенок... Отпусти меня сейчас, и я постараюсь сделать так, чтобы смерть твоя была лёгкой. Так глупо, так пафосно. Энджел
Тебе половина и мне половина
- Кхм. Богатое у тебя воображение, - вместе с намеком на улыбку стали единственным комментарием после представленных Джордан (практически в лицах) картинок, однако же это не испортило Рэйч аппетит так, как ее собственный промах. За него не пришлось извиняться, однако свою долю дискомфорта во внутренний мир Рэйчел он всё-таки внёс… Даже несмотря на неожиданную похвалу и вроде как даже поддержку со стороны подростка. - Я стараюсь не быть такой, - столь же искренне отозвалась в ответ, сдерживая невольную улыбку и вопрос: «Так все-таки, передачи о животных или брокколи?» Тем не менее, последовавшее за этим выражение «поиграть в семью» немного резануло слух. Для нее это всё-таки куда большее, чем «поиграть». Это значительнее. Это масштабнее. Это такое событие в жизни, сравнить которое можно даже не с кругосветкой… Скорее, с полетом на Марс. Странный космический эксперимент по созданию притяжения и выстраиванию орбит между небесными телами, которые, при удачном стечении обстоятельств, имеют шанс стать новой солнечной системой или даже галактикой. Что-то и правда её «занесло». Пора возвращаться к делам земным и проблемам насущным. Рэйчел			- Это, кстати, не воображение, - отозвалась Джордан с лёгким нажимом, волнуясь, что её рассказ мог быть неверно истолкован. К счастью, Рэйчел списала всё на буйную фантазию, что было верно лишь отчасти. - Это правда! Я читала в каком-то путеводном журнале. А ещё смотрела передачу по телеку про китайцев. Там как раз рассказывали про деликатесы. Или это было в передаче про японцев? - Джордан засомневалась, размышляя о какой же всё-таки нации тогда шла речь. - А, я же говорю, все на одно лицо, - отмахнулась, наконец, она, не в силах решить загадку да и не имея особого желания, честно говоря. Да, Рэйчел, так и было задумано. Джордан не выбирала выражения, чтобы прозвучать бережно и аккуратно. Нет, она подросток и будет стараться играть на грани фола, намеренно подчёркивая различия в социальном статусе и не только. Почему-то она боялась быть откровенной в том, что её действительно волнует, она боялась показать, что для неё это имеет значение ничуть не меньше, чем для самой Рэйчел. Куда проще было изображать безразличие, словно умудрённая опытом и житейской мудростью восьмидесятилетняя старушка, повидавшая на своём веку так много, что её просто невозможно удивить. Для подростка такое поведение было синонимом важности и взрослости. Джордан
Самый страшный монстр - это человек...
Катя не вмешивалась в разговор и рассказ Дитриха. Какую-то часть истории она слышала в оригинале от самого мужчины, какую-то часть перевирали, украшали эффектами (в зависимости от ситуации и желаемого впечатления) в ее боевой группе еще тогда, давно, после первой волны. - Как думаешь, люди, которые хоть на сотую долю могли бы предположить, что случится что-то подобное, стали бы экспериментировать сами на себе? - спросил Вольф. Катя перевела свои желтые глаза на Роско, молча ожидая ответа на этот ... в принципе риторический вопрос. - А кто предполагал подобное? У кого была настолько изощренная фантазия, которая могла такое предположить? - думала девушка, и снова перевела глаза на Вольфа. - Даже ты сам, наверное, не мог предположить такое. Дальнейшее Катя слушала, вспоминая и невольно прокручивая в памяти моменты, о которых знала лично, но со своей - живой и подопытной - стороны. Впрочем, так или иначе, а то, что все они видят сейчас, так называемое "сегодня", не представлялось возможным. Их всех убеждали совершенно в ином: в гораздо более лучшей жизни и лучших возможностях для каждого человека, недели они жили раньше. Никто не знал, к чему все это приведет... И правда, "хотели, как лучше". Екатерина
Ночь для Роско прошла в привычном бодрствовании. Сменив Клинча на посту, он еще долго и так и эдак катал мысленно разговор с Дитрихом, раскладывая его на части, пытаясь между слов найти то, что позволит ему отказаться от всего в последний момент и увести своих людей подальше отсюда, но не находил. Взрыв реактора был веской причиной, а значит ему придется обуздать свою неприязнь к бывшей лабораторной крысе и попытаться помочь. Наутро же он хмуро оглядел не выспавшуюся команду, потягивающуюся и собирающую разложенные для ночлега и просушки вещи, быстро перекусил, быстро бросив Люку, что зря тот пренебрег полноценным сном - ничего бы с ними и его драгоценной сестрой тут не случилось. Но парень только одарил его хмурым взглядом покрасневших глаз, помогая Марте набивать рюкзаки. Клинч, возившийся снаружи с машиной - радиатор залило окончательно, а кузов оказался исцарапан, будто местное "зверье" пыталось расковырять его, как консервную банку, - доложил, что они остались без транспорта, чему Роско не удивился. Старый армейский джип не смог бы вместить в себя резко расширившуюся группу, в нем вполне хватало место для шестерых, но для почти дюжины взрослых он был непозволительно мал. Здесь бы лучше подошел грузовик с кунгом, но чего нет - того нет. Придется топать пешком, уповая лишь на то, что этот ненормальный знает, что делает. Юджин/Роско
Ее – приняли – в стаю. Лианна ощутила это на уровне инстинктов, за долгие недели пребывания в одиночестве успев забыть, какое это приятное чувство. То самое, что разливается внутри не столько от осознания, сколько от понимания того, что рядом с тобой кто-то есть. Может быть, кто-то такой же, как ты, может быть, нет… Его ценность не в этом, если приняли в стаю. И Лианна готова была замурлыкать от счастья, сипловато (оттого, видимо, что долго не тренировала связки) прокатывая по языку длинное слово: - Хорошо. В интонации голоса, отвыкшего от звуков человеческой речи, больше вопроса, чем утверждения, но в общем и целом выражение напряжения и постоянного ожидания чего-то несколько гаснет в ее глазах, несмотря на то, что дом по-прежнему будоражит и дразнит сотнями незнакомых запахов, от которых не знаешь, чего ожидать. Мари в этом плане всё ещё оставалась куда более цивилизованной, чем Лианна, мутировавшая быстрее и сильнее в условиях наименее благополучной для нее среды лабораторий. С них началось ее бесконечное путешествие, наполненное болью, страхом и одиночеством, время от времени - агрессией, но девочка никогда этого не хотела. Единственное ее желание относилось к необходимости выжить и найти себе новое убежище. И, возможно, отца. Лианна

Рипли посмотреть	Амелия посмотреть	Даниэль посмотреть	Адам посмотреть	Вероника посмотреть	Бенджамин посмотреть

Цитировать Сообщение 44

Поделиться452017-06-09 18:29:23

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.


	Я - в этом фильме главный актер. Я - сценарист в нем, я - режиссер (c) Месяц кино на Манхэттене Присоединяйся и стань частью большой творческой семьи.

Цитировать Сообщение 45

Поделиться462017-06-12 21:52:42

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Ты болен, говорит он, и ты не хочешь его слушать. Ты закрываешь уши руками и кричишь, но его голос отдается в твоем сне, в твоей черепной коробке, в твоем подсознании. Ты болен, и я буду тебя лечить, говорит он, истекая кровью, этот изуродованный труп, этот монстр, это чудовище, ты болен, и только я смогу тебя вылечить. Не надо меня лечить, кричишь ты что есть силы, я здоров, уходи, исчезни, верни все как было, ты жмуришь глаза, чтобы не смотреть на этот ужас, но образ отпечатался на твоем жестком диске навечно, эти несколько цветных фотографий и пара строчек, вся информация, которая есть у тебя о твоем биологическом отце. Я здесь потому, что ты хочешь этого, говорит он, приближаясь, я здесь, потому что ты готов. Нет, нет и нет! Да, да и да. Да что я вам всем, блять, сделал, что вам всем, блять, от меня надо, ты кричишь что есть силы и жмуришь глаза до боли, ты отбиваешься локтями от его сгнивших пальцев, ты зовешь на помощь, но через гематоэнцефалический барьер до этих пор не проходил никто, это место было только твое, пустое, холодное ничто, ты уходил сюда, в себя, когда тебе было плохо, когда мир пугал тебя и был жесток, и теперь в твоем убежище завелся вирус, он постучался в двери, а ты открыл, думая, что это Тайлер, с него потоками лавы текла кровь, и он сказал, что заблудился и потому опоздал. Опоздал на тридцать шесть лет? Ты не успел спросить, потому что отвернулся, ты спрашивал у зеркала, у более разумной версии себя, что тебе делать и как поступить, а когда повернулся, он уже шел к тебе, изувеченный мертвец с фотографии, твой второй создатель, с которым ты так и не смирился, потому что вас всегда было двое: ты и твоя потусторонняя мать. Дьявольски, нечеловечески красивая, легенда, древняя богиня, Тиамат, Кали, Хель, зачавшая не от святого духа, а, например, от собственной злобы, или от бушующего океана, или от бури, или от молнии – но точно не от простого смертного, не от этого – сошедшая с ума и чуть не доведшая до психушки тебя самого. Зеркало, в нем была проблема, и ты ищешь его на ощупь, там может быть второе убежище, потому что твоя крепость рухнула, враг проник в нее, и у тебя почти нет сил защищаться. читать продолжение: «История вашей жизни»
Большое видится на расстоянии. И вот когда ты полностью озадачен, о чем я так пафосно, як на красной дорожке, скажу, что есть люди, отсутствия которых в своей жизни и не замечаю и не вспоминаю, что они были, в твоем случае иная история. Пусть сейчас ты и скривишься и вспомнишь те самые обнимашки в привате, но так и есть. Просто в жизни каждого существуют люди, которые всегда с собой. Они поселились там внутри и греют, как припрятанная мороженка в морозилке в жаркий день. Этот пост был обречен попасть в шапку, не буду говорить "потому что каждый твой пост лучший", пусть ты и автор, которого я почитываю и почитаю, а потому что это - твоя история. Та, что вдохновила на сюжет, продумывание героев и их истории, на построение ее начала. Обухом по голове - эти слова пришли в голову сразу после прочтения, оглушенность, что вообще это было такое и где я только что побывал, тысяча и одна мысль, как написать ответ, чтобы дотянуться до края той магии, что родилась в твоих строчках. Если продолжить гнуть красивую линию, то можно сказать, что это - болезненная история, но нам обоим известно, что она на всю голову больная. И началом ты разбудил во мне то, чего и не задумывалось. Теперь меня лихорадит выплеснуть это "на бумагу", каким бы брезгливым сумасшествием сие не показалось со стороны, мне кажется, ты меня поймешь. А это главное. Говорил и буду говорить, что я - простой игрок, на посты меня вдохновляют люди. Как вы - авторы, живете с мирами в голове - без понятия, могу только тобой восхищаться, кайфовать от того, что периодически мы в играх рядом, вопить: "мой теленок, мой". Мой сыночка, #яжмать, не будем тыкать пальцем в того, кто отобрал знамя большего мудака, не люблю якать (нагло вру), но на пороге то самое время, когда возвращаюсь на ролевые и, просматривая списки долгов, какими бы они огромными не были, счастлив, потому что в копилке у нас с тобой множество историй, а значит будем жить и проживать судьбы тех, от кого торкает и плющит. Я тебя люблю, пусть в последнее время ты хочешь меня только пиздить, а раньше хотел убивать. Но я вернусь, и своими какашистыми постами поставлю все на место, отвечаю. И я скучаю по нам. По четверке, гуляющих до рассвета в аське бро. Конечно, что бы не случалось и как бы реал нас не раскидывал по разные стороны, вы всегда там внутри, но сегодня мы будем вместе. Во славу ролевому сатане. (с) Люк Эй, бро, тут прошел слух, что на этой неделе у тебя не только клевая попка, а и клевый пост - в связи с чем лет ми телл ю немножко комплиментов. Для тебя не секрет, насколько я тобой восхищаюсь как игроком, но я всё равно повторю: ты ахуенно пишешь. Ты ахуенно пишешь всё, обо всём, обо всех, ты можешь писать всё что угодно - действительно всё - и это можно перечитывать вечность, ибо оно ахуенно. Хочешь ты или нет - вопрос уже иного толка, но то, что ты можешь - это уж наверняка, без сомнений и приукрашиваний. Ты очень талантлив. Мне повезло, что иногда мы с тобой пересекаемся в играх, пусть быстро и ненадолго, но май бади из рэди к твоим творческим поворотам, так что всегда за радость открывать новое и читать твое творчество. В общем, ты могуч, дико могуч и крут, так что я просто пожелаю тебе побольше вдохновения, побольше терпения, поменьше лени, пиши посты чаще, а то че ты?) Суровые брутальные обнимашки) (с) Мася Родной, у меня тут стратегическое указание написать тебе пару строк, а я все думаю, как бы остановиться вовремя и не накатать тебе войну и мир как обычно. Знаешь, у меня есть одна чудесная песня, стоит включить которую, и сразу представляешь себя на летней набережной, залитой лучами заката. Так вот, там есть замечательные слова: "любишь крепче то, что видишь реже", и эта пара слов полностью описывает то, что я чувствую. Хотя я и не считаю, что любовь - штука, которую можно поделить на градации, я чувствую, как погружаюсь в эту самую любовь все глубже и глубже. Ну знаешь, целое море любви. "Я видела океан и со всем своим авторитетом заявляю, что моя любовь к тебе глубже, чем он". Ты, наверное, не помнишь) На мой взгляд не важно, можем ли мы разговаривать каждый вечер и уходить спать вдвоём, чтобы потом встретиться еще и во сне. Правда, это совсем не важно, потому что я знаю: мой особенный человек всегда рядом со мной, а я, значит, рядом с ним. Кажется, пора заканчивать эту ваниль. Люди подумают, что я сумасшедшая, но, с другой стороны, когда это нас с тобой волновало мнение других? Ты сегодня опять лучший. Ты, конечно, знаешь, что ты лучше всех и не только в этот вечер. Ты лучше всех всегда, но, смотри, так думаю не только я. Ты понимаешь, счастье, что если ты попадаешь в свою волну, то нет никого, кто смог бы писать лучше, кто смог бы сложить слова так, что картина появляется перед глазами, будто смотришь очень красивое кино? Нолан в литературе, и, честное слово, я не шучу. Тут тебя не только я поздравляю. Это была действительно хорошая идея - сказать тебе хорошие слова от нас троих, потому что, черт, мы действительно очень крутые, когда мы вместе. Теперь я закрываю глаза и мечтаю о том, что мы снова будем тусоваться, как и раньше, встречать вместе рассветы и спорить, кто пойдёт спать первым. Обожэ, ты самое чудесное, что только могло со мной случиться, и я очень тебя люблю. "Я не смогу, я не сумею, я сорвусь, и останусь с нею". Оставайся со мной навсегда, ладно? (с) Анюта

Лианна	Рик	Мария	Бенджамин	Кэтрин	Элиас

Существует что-то преднамеренно фальшивое во всех этих кошмарных снах. Шорох ли то тяжелых занавесок или звук капель воды, которые разбиваются о дно раковины, заставляет разум взрываться головной болью и яркими, будоражащими тело снами. Уже не в первый раз Марсель просыпался с таким чувством, словно бы и не спал: изломленное ночным удушающим отдыхом тело, влажные от горячего пота простыни, он в очередной раз метался в горячке, пытаясь как-то скорректировать собственные иллюзии. Но спокойствие ждать уже перестал, а потому каждую ночь принимал как данность со смелостью мученика, который вот-вот самолично взойдет на костер, поглотивший немало колдунов. К сожалению, Коти не обладал никакой магией, а только и умел, что исполнять пьяные фокусы с исчезновением денег из кошелька. Безвозвратно. На прикроватной тумбочке горстью валялись таблетки, призванные утихомирить боль и успокоить душу. Но ни того, ни другого. Коти просто глотал лекарство, надеясь на что-то третье. Надеясь, что проживет этот день до конца более-менее успешно. Ему хотелось закрыться на все замки, оборвать все телефоны и умереть, не привлекая внимания. Но подобным образом Коти действовать не умел, а потому продолжал бороться. Глупо и по-своему, но шел вперед, словно в десять лет, веря в какие-никакие чудеса. «На солнечной стороне» Марсель
Интересно, как происходит где-то там, сверху, в небесной канцелярии, распределение жизней? Есть ли там такая должность, как сценарист, или быть может писатель? Кто знает, возможно там целая ассоциация литераторов, эдакая дружная компания, которая денно и ночно пишет, трудится то, что мы потом любезно называем судьбой, обсуждает на съездах, подписывает и спускает в следующий отдел для реализации? Если да, то любопытно было бы узнать что они едят, или курят, какие песни слушают. Это знаете ли, тоже крайне важно! Судя по всему аккомпонемент для жизни Октавии Джанг выбирался каждым, потом собрали своеобразный микс из этнического наследия, самой жуткой попсы, что доносится летом из каждого утюга, и разбавили металлом, переходящим в хардкор. И так по кругу, пока пластинку не заест. Если бы только кто-то ещё несколько лет назад сказал, что всё сложится именно так, то она бы посоветовала обратиться к психиатру, а теперь готова бежать к нему сама, вот только стыдно. Неимоверно стыдно довериться кому-то третьему, поведать свою историю всю, без прикрас. Такую, как она виделась ей самой. Доверие-это работа для двоих, где один пытается убедить другого, что открываться не так страшно, а падать не больно. Жаль, что в реальности чаще это бывает иллюзорно. «Переживать одиночество, легче вместе» Октавия
Наш роман был бурным, о нем судачили все, кому не лень. Преодолев тонны сплетен, по уши окунувшись в грязь и ложь, мы как-то выстояли, но совершенно оказались бессильны против самого страшного и известно – это семейная жизнь. Съемная квартира, что превратилась вполне пригодную для обитания благодаря твоим усилиям, правильное распределение средств с моих постоянных и разных работ, мои безумные порывы порадовать тебя, во чтобы то ни стало. Даже тот золото кулон и спущенные на него сотни долларов, потому что ты всегда была и будешь достойна лучшего. Так и вижу, как ты нашла того идеального мужчину, что подарит квартиру с видом на город, пространство больших комнат, куда проникнет свет и позволит расставить больше ваз и картин, таких бесполезных для меня, и для тебя интересных и необычных, украшающих и придающих свой тон дому. И эти дурацкие вазы с цветами, я вечно забывал их поливать, зато ты каждый раз спасала их. К сожалению, это воспоминание о тебе, спасти не удалось, буквально пару дней назад все выкинул, а что еще не сдохло окончательно, передал матери. Потом перебрал фотографии и собрал их все, прибрался, приготовил ужин – чисто механически, но с таким отчаянием, что через неделю вернул хозяйке квартиру в состоянии лучше, чем она была. Кажется, что это был бы чуть ли не первый раз, когда ты мной искренне гордилась. «and I would walk 500 more» Адам/Нэйтан
На светлой скатерти цвета шампанского виден едва заметный узор. Виноградная лоза многочисленными ответвлениями расползается от середины стола к собеседникам по периметру. То там, то здесь она обрывается гроздьями ягод. Но некоторые преодолевают все препятствия в виде посуды и добираются до края, где Виктория пальцем провожает последнюю стрелочку за грань… Она больше не хочет встречаться с Алом взглядом, видеть каждую его ресницу, морщинки вокруг глаз. Она не хочет смотреть в его глаза, пока он говорит очередную бесполезную ложь. Пустые для Виктории слова. Он просит быть откровенными. Но могут ли они? Он гулящий муж. Она его любовница. Они встречаются под покровом ночи, чтобы другие не увидели их греха, и так же под покровом ночи расстаются. Их жизнь стала похожа на любовный роман полный драмы и обмана. Череда номеров в отелях и смятые простыни – вот, что их окружает. На протяжении двух недель Виктория много думала о том, связывает ли их что-то помимо влечения их тел и общих воспоминаний о прошлом? Сомнения плотно засели в ее душе. Она не понимает, кого же она любит? Любит ли она Александра Торндайка, отца и мужа, и совершенно нового для нее человека? Или же она все еще влюблена в то чудесное воспоминание, которое она знала пятнадцать лет назад, и которое продолжает искать в человеке сидящем напротив. «Only Human» Виктория
Не было в нем ни капли жалости к сидящей пред ним барышне, ни к ее отцу, лечащим врачом которого он приходился довольно продолжительный срок для того, кто предполагал отойти в другой мир еще с пару месяцев назад. Да и с чего бы им явиться, когда каждое мгновение, что растягивалось для него в вечность, он ощущал ту черноту, что окружала их обоих, двух собеседников, призраков прошлого друг друга... и даже если причиной ее был он один, то расползшаяся по кабинету скверна коснулась и его визави, все также покорно сидевшей напротив, все также ищущей ответов на свои безмолвные вопросы, и все с той же силой влекущей к своему телу, жившему, казалось, что лишь своей известной ему жизнью и давным-давно предавшим хозяйку. Сумрак обуял ее фигуру так скоро и безнадежно, что навряд ли Джолан и вовсе заметила тот переломный момент, когда оказалась вовлеченной в паутину, неизбежно и фатально... Я знаю, ты не могла простить меня за мое явление в твоей судьбе. За то что оставил я на твоей памяти едва заметные шрамы, что ныне украшают твое мятежное чело. Не могла и забыть, поскольку стал я частью твоей жизни - дымкой иллюзии, на деле происходившей ли вообще, но ведь не забыла? Я знаю... но поверь, что все случившееся сталось настолько необходимым теперь, насколько мне самому трудно представить. «Минута без тебя, словно шестьдесят секунд!» Рэй
Этот загородный дом был, наверное, единственной вещью, которая перешла во владения Оуэна исключительно из-за его фамилии и чему он не противился – настоящее убежище на те времена, когда ты понимаешь, что чертовски устал от темпа неспящего большого города. Приезжать сюда каждые летние выходные стало для них с Дейзи традицией, которую они соблюдали с большой охотой – и вдвоем в первый год после свадьбы, и после рождения дочери, и сейчас, в компании близких друзей, в число которых конечно же входил и Киран. По правде говоря, только он был здесь гостем столь же частым, что и сама чета Ньюман – среди прочих, кто нередко появлялся на барбекю и тематических вечеринках, которые организовывали Дейзи и Оуэн, он был тем человеком, от которого «отдыхать» не нужно было от слова «вообще»; его присутствие в жизни молодых людей стало настолько естественной и обычной вещью, что казалось, будто бы они дружат с тех времен, когда еще даже не могли четко выговаривать имена друг друга, и было в этом ощущении теплого родства не по крови, но духом, что-то сродни наркотику для Оуэна – он с замиранием сердца ждал выходных, чтобы вновь погрузиться в особенную, понятную только им троим, атмосферу. Если бы они были детьми, то их встречи можно было бы сравнить с посиделками под огромным пледом с фонариком, благодаря которому в темноте удавалось разглядеть строки из любой книги и на мгновение вообразить себя ее героем. «Do you believe in soulmates?» Амелия\|Оуэн

Пентхаус Дональда Барренса в Сохо
Лучшая игра недели
Дональду нравилось представлять себя в роли Двуликого Бога Януса: сначала открывать дорогу переменам и потрясениям, а затем сворачивать плоскость событий в тугой рулон, тем самым возвращая спокойствие и умиротворение. Рэйчел Рассел так же обладала тонким умением искусно подменять реальность, но делала она это по-женски мягче, не ломая через колено, но вплетая новую нить, что создавала качественно иные узоры в картине бытия. Вероятно, именно этот ее талант интуитивно привлек мужчину, заставив возжелать этот алмаз в свою коллекцию. И что мы имеем в финале? Алмаз прорезал толстенное защитное стекло и нырнул обратно в канализацию. Или все-таки нет? Супруга попыталась спрятаться от тяжелого взгляда за приятной, но бесполезной уступкой – массажем. Но мужчина, мнивший себя чуть-чуть богом, уже выпустил темную сущность из закромов своей души, и та едко подмечала все «огрехи», пытаясь раздуть их до размеров катастрофы. - Неплохая попытка, Рэй, прогиб засчитан. – Дональд скривил губы в сардонической усмешке, и оставил мимолетный саднящий поцелуй на тыльной стороне запястья супруги. Он не желал втаптывать ее в грязь или уничижать силу ее личности, но конкретно сейчас, в данный момент усталость и глухое раздражение требовали выхода, оттого слова даже завернутые в мягкие, шутливые интонации, горчили ядом. Дональд
Было время, когда все свои проблемы Рэйчел могла решить хорошим сексом… Универсальным средством типа «забудем обо всём» и «давай попробуем всё сначала», «не думай ни о чем» и «поговорим обо всём завтра». Но наступало «завтра», и она снова откладывала решение на неопределенный срок, прячась за «make love, not war», и не задумываясь над будущим. Однако появился Дональд. Появились Джордан и Дилан. Появилась семья, и её принцип перестал работать, потому что она не могла больше позволить себе забыть, кем была и кем стала, не могла не думать о других и считаться лишь со своими желаниями. Не было больше одного всеобъемлющего «я». Появилось «мы», которое всю свою жизнь желал всем сердцем и к которому трудно привыкнуть. Словно желание исполнилось… но принесло с собой не только радость, но и боль. Постоянную, подспудную, горчащую, как лекарство на языке. Рэйч ненавидела этот привкус… больше всего за ассоциации с больницей и теми напряженными днями и неделями ожидания, когда ждала прихода Зейна, восстанавливаясь после той пули в животе, а он приходил так редко, что лишь усиливал мучения в промежутке. Почему нельзя снова стать ребенком, когда любые трудности, любой выбор можно сделать с помощью… например, считалок? Дурацких детских считалочек, которым веришь безоговорочно, как в судьбу. Помнится, впервые Рэйчел воспользовалась этим методом на свой пятый день рождения, загадав желание под свечку на мамином торте – увидеть отца. Рэйчел
Джордан подобрала колени к самой груди. Она больше не лежала, но внимательно и очень серьёзно смотрела на Рэйчел. Во взгляде сквозила лёгкая степень беспокойства. - Значит, тебя всё-таки будут допрашивать? Иметь дело с полицией для Джордан было сродни необходимости залезть в змеиное гнездо. И вроде бы не было никаких причин ненавидеть или бояться служителей закона, выполняющих свою работу, но отчего-то их форма вгоняла девушку в ступор. - Они что же, собираются тебя в чём-то обвинить? Неужели они думают, будто это ты могла дать ей наркотики? - и без того большие светлые глаза стали ещё больше от удивления. - Это же глупо! Рэйчел всё пыталась объяснить приёмной дочери сложившуюся ситуацию, но та просто не могла поверить своим ушам, ведь вся эта история выглядела настолько нелепо, настолько очевидной с её точки зрения, что было непонятно, почему полиция не разобралась с делом сразу, по горячим следам. - Вроде бы, - неуверенно подтвердила она, думая, правильно ли истолковала прелюдию, которой решила воспользоваться Рэйчел, дабы не рубить с плеча, а для начала подготовить девушку к возможному исходу. Джордан
after the rain there will always be the sun
Я думала: "Наверно он едет за рулем. Ему неудобно отвечать на СМС за рулем." А потом вспоминала, что Уиллу почти всегда удобно отвечать на СМС. Даже когда не должно быть удобно, он все равно берет долбанный телефон и отвечает на долбанные СМС. Я включила музыку в наушниках громче, чтобы заглушить плеск крови в ушах. Я заметила, что руки затряслись, когда я подошла ближе к дверям, ведущим в зал для конференций. Оставалось еще минут пять, поэтому я решила быстро перекурить. Место для курения было прямо в здании, чтобы охране было проще работать, но я вышла на улицу, потому что там будет меньше людей. Меньше этих незнакомых хищных рыбешек, которые так и норовят оторвать мне руку, чтобы я перестала писать. Акулы пера. Пираньи журналистики. Противные селедки. Я завернула за угол и достала телефон. Ни одного сообщения. Где-то глубоко в душе еще теплилась надежда, что он просто опаздывает, но приедет. Я закурила, набирая его номер. Мне ответил автоответчик. Я посмотрела на экран и убедилась, что мои сообщения не отправились. Отправила их еще раз. Выбросила бычок под куст. Одернула юбку. Поправила сумочку. Натянула улыбку. Вернулась в здание. - Мисс... - охранник осмотрел мои сиськи в поисках бейджика (хахах), - ...Хилл, Вам в зал номер одиннадцать: прямо, затем направо. Эмили			До прихода Эмили Уильям был уверен, что смог утихомирить головную боль. Не без помощи контрастного душа и медикаментов, конечно, но череп всё же перестал крошиться изнутри. Эллису хотелось бы, пожалуй, больше всего остального в данную минуту, чтобы это состояние легкой пристукнутости хотя бы ничем не усугублялось, если уж, ввиду похмелья, не могло совсем исчезнуть. Обширный список вещей, поступков и прочих факторов, способных сейчас испортить Уильяму настроение, можно записывать с минимальным межстрочным интервалом, составлять из них трехтомник и отводить получившимся книгам центральное место в домашней библиотеке. Чтобы Эмили Хилл могла в любой момент к ним обратиться, пролистать, как энциклопедию, до нужной буквы, и основательно подумать. Прежде, чем ещё раз так на него посмотреть. Или сказать что-либо тоном, похожим на нынешний. Эмили злится. Нет, Эмили в ярости. Уилла это раздражает, а спустя минуту откровенно бесит. Почему нельзя повести себя нормально, а не как баба с пмс? Почему нельзя спокойно спросить: «Что случилось, Уильям? Ты в порядке?» Процентная вероятность завязывания конструктивного диалога при использовании данной формулировки как отправной точки вырастает в разы. Но нет, Хилл решает начать с наезда. Эллис даже не захотел с ней здороваться. Зато задумался, кто все эти люди. Уильям
.когда вместо нас останется тьма
Я вытер руки бумажной салфеткой и, скомкав ее обеими руками, кинул в мусорное ведро. Я только помыл руки, как мне хотелось сделать это снова. Я просто не мог найти себе места. Успокоиться. Три чертовых недели этот ублюдок останется безнаказанным и я должен с этим смириться? Придерживаться тактики выжидания? Кто страдает такой херней? Лично я предпочитаю действовать, а не сидеть сложа руки, оправдывая себя, поэтому для меня три недели это слишком много. За то, что они посмели сделать с тобой. Мне нужно больше информации. Я осмотрелся. Я был один в мужском туалете, поэтому я достал портсигар, откуда вытащил сигарету. Закурив, я встал около окна и достал свободной рукой свой телефон из кармана брюк. Время до того, как меня пустят к тебе, у меня еще есть, поэтому я воспользуюсь им, для того, чтобы попросить помощи. Я делаю это крайне редко, но сейчас я действительно должен быть подготовлен. Я набрал номер сестры и принялся ждать, когда она ответит на звонок, делая очередную затяжку. Я и не подумал о том, что время может быть позднее и что я могу отвлечь свою сестру от чего-то важного. Сейчас я не способен ни о чем думать, кроме того, чтобы раз и навсегда решить твою проблему. - Элеси, мне нужна твоя помощь. Стефан			Правда всегда оказывается неким камнем преткновения между людьми. Она как клин, который вбивается в отношения и дробит их на две части, которые более уже не подходят друг другу. Правду вообще мало кто любит и почти никто не умеет принимать, сразу же реагируя на нее с чувствами обиды или же отторжения. Я ведь в этом совершенно не лучше всех остальных. Не знаю, как бы отреагировал на правду, если бы мой лучший друг осмелился мне о ней рассказать словами, а не открывать мне ее своими разрезанными венами и лужей крови на полу в нашей ванной. Принял бы я ее и пожелал бы ему в итоге помочь? Или быть может, я отвернулся, бросив ему лишь то, что все проблемы, в которых он оказался, он должен решить сам. Сейчас мне сложно ответить искренне. Даже если бы я начал доказывать до хрипоты в голосе о том, что никогда не от него бы не отвернулся, сейчас уже невозможно сказать, действительно ли это так или бы я кричал об этом только потому, что проверить мои слова уже никак не проверить. А может, уже то, что я взял на себя ответственность за жизнь его сестры и есть мой ответ? Ведь я хочу жить. Хочу наслаждаться жизнью. Теперь, когда, кажется, у меня есть любимая работа, в которой я действительно нахожу удовольствие, и желание каждый день возвращаться в издательство. Клемент
Who's Afraid of the Big Bad Wolf?
- Давай закончим, – эхом отозвался Рокки, глаза его не отрывались от дороги впереди, хотя он внимательно слушал рыжего, как делал это всё то время, что они были вместе. Заснеженная, он петляла впереди, белой лентой уходя вдаль. У них было не так уж много времени, чтобы выполнить то, что они должны были, Мун это чувствовал, и это волновало его куда сильнее, чем ему хотелось бы показать. История, рассказанная Ангелом, заставила его чуть напрячься, потому что воспоминания из детства – не то, о чём он любил разговаривать. Его детство было отвратительным, порой вскрывались всё новые подробности того ужаса, и Рокс никогда не говорил об этом, не вслух, потому что сказанное вслух становится правдой, а ему отчаянно не хотелось, чтобы вся его прошлая жизнь оказалась настоящей, а не очередным кошмаром, из которого невозможно выбраться. Сжав руль сильнее, он заставил себя улыбнуться, не глядя на любовника, чтобы не выдать силу того испуга, который неожиданно накрыл его, лишив возможности размышлять трезво. - Не находишь, что даже в твоём детстве было много предпосылок к тому, что всё получится так, как выходит сейчас? – рассеянно спросил он и наконец бросил взгляд на Энджела, чуть загнанный и усталый. Рокки			Его трёп работал как надо - отвлекал Рокки от мрачных мыслей. Кажется. Лицо Рокса слегка просветлело и будто бы ожило, перестало казаться мёртвой маской, за которой ничего, ни единого просвета, чувств, ни эмоций - одно только невероятное напряжение, истачивающее нервы как короста. Он попытался даже улыбнуться, будто поддерживая неловкую игру Энджела, однако взгляд оставался загнанным и усталым, а шутка его, если только вопрос был попыткой схохмить, вышла на редкость печальной. Энджел качнул головой с деланной беззаботностью, дававшейся ему много легче, потому ли, что он был юней, а, может, потому что из них двоих он был безумен абсолютно и безоговорочно, настолько, что сдвиг в сознании превратился в своеобразную норму, вывернутую наизнанку, и всё же естественную для него. Он тоже вытащил ещё одну сигарету, стреляя из пачки Рокки - покупать собственные не имело смысла - затянулся, покрутил фильтр между пальцев, изучая взглядом улицу, сало машины, а, затем, резкий профиль своего спутника, и вдруг улыбнулся, неожиданно солнечно и ясно. - Не-а, я так не думаю. В моём детстве не был никаких предпосылок, Рокс, кроме тех, что должны были привести меня к беспросветной серой жизни. Энджел
С закрытыми глазами
Отравление болью вызывает массу побочных эффектом. Все отражается будто в кривом зеркале. Эмоциональность граничит с истеричностью. Чувствительность притупляется, ограждая от возможно-вероятного повторения боли. Доходит до абсурдного, когда кожа превращается в броню, не пропускающую к нервным окончаниям простые прикосновения и человеческое тепло. Восприятия реальности искажается и время совсем не лечит. Оно замирает, образуя сплошной растянутый день, с нарастающей усталостью. Мария слышала тиканье часов, но пред внутренним взором всплывали стрелки, намертво приклеенные к циферблату. Истоптанная душа застыла в ожидании новой беды. От дурного предчувствия невозможно убежать. Оно пустило корни, глубоко вросло в сознание блондинки. Безопаснее ничего не предпринимать. Не шевелиться... не провоцировать мир на новые пинки. Отличая тактика.. Не тут-то было! Окружающие имели кардинально противоположное мнение. Док настаивал, что нужен толчок, чтобы вновь ощутить вкус жизни. Потратил зиму и весну, раскачивая девушку, провоцируя на активные действия. Подвижки были, но при малейших трудностях Бетанкур отбрасывало назад. Заставляло замереть в углу. Маленькая передышка и психолог вновь брал ее за шиворот и тянул в неведомом направлении. Мария			Дни тянулись бесконечной вереницей сменяющих друг друга событий. Наверное, так люди называли жизнь. А Бен отвык от повседневных хлопот и рутины. Отвык от необходимости строить планы и дышать. Не мог свыкнуться с мыслю о том, что уже наперед знает, что будет делать завтра и куда пойдет. Квартира слишком давила. Люди, постоянно находящиеся в ней, давили. Бен забыл, когда в последний раз в одиночестве сидел в гостиной, прислушиваясь к знакомым шагам за стеной. Кажется, это было так давно... в другой жизни. Он искал спасение в мастерской и в работе. Спасение от шума и чужаков, но все больше от себя. Шли дни, а тревожное чувство продолжало съедать изнутри. Неужели, он остался тем же чудовищем, которым был раньше? По ночам мужчина не мог закрыть глаза. Перед наступающей чернотой всплывали убитые тела. Он будто наяву чувствовал запах их крови и слышал, как медленно они задыхаются от дыма и нехватки воздуха. Хрипящие звуки, которые в последствии издавал он сам, заставляли ворочаться на кровати и бродить по комнате, пока кошмары не настигали Марию. Ее кошмары пережить было еще страшнее и невозможнее. Он слышал отголоски ее стонов и неразборчивых слов. Знал, кого она видит в кровавых снах. Но его уста оставались молчаливы. Он не мог признаться в том, что сделал. Бенджамин

Рипли посмотреть	Летиция посмотреть	Хьюберт посмотреть	Амелия посмотреть	Даниэль посмотреть	Дэвид посмотреть

Цитировать Сообщение 46

Поделиться472017-06-15 22:03:09

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.


		Имя персонажа: Sheamus Jordan Cassidy/Шимус Джордан Кэссиди (все обсуждаемо) Возраст: 14 июня 1983 года Внешность: Дин О’Горман/Dean O'Gorman Род деятельности: ~~борец за добро и справедливость~~ на ваш выбор

	Описание персонажа Отношения с персонажем: Два дебила – это сила! Ты мой лучший друг, мой брат от другой матери, несчастный, который ваще не понятно, как выжил первые пять дней на планете без меня. Наши прадеды были дружны, наши деды были дружны, наши отцы дружили, наши матери дружат и по сей день. Так что даже если бы мы с тобой захотели, то избавиться от этой династийной дружбы нам бы не удалось, возрадуемся, что мы мужики, а то эти старые черти нас женили бы. Кстати, они все еще мечтают поженить тебя с моей сестрой. Удачи и мои соболезнования, чувак. Описание персонажа: • Итак, друг мой, ты родился 14 июня 1983 города в небольшом городке под Дублином с гордым названием Клондолкин. Милейшее место, хочу я тебе сказать, да ты и сам должно быть помнишь, как мы с тобой мелкими пацанами носили по округе с деревянными мечами и воображали себя рыцарями, защищающими Ирландию от злых Англичан. Не прикидывайся, все ты помнишь! По глазам же вижу! • Кстати, о нас с тобой. Мы жертвы семейного проклятия дружбы и тайной мечты наших пра-пра-пра-хрен знает сколько прадедов соединить два «великих рода». Да, от величия осталось одно название, но мечте же на это наплевать. Сам понимаешь. Духовное родство наших семей дошло до того, что жили мои и твои родители в одном дуплексе и имели общий сад, за которым ухаживатели матери. • Так вот ты старше меня на целых пять дней, представляешь себе уровень синхронности наших семей. Кошмар. Я прямо чувствую до сих пор себя виноватым, за то, что посмел родиться мальчишкой, а не твоей невестой. А ты, оооо, ты эти пять дней носишь на совей груди словно гребанные ордена. Ты появился на свет на пять дней раньше, а значит ты умнее, спорить с тобой нельзя и вообще тебе надо покланяться. Сколько раз не пытался выбить из твоей головы эту дурь, нихрена не выходит. • Запомни дату 20 июня. Почему? Ой, да ладно, харе придуриваться, ты сам прекрасно знаешь почему. Ведь 20 июня 1991 года на свет появилась козявка, то есть Кэрри, сестра моя младшая, которая тут же была наречена твоей невесте. Близко к ней подойдешь кастрирую и расчленю, ок? • А помнишь, как я уезжал в 94 году. Ох и казалось это тогда трагедией смертельной. Смешно вспомнить и то, как ты отчаянно пытался не разрыдаться в аэропорту. Признавайся уже, всю подушку без меня ночью проплакал или только маленький уголок? И не ври, что не плакал, я все про тебя знаю с ног до головы и где печень тоже найду. • А сколько было радости в 95, когда мой отец помог твоему получить работу в той же лаборатории и мы снова стали соседями? Конечно, первым делом мы с тобой сделали дырку в заборе, чтобы было удобнее друг к другу в гости ходить. А потом уже натянули веревку с двумя банками. Кстати, это хрень все еще где-то валяется в доме матери. Помнишь, как на влетело за то, что мы всю ночь словно влюбленные девицы трещали вместо того, чтобы спать? Я тогда реально боялся показаться своему отцу на глаза, прибил бы, наверное. • Мариана. Ого! Ты до сих пор краснеешь от одного упоминания этого имени. Жесть, какая. Что же ты неженка то такой? Ой, да не ври ты, что мне показалось, я же врач, я прекрасно вижу, как кровь к твоему личику прихлынула. А если пульс проверю? Спорим на сотню, что он сердечко то того из груди пытается вырваться, словно птичка выпорхнуть из клетки. Эй! Слышь! Кидаться то зачем своими вонючими носками. Я ж просто хотел тебе напомнить о том, как мы в первый и последний раз посрались из-за бабы. Вооот, вспомнил! Молодец. Какими же мы были дураками, два мальчишки влюбленных в одну старшеклассницу, но ты… о, ты. Если бы я не был на тебя так зол, то признал бы тебя своим героем! Надо же было умудриться уломать ее на поцелуй! Но да ладно не в этом же главная соль все й этой истории, а в том, что с Марианы начался наш кодекс настоящих ирландских бро. Да, я все еще его трепетно храню, чтобы обоснованно давать тебе люлей, когда ты его нарушаешь. Ой, да не корчи ты эти мины, оба же знаем, что только ты и можешь его нарушать. Кстати эта твоя супермина нарушает статью 145 и наказание за нее по лбу. ЧТО ЗНАЧИТ Я ВРУ? ДА, ТЫ ОХРЕНЕЛ УЖЕ! • Так ладно, что там дальше то было. Да, спокоен я. Спокоен тебе говорят. Да, твою ж мать, блондинка, не беси меня! Так вот дальше мы с тобой закончили школу, поступили в Стэнфорд, там жили вместе в одной комнате в общаге и даже вступили в одно и тоже братство. Удивительное рядом, просто! Туда-сюда. Я поступил в медшколу, убил батю, ну короче много чего было. • Ты мне другое объясни, какого хрена мы с тобой бухаем в этом английском пабе посреди Нью Йорка? И чем ты вообще по жизни занимаешься то, лунная призма ходячая? Что нового говорю и как тебя занесло в этот помойный город из солнечного Сан Франциско?

	Ваш пост пост После замечательного «Ой», хотелось забить на все и ударить окаянную чем-нибудь тяжелым, да посильнее. Было в этом слове, что-то безумно раздражающее. Девушки вообще любили его использовать, особенно когда накосячат. Вроде разбила нахрен машину: «Ой, ну… я не специально, она сама». Или, например, выпила весь его запас эля на черный день, и тоже в итоге: «Ой, ну я же не знала!». И почему-то каждый раз после этого замечательного «Ой», виноватым был либо сам мужчина, либо окружающий мир, но никогда та, кто его произносит. И вот, как-то Шон даже не сомневался о том, что девушки этого не замечают сами за собой и не задумываются. И не потому что все бабы тупые по определению, а потому что: «Ой, все!». И уже даже как-то и спорить не о чем и доводов не остается. Вот и сейчас, ударить хотелось, но было нельзя, сарказмом тоже не ответишь – нельзя. Оставалось, только смотреть на это огненно-рыжее чудо, которое явно выпрыгнуло из-какого-то мира, где живут единороги и слушать ахинею про страховку и прочие причины, почему она совсем не виновата. А потом началось шоу поинтересней всего прочего. Начав почти доверительно шептать, девица задрала, насколько могла в своем состоянии ногу и из ее обуви тут же повалилась какая-то грязь. Как? Почему? Никто даже не обратил на вот это все внимание. Хотя стоило отметить, что пусть от нее и попахивало чем-то вроде костра и спиртом, но все же выглядела Ривер, как гласило имя в опроснике, вполне прилично. Но все равно откуда столько песка? На языке тут же начали вертеться язвительные фразы про старость и прочее, но снова о себе напоминал сборник правил. Нет, конечно, Шон мог высказаться, но вот только если девочка потом напишет обиженную кляузу никто даже утруждаться проверками не станет, просто заставят Киллорана выплатить штраф. Но это-то пол беды, намного хуже могло бы быть то, что его лишили бы его еле заметных и почти тайных привилегий в стиле: «я от вас прячусь, а вы делаете вид, что не видите». А это намного хуже, бегать курить к черту на рога совсем не хотелось. - Дела, - кивнул Шон смотря на красно-синевато-фиолетовый отек на ноге. Про слона девушка попала в самый точку, ее нога и вправду уже всерьез напоминала ногу несчастного животного. Надев перчатки мужчина очень аккуратно, почти нежно прощупал отек, убедившись в том, что по всем признакам – это был перелом. Конечно, точно он сказать не мог, для этого нужно было сделать рентген, а для этого нужен был дежурный стажер-хирург. Его построить было проще всего. Только Киллоран собирался пойти вызвать несчастного, как девушка решила просить про хобот и вот тут уже сдержаться было невозможно. Серьезно посмотрев на девушку Шон, ответил. – Скоро, боюсь, случай уже совсем запущенный, придется ампутировать или жить с хоботом. Выбор, конечно, за вами, но я вам советую ампутацию. Знаете, сейчас делают совершенно потрясающие протезы, а хобот точно не пойдет к вашим медным волосам. Вы главное никуда не уходите, я сейчас вернусь, только доктора позову, он вам все в деталях объяснит. Вопрос про смерть был одним из самых часто задаваемых вопросов в больнице. Всем работникам давно уже было на лбу выбить фразу: «Мы все умрем, как не барахтайтесь», но начальство почему-то считало, что так отвечать нельзя. Почему-то фраза нет, ты не умрешь была более правильной, чем честное признание о том, что вообще-то тут медики собрались, а не чудики, сбежавшие из Хогвартса. Все что они на самом деле могли сказать, это то, что у человека нет смертельного заболевания, но что он не умрет? Это могло оказаться действительно ложью, ведь никто не мог гарантировать, что, выйдя за пределы больницы человек не умрет от того, что его сбила машина или на него упало пианино? Задавая вопрос, никто не уточнял о том, как он умрет, а врачам почему-то тоже разрешалось отвечать без уточнений. Вот точно, до того, как их всех засудят какие-нибудь психи. Америка же любит судится со всеми на свете по поводу любой глупости. - Знаете, я не могу вспомнить случаев, чтобы люди умирали от того, что превратились в слонов, но лучше это уточнить у доктора, - Шон продолжал бы эту клоунаду и дальше, втянув в нее и врача, но этот преданный взгляд зеленых глаз, заставил его повести плечом. – Вы вовремя пришли, у вас скорей всего перелом, но, чтобы точно сказать нужен рентген. Шансы умереть от этого очень низкие даже в самых запущенных случаях. Мужчина вышел в коридор и к своему счастью тут же около регистратуры поймал несчастного будущего хирурга, который болтал с такой же молодой и зеленой медсестрой, как он сам. Шон фыркнул про себя, он в свое время разрывался между учебой, работой и учебой, речи о личной жизни практически не шло, даже в виде симпатичных коллег. Взяв несчастного за шиворот, он отвел его к занавеске, за которой скрывалась юная жертва слоновьего эффекта. - Доктор Бартон, это мисс Ривер, - спокойно представил их друг другу Шон и быстро описал недоучке симптомы. Он хотел верить, что парень не успеет придумать зебр в таком простом случае и просто пропишет рентген. Тот же с умным видом осматривал ногу, пока медбрат доставал охладительный пакет из ящика и готовил компресс для отека. - Лидокоин и рентген, - кивнул доктор Бартон, но заметив, что Шон едва заметно качает головой, начал неуверенно говорить. – Не надо лидокоин?.. - Позвать вас, когда будет готов снимок, доктор? – с добродушной улыбкой серийного убийцы, Шон посмотрел на несчастного. - Д… да, - тот кивнул и быстро подписав свои назначения в карте сбежал. - Это холодный компресс, чтобы уменьшить отек. Я сейчас привезу кресло и отвезу вас на снимок, пожалуйста, не надо скакать, ходить, вставать и так далее. Даже на чуть-чуть, даже просто дотянуться до рюкзака, совсем не надо. Хорошо? – Шон говорил с девушкой строго, так же как говорят с расшалившимся ребенком, которого пытаются вразумить, но про которого точно знают, стоит отвернуться он все равно сделает по своему.

	Личные требования к игроку Ничего экстраординарного. Быть тут, играть с Шоном, понимать, что Шон не может строчить посты 24 на 7 и иногда может не писать месяцами или уйти в запой и писать посты только кому-то другому, потому что прет во все стороны. Шон постарается искуплять свою вину графикой, криворукой, но от чистого сердца. Сам обещаю дружить не только в играх, но и на форуме вообще и вне его тоже, расскажу с кем надо подружиться, чтобы получить графику, а кому построить глазки, чтобы сыграли крутой сюжет. Посты буду писать какие хочешь: большие или маленькие, содержательные или с морем соленой водищи. Могу от первого, могу от десятого лица, я милый и гибкий. Игра должна быть в удовольствие обоим, так что я всегда стараюсь сделать по максимуму все для этого. Моя заявка что-то вроде указателя на дороге в какую сторону двигаться, но каким именно получится Шимус известно только вам. Я с удовольствием познакомлюсь с ним. Я хочу безумных отыгрышей про двух друзей-идиотов, у меня есть пара идей, но надеюсь и у вас будут свои. Еще на форуме где-то уже бегает младшая Киллоран, которая тоже будет рада поиграть со старым другом старшего брата и семьи. Про местную "ирландскую мафию", я думаю, мне можно даже не начинать говорить. Приходи, брат ирландец, тебе тут будут рады от всей души. Персонаж отдается в полное пользование, поэтому вам нужно будет быть активным, находить свои сюжеты, строить другие отношения и играть независимые от Шона игры. Прошу только предупреждать о каких-то больших изменениях в жизни персонажа, которые повлияют на Шона (свадьба, ребенок, изнасилование, попытки суицида и прочее) и воздержаться от резких изменений вроде смены пола. Я ничего не имею против, но давайте как-нить не сейчас, хорошо?

	Связь с вами Гостевая, ЛС

Цитировать Сообщение 47

Поделиться482017-06-19 20:40:36

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Put me in a hole in the ground With the money and the towel Мы строим заведомо бессмысленные воздушные замки. Мы раздаем пустые обещания, раскрываем рты в фальшивых улыбках, скрываем безразличие в полных сочувствия взглядах. Мы источаем яд, протягивая руку помощи. Мы прогнили насквозь. Мы – увядшие цветы вашей жизни. Знай вы об этом с самого начала – всё еще были бы готовы пожертвовать ради нас тем многим, что оставалось вам тогда от времени? Где-то в глубине души я знаю, как сильно любила меня моя мать. Я знаю, что тогда она вкалывала на двух работах, чтобы прокормить нас. Я также знала это, когда отдавала ее последние серьги – одну из немногих вещей, которую она берегла не только в выдвижном ящике стола, а и в разбитом мной сердце. Я знала это, когда взяла смятые купюры – четыре двадцатки – и я думала лишь о том, что это позволит мне купить дозу наркотика, убивающего меня. Я пока еще привлекательна снаружи, но уже до отвращения гнилая внутри. Я – увядший цветок? Я - пока еще не начавший разлагаться труп. Watch my troubles all unwind Drinking' gasoline and wine Холодное пиво кормит и поит, как заботливая мать выхаживает своего несмышленого младенца, - вы когда-либо замечали, сколько ощущений затрагивает то, что стремится к нашей медленной смерти? Ни один фокусник не ввергнет вас в такое количество иллюзий, как все эти препараты и изделия. - Не знаю, сколько смогу выдержать, - я смотрю на Мишель и думаю, она понимает, о чем я. Алан и тот сказал, что мне не справиться с тем безумием, которым поражает тамбурин – но и Алан не знает, что это самое верное средство, и так необходимо мне. Стеклянные витрины, говорят, могут сделать тебя красивее. В тот миг, когда ты оглядываешься, ветер подхватывает пряди твоих волос, время нарочно замедляется в секундах для того, чтобы ты могла уцепиться взглядом за то, чего так и не увидела раньше – некое мгновение волшебства. Сегодня отражение в витринах глядело на меня с немым осуждением. Тощее тело, исхудалые руки, впавшие глаза, и выдающие во мне наркоманку судорожные жесты. Глядя на нас с Мишель, можно решить, будто мы не спим сутками напролет, но, вглядевшись внимательнее, также понять, что бессонные часы – наше наслаждение. Наш оазис в этой засушливой, гибельной пустыне бытия. читать продолжение: «Mortido»
Неожиданно? Знаю, что скажешь, что это для тебя неожиданно, и что ты не ждала такого расклада в верхней части таблицы и журнала. От того надеюсь, что сегодня ночью (или ближе к рассветному часу) ты уснешь в хорошем настроении, заряда которого хватит на недели вперед. Знаешь, у меня ощущение, что мы готовили для тебя вечеринку – сюрприз. В доме выключен свет, мы прячемся за предметами мебели, чтобы после того, как входная дверь откроется, прокричать тебе как можно громче: «Сюрприз! Мася, ты в шапке». А ты зайдешь и посмотришь на нас удивленным взглядом, а, может, достанешь распечатанные на случай важных переговоров таблички со стикерами из аськи, всегда выручающие на неожиданных поворотах. Мы первым делом непременно выпьем, прямо у/на/с порога, ибо как это не выпить с Масей? И как это первым же тостом не выпить за нее? Каждый день у Бога технического прогресса я прошу две вещи: телепорт (все лентяи мира, должны присоединиться к моим молитвам) и проектор, превращающий картинки из головы в слова. Но пока очередное прошение к высшим силам и интеллектам находится на рассмотрении, приходиться говорить об очевидном: когда внутри бушует эмоциональный шквалистый ветер, то не всегда удается найти верные и правильные слова, чтобы охарактеризовать каждый из его порывов, откровенно сбивающий с ног, чтобы передать хоть самую малость тех ощущений, которые испытываешь от прочтения поста. Эта игра для меня особенная: у нее своя странная атмосфера с «красивым» жизненным надломом, в который ныряешь с каждым прочитанным словом, предложением за предложением, абзац за абзацем, с каждым постом на дюйм становясь ближе к неизбежному удару о самое дно. Эта атмосфера, пропитанная дымом и расслабленностью, лишенная суматохи, но полная больного блаженства, выстроенная на двух жизнях, которые под покровом ночи и магическим действием наркотика переплетаются в одну - она одурманивает, она полностью укрывает с головой, уводит за собой в гипнотический транс. И знаешь, твой пост настолько выдержан и выверен каждым словом, что я как игрок за кадром пребывала в восторге, который не передать словами, который можно только прочувствовать. Эта болезненная красота на грани жизни и смерти, эта жажда и стремление к перерождению. Эта готовность отдать совершенно все материальное и нематериальное ради одной дозы, ради познания собственного предела. Для меня каждый твой пост в этой игре прекрасен по-особенному. То, как ты мастерски передаешь внутренний мир героини, окружающий девушек антураж, образы нпс-героев, которые, как недостающие пазлы мозаики, - их легко дорисовать в голове – это все кайф сродни тому, который упоминается в игре, струящийся не по венам, но потоком слов в сознании и пропущенных через себя ощущений. Спасибо тебе за него. Еще до того как мы познакомились и начали общаться я знала насколько ты талантлива. И знаешь, писать с тобой игру, читать твои посты, то, как ты подбираешь эпитеты и сравнения и преподносишь внутренний мир героев – это везение, частичка которого перепала и мне. Поздравляю с постом недели. От меня горясие обнимаски (с), а для тебя продолжение праздничного банкета. (с) Дэша Мась, мое сокровище, ты в телевизоре, и это в очередной раз напоминает, как ты офигительна во всем, что делаешь, и как мне, черт возьми, с тобой повезло. Я мог бы нахвалить этот конкретный пост (а я прочитал игру), но это бесполезно, потому что все, что ты пишешь, независимо от жанра и задумки можно отправлять в печать, ставить в рамку и пофапывать безмузовыми ночами. Я уже несколько недель не знал, как бы сказать тебе все, что я хотел сказать, и вот сегодня Маргарет предложила написать тебе несколько строк, и я подумал, что сейчас – самое время. Я просыпаюсь и прихожу в себя с тобой, я засыпаю с тобой, и день без твоего присутствия под рукой теперь решительно себе не представляю. Нет-нет, а даже в самый загруженный день мне обязательно нужно выкроить минутку и черкнуть записку своему сокровищу. Ты знаешь, я очень тебя люблю: я люблю нашу "одну волну", благодаря которой даже какие-то моменты недопонимания с легкостью разрешаются; я люблю свойственные тебе такт и уважение, которые ты проявляешь ежедневно, даже когда уверяешь, что твои тараканы должны меня стращать; я люблю наши схожие взгляды на взаимодействие и общение; я люблю твое чувство юмора и чертовски люблю дурачества (даже если улыбаюсь, стараясь не срастить руку с лицом – это мой способ очаровываться); наконец, я очень люблю твой слог и все, что ты пишешь. Серьезно, я не знаю, какие ролевые боги мешали нам сойтись поближе раньше, и почему "ЛС Престона" тебя пугало, но я чертовски рад, что это все-таки случилось (и я даже не буду напоминать тебе о твоем позоре и о том, что я сам подкатил, - а нет, смотри-ка, напомнил). Мне нравится, что ты отзываешься даже на мои: "а поехали в Лаос, я тебе сейчас ссылок накидаю", "Мась, а пойдем десятую игру откроем, чтоб я тебе и туда был должен", "Мась, давай сыграем огромный альт по авторскому миру с обширной матчастью, которая существует только в моей голове". Я не знаю, как ты меня терпишь, как живешь с моим слоупочеством, занудством, как переносишь мои тирады то о фильме, то о прочитанной книге (иногда гневные, а иногда наполненные восхищенным ахуем) – но, ради маман Бриджит, продолжай. И если ты думаешь, что только ты за мной присматриваешь, то мне самое время сделать небольшое признание. Потому что ты лучшая. Сегодня, каждый день и всегда. (с) Джонатан

Мария	Бенджамин	Дейна	Ингрэм	Эмори	Брайан

Да, не знакомы, вот только Джастин его впустил, на секунду приоткрыв дверь, сняв все цепочки, засовы, задвижки. Иногда перед чужим человеком ты странно, но открыт больше, чем перед всеми людьми, которых знаешь не один год. Незнакомый человек вскинет брови, горестно цокнет языком, потрепет по плечу и отпустит восвояси, забыв через несколько часов, дней или недель все печали, излитые ему чужой душой. У него ведь есть своя жизнь, которая для него – центр мира. И куда до нее чьим-то чужим суетящимся планеткам с розами, королевским троном или фонарем. Все тщетное, мимолетное. Не стоящее ни капельки внимания. Так и Джастин подумал на какую-то секунду, оправдывая свое нахождение здесь, в этом баре, почти что на краю европейского света, «последнего моря» по верованию монголов, забыв, что только недавно желал сделать знакомство более плотным и не_мимолетным. Но край света его отвлекает шумящим где-то далеко Атлантическим океаном, зовущим обратно на высокие скалы, манящим снова мечтать о том, как тела безответно влюбленных русалок превращаются в морскую пену. Джастин снова отключается от мира внешнего, отводя янтарь взгляда от чужого лица и вдумчиво смотря на багрянец за окном. Да, его тянет обратно. Иногда он действительно персонаж из сказки, точно Пэк или Робин, рассеянный, чудаковатый, странный, который возникает на пути случайных прохожих, говорит какую-то фразу-ключ и исчезает с последними лучами солнца. Разница лишь в том, что Джастин не исчезнет. Его магическое слово еще впереди. «Killing loneliness» Джастин
Из-за крупного камня, больше похожего на алтарь, выглядывает спутанная копна коротких чёрных волос. Джанетта садится и протирает глаза тыльной стороной ладони, кашляя от пыли и ощущая эту же пыль и мелкие камни у себя на пальцах - ощущение не из приятных. Точнее, даже крайне противных. Сонно и очень медленно она открывает глаза и всматривается в окружающее её пространство. Из темноты остатков сна ей навстречу выплывают каменные, скалистые стены, украшенные сталактитами и сталагмитами, местами поросшими мхом и плесенью - её тонкий удушливый запах теперь чувствуется гораздо чётче и отвратительнее. "Какого чёрта здесь происходит?" И весь мир рушится. Землетрясение, с каждым толчком колышущее землю всё сильнее, обрушивается со всех сторон. Мелкие камни у ног подпрыгивают на месте, быстрее, быстрее, ещё быстрее и резче. Сверху, там где острые клыки сталактитов нацелила прямо на головы незваной гости мрачная пещера, сыплется пыль и такие же мелкие камни, осколки "зубов", вызывающие трещины похлеще кариеса, падают на неё всё крупнее и крупнее. Алтарь, будто опустевшее холодное брачное ложе, трескается и рассыпается в крошку. Всё вокруг погружается в ещё более чёрную, более глубокую темноту. Первые крупные осколки падают вниз. С грохотом. С пыльным дымом. С криком. Нет, не Джанетты. Ошарашенная увиденным, пьяная и скованная страхом женщина осматривается по сторонам, пытаясь понять откуда раздаётся эхо. Чернота повсюду. Ни единой капли света. Она не понимает, как различает окружающую её обстановку. Она смотрит сквозь темноту. «Clouded by memories of the past» Камилла/Джанетт
Жизнь не разменивалась на мелкие ошибки. Всегда играла по крупному. Добивая, заставляла волочить существование в жалком углу... очередном углу, где Бен пытался собрать себя в кучу. Этим углом для него стала мастерская. Периметр четыре на четыре метра. Очередная испорченная тачка. Железо и тьма. Долгие часы в холоде и одиночестве с самим собой. Когда-то ему казалось, что это помогает. Он перестал чувствовать холод. Привык к тому, что лежит на грязном полу или копается в капоте. Он хотел быть полезным. Хотел хотя бы кому-то помочь. Хотел... не быть больше зверем. В попытках найти себя, он осознал, что может потерять Марию. Вернее он уже почти ее потерял. Сегодня она поставила его перед фактом о том, что хочет переехать. А что будет завтра? Он вернется домой и не найдет ее вещей в шкафу? Хоть нет, она всегда была гордой и не забирала чужого. Из ее вещей лишь рваная одежда была припрятана в его шкафу и в глубине прикроватного столика лежал старенький мобильный. Тот самый телефон, который он каждый день носил с собой, разыскивая девушку в огромном мегаполисе и в надежде на то, что кто-нибудь позвонит и скажет ему, что она жива, что она в порядке и ждет его. Она была жива. Наверное, в какой-то мере, была в порядке. Но не ждала его. Хотела отделаться от его рук ночами. Уползала на самый край постели, чтобы только он не прикасался. Хотела уйти. Уйти навсегда. Оставить его в прошлом. Как когда-то оставил ее он, указывая на дверь. «С закрытыми глазами» Бенджамин
Сперва мир сжался до размеров небольшой комнаты, разделённой на две половины даже не столько нешироким проходом между кроватями, сколько аурами, творческой энергетикой, присущей проживающим здесь девушкам. Стоило перевернуться, как он сузился до размеров подушки, на которой Джин пристроила голову, продолжая мерно и неторопливо вдыхать и выдыхать носом воздух, который, как ей казалось, с каждым мгновение становится всё тяжелее и жарче. Невозможное, неправильное и нереальное ощущение, навеянное воображением, как будто каждое движение секундной стрелки всё сильнее приближало её к солнцу. Взгляд Хэйвуда она чувствовала спиной. Отчётливый, прикасающийся, скользящий, оставляющий невидимый, но ощутимый след, как путь, который придётся пройти по карте. И от этого мурашки бежали по коже, приподнимая тонкие, бледные, почти незаметные волоски на руках. А внутри боролись на арене раскрепощённости чувства стыда и страха с бесстыдством и уверенностью. Её тело – это лишь оболочка, не она сама. Тело, привыкшее к тому, что его бьют и калечат, что чужие руки не способны принести ни радости, ни успокоения, ни удовольствия. Изрезанная штрихами, полосами и зигзагами белых на загорелой коже шрамов. Резкие, сведённые углы лопаток, некрасиво и явно выпирающих. Слишком тонкие ноги и руки, которые, несмотря на свои размеры, всё же могут дать отпор. Растрёпанные, негустые светлые волосы, сейчас мокрые, а от того, растерявшие и без того невеликий объём. Такой видела себя Джин, не привыкшая к тому, что в чьих-то глазах может быть другой. «Sorry, I need time» Джиневра
– А то, – в тон ей ответил Джек, отсалютовал баночкой и исчез в недрах своей квартиры, обещав вернуть крем как только, так сразу, и обязательно с благодарностью. В принципе, мужчина не обязательно должен был быть красив аки Аполлон, но поставленный строптивой лошадкой фингал харизмы тоже не делал, тем более Эйвери собирался на встречу со своими барышнями, где его, как он предполагал, особо никто и не ждал. А потому явиться следовало в обязательном порядке, тихонько начиная приучать Молли к собственному присутствию где-то неподалёку на периферии. Джек считал план отличным, и стоя перед маленьким зеркалом в ещё более маленькой ванной комнате маскировал свою физиономию. Из всей вереницы подарков, которые деятельная жена Эрла, чьё имя Эйвери недальновидно выпустил из памяти, наверно уже собрала к моменту выписки, сам Джек выбрал своё. С самого детства он был железобетонно уверен, что лучшими подарками остаются сделанные своими руками. Мать с ним соглашалась, так что весь свой день рождения, когда самому Джеку стукнуло четыре, просидела в бусах из разноцветных макарон, любовно сделанных руками сына. К тридцати шести годам навыки Эйвери мальца подтянулись, так что в этот раз он остановился на детской кроватке. Изготовление по тем чертежам, которые он выбрал, требовало времени, а потому к больнице он отправился, прихватив с собой пару цветастых шариков, хотя подозревал, что даже их Беллс не увидит, если только не поднести к самому её носу. «recognized you at once» Рипли/Джек
- Что за сраная погода, а… - Возмутилась девушка, пробуя хотя бы не сделать шаг, а просто покатиться прямо по улице, пользуясь тем, что там была под небольшим углом, но удержать равновесие было не просто, да и распределять вес тела поровну на обе стопы – невозможно. В итоге, после скольжения, Медея опустилась на асфальт, почти профессионально сглаживая возможные травмы от падения. – Может, я понесу пакеты, а ты понесешь меня, а? Но фокус не удался, во всяком случае, в том варианте, который девушка предложила. Так же не прошло проверку предложение донести пакеты хотя бы до подъезда а после вернуться за ней, ибо мало ли к какому подъезду он их донесет, да и вернется ли вообще, а потом, как оставить их там одних? Желающих до дармовой провизии, а тем более алкоголя, в этих краях было не мало, и прятались они в самых неожиданных местах, начиная с подворотней и заканчивая картонными коробками. Потому, оставаться одной, посреди темной улицы, да еще и сидящей в луже, Медее не хотелось. Именно поэтому великодушный план Б так и остался в ее голове. Но на ее счастье, голова была не только у нее. Да, такая же не трезвая, и не менее дурная, да лохматая, но зато в теплой, шапке, которой, продрогшая девушка начала понемногу завидовать, но все же была! «Трезвости нет оправданий!» Медея

Who's Afraid of the Big Bad Wolf?
Лучшая игра недели
- Ты – оформитель? Это совершенно точно не вяжется с тобой, рыжий, – буркнул он, отвлекаясь от воспоминаний. - Сначала нам нужно пробудить нашу красотку от сна, не хочу, чтобы она спала всё то время, что мы будем играть. Как думаешь, чем можно оживить? А, погоди, ща найдём. Мун опустил маску, чтобы камера не снимала его лицо, и торопливо подошёл к большому ящику, в котором нарыл аптечку, к своему удивлению. Там же оказался и нашатырь, который он еле открыл, выпустив длинную матерную фразу, почти без пропусков и междометий. - Пора просыпаться, спящая красавица, – заговорил он, но уже более низким голосом, куда холоднее, чем до этого говорил с девкой. Теперь он собирался провести всё достаточно быстро, надеясь только, что она не помрёт от разрыва сердца не вовремя. - Тебе не кажется, что здесь немного жарковато? Может, поможем девочке, чтобы она не чувствовала эту иссушающую жарищу? Охотничий нож, который он достал из кармана фартука, блеснул прямо как в фильмах про маньяков, девочка сжалась и захныкала, когда первая пуговка её блузки отлетела в сторону. Если Мун раньше испытывал к женщинам тягу, интересовался женским телом, то сейчас он проделывал свою работу равнодушно, не спеша, стараясь в первую очередь играть на публику в лице Анны, а не ради своего любопытства. Рокки			- Наверное, папочка никогда не поднимал на тебя ручку, а, драгоценная? Мамочка берегла свою девочку как зеницу ока... Какая несчастная потеря времени и денег. Отрывисто фыркнув, Энджел провёл кончиком ножа по впалому животу, даже не царапая, просто обозначая место, где мог начаться порез, сочный и яркий, будто трещина на спелом боку арбуза. Когда этот, дополнительный, рот, это непотребное влагалище, раскроется с жадным чмоканьем, он сможет нафаршировать его ощипанными алыми бутонами. Да, это будет красиво. И лучше, чем грязные холодные камни. - Ох нет, пожалуйста! Не надо!.. Анна практически выла, её тощее тело билось и выгибалось в путах, как будто внезапный эпилептический припадок поразил девушку, и она никак не могла остановиться. Первая кровь не была пролита, и Энджел почувствовал раздражение и разочарование, игра не должна быть сорвана этой истерикой. Ещё недавно напряжённый и неуверенный, теперь он готов был впиться ей в глотку, только чтобы принудить замолчать. Успокоиться, хоть ненадолго. Игрушки, которые так просто сломать, совсем не интересны. - Не похожа наша Сольвейг на героиню, правда? Он отступил на шаг, позволяя Рокки похозяйничать пока одному у пыточного стола, выбирая среди прочего занятного хлама предмет, которым можно было заткнуть этот крикливый рот. Энджел
Давай не любить друг друга ГРОМКО!
- Ты много разговариваешь, - произнес патрульный, доставая сигарету и закуривая ее. После первой же затяжки он выдохнул весь дым прямо в лицо Мориарти, - косячок будешь? - Эй ты чо творишь? – Джейсон начал кашлять, словно впервые в жизни затянулся, при этом болен астмой, и еще целым букетом всяких ужасных вещей, - здесь же никотина по самые уши. Я же не курю. А он свали от меня подальше. Кому говорю? Значит так? – Джейсон недовольна сопел и начал отпрыгивать на стуле подальше от копы, но тот вовремя поняв столь гениальный план англичанина, обрубил все попытки на корню. Просто поставив руку на стул, но Джейсон не из тех, кто сдается. И поэтому, что есть мощи ударил копа по коленной чашечке. Тот в тот же миг обронил косяк на джинсы Мориарти. Секунда и теперь в новеньких….дизайнерских…подаренных сестрой….джинсах. Образовалась дырка. Прямо посередине и на самом видном месте, - ну все. Капец тебе пришел лохматый. - b подобно Халку из старых мультиков Джейсон попробовал разорвать наручники на руках, но лишь недовольно пискнул от боли режущего кожу металла, - ай блять. сука. Больно, да убери ты свой чертов укурок. Аааа сука, - тем временем злосчастный косячок уже прожег джинсы и оставил больнючий ожег на бедре Мориарти, - да что вы за звери такие! Я думал подобным образом только в России пытают. Больно, больно. Аррр. Джейсон			- А вы не любите отступать, миссис Бартон. Верно? Ненадолго задумавшись над вопросом, Ева утвердительно кивнула. Пусть лучше он думает, что она не покинет его кабинет, пока не договорится до условий, которые ей были бы на руку. Она поерзала в кресле и следующую фразу ляпнула совершенно не подумав: - Я могу находиться в вашем кабинете до приезда моего мужа. Рано или поздно ему станет известно о том, почему я не явилась на ужин. Вы действительно хотите оставить ваших коллег без премии, а себя без двухнедельного отпуска в кругу семьи? Она перевела взгляд на чудесную фамильную фотографию, что стояла на столе капитана. Мужчина тоже взглянул на фото, но не задержал на том свой взгляд больше положенных пяти секунд. - Если к вам у меня нет никаких вопросов, миссис Бартон, то задержанный вместе с вами мужчина одним штрафом вряд ли отделается. Ева насторожилась. - Мы снимаем ролик об участке, сценарий только-только пишется и все это в строжайшей секретности. В общем, никто из наших добропорядочных офицеров не заканчивал курсов актерского мастерства. Ева возвела взгляд к потолку, она достаточно быстро сообразила, к чему клонил этот мужчина. - Послушайте, я не его агент, я понятия не имею, сможет ли он, беря с меня согласие, вы очень сильно рискуете в итоге сесть в лужу… Ева
Судьба не дура... Зря людей сводить не станет
Все когда-нибудь заканчивается, вот и первый совместный вечер подошел к концу. Надин отправила спать Макса в комнату Алекса. Было немного неудобно и некомфортно, но спорить совершенно не хотелось. У Максимилиана было такое настроение, когда было проще уступить. Да и спорить в первый совместный, а если точнее семейный вечер, просто не хотелось. Уже растянувшись на кровати, Макс подумал о том, что ему определенно хотелось бы повторить, и не один раз. Врать мужчина себе не хотел, его до сих пор тянуло, словно магнитом, к Надин. Всего за несколько часов она всколыхнула в нем давно погашенные и вроде бы забытые чувства. Эти чувства хлынули на него лавиной, и грозились затопить его, без шанса выбраться. Нужно было что-то делать, но что брюнет не знал. Блэквуд прекрасно понимал, что они и так поторопились, но безумие, которое между ними происходило, было на двоих. Макс лежал на кровати и думал, много думал, ему предстояло многое решить. Как познакомить Надин и Италию с родителями? Как наладить отношения с ее семьей? Что делать с Алексом? Который в порыве защитить свою сестренку, мог наставлять кучу палок в колеса их отношений. Также он не знал, что ему самому делать с Надин. Отпускать он ее совершенно не хотел, и дела было не только в их совместной дочери. Она ему нравилась, сильно нравилась, помимо этого к девушке полыхала такая не хилая страсть, которую нужно было сдерживать. Дальнейшие действия требовали осторожности, главное было не перегнуть палку, иначе он просто мог потерять все. Максимилиан			Зайдя в свою комнату, прислонилась к двери, будто придерживая ее, и прикрыла глаза. Осознание того, что буквально через стенку находиться мужчина и не просто субъект противоположного пола, а полное ощущение, что этот мужчина мой и он рядом. Совсем рядом. Я видела, что ему не очень нравилась сама идея ночевать, и кажется спать в комнате брата, но отчего-то промолчал. Даже слово против, не сказал. И при этом понимала, что мне тоже не очень то комфортно. Переосмысливая сегодняшний вечер, стояла под струями воды. Сразу точно не уснуть, нужно постараться расслабиться. И это было не просто. Не возможно. Проворочаться полночи в кровати, два раза выходить на балкон и дышать почти летней ночью, проверить, как спит дочь и, уснуть только когда на горизонте уже появилось солнце. Последние цифры, которые я запомнила, были: 04.15. А потом я открыла глаза, когда на моей кровати уже «вошкались». Открывать глаза было тяжело. Ужасно. И вновь кажется, мир против меня. Останавливало меня, чтобы не закричать только тонкий, звонкий голос моей дочери. Благо, что она не кричала, а говорила тихо. Продолжала обнимать одной рукой подушку, а второй хотела поймать Италию и уложить ее рядом. Дочь воспринимала все это как игру и хихикала. *- Мамочка, а папа спит в комнате Алекса… -* киваю, хотя, наверно, это не совсем понятно, так как лежу на подушке. *– Мамочка, а папа теперь будет жить с нами? –* Продолжаю кивать на все ее вопросы, не всегда воспринимаю сам ее вопрос. А ей только это и нравится. Надин
Помни, что нет тюрьмы, страшнее чем в голове
Как только Джефф покинул твой кабинет, в нем тут же оказался твой дядя. Как всегда одетый с иголочки, от него за версту пахло дорогим и хорошим парфюмом, и выглядел он отдохнувшим. Ну еще бы, неделя на островах, любой после отдыха на лазурном берегу будет себя чувствовать так. Ты вот себе такого пока позволить не мог, хотя Эрик ни раз предлагал слетать с ним. Но "с ним" это громко сказано, потому что как только вы приземлитесь в аэропорте, твой похотливый дядя найдет себе компанию, сгрузит на тебя свои вещи и упорхнет в неизвестном направлении. Ты не отдыхал с ним, но знаешь это не понаслышке, потому что когда дядя прилетал к вам домой, чтобы повидаться с родней, все именно так и происходило. - Здравствуй, дядя. - приветствуешь его ты, и киваешь на кресло, что стоит рядом со столом. - Как отдохнул? Каким ветром занесло сюда? И почему такая спешка?? Собственно как оказалось позже, никакой спешки не было, это были капризы Эрика, соскучился он так, что срочно хотел видеть племянника. ну да, как же. Нет, у вас не было плохих отношений, но вот такие ситуации тебя иногда бесили. К тому же дядя никогда не разделял твоего желания работать психологом, ему казалось это пустой тратой времени. Рассказ Эрика был кратким и по делу, и почему-то резко сменился другой темой, которой ты никак не ожидал. Нейт			В целом следующие дни проходят очень даже хорошо,ты проводишь время на работе, дома, а еще с сестрой. Та решила потащить тебя позавтракать в один из дней, вы отправились в какое-то кафе, дороговатое, но очень симпотичное, Дианна много говорила, особенно о Элле, а после более подробно рассказала о том, что она с ним уже встречается. То есть о том, что они вместе ты уже знал и так, а вот подробности подобно дождю начали падать тебе на голову со скоростью света. Это было настолько логично и понятно, что эти двое будут вместе, просто никаких сомнений. Ты был рад за сестру, в конце концов она заслуживает счастья, да и Эванс не плохой парень, в общем-то, так почему бы и нет. Он был рядом с ней в самые тяжелые времена, он с ней рядом и сейчас и большего не нужно. Позже, она потащила тебя по магазинам чтобы прикупить тебе новых толстовочек, джинсов и футболок, ты отпирался как мог, но в итоге она попросту не оставила тебе выхода. В общем, сестра кажется всеми путями пробовала занять тебя всем подряд лишь бы ты не сидел дома, либо не торчал целыми ночами на работе, а может ей просто хотелось тебя порадовать. Ты был рад, в общем-то, тебе было хорошо в ее обществе, она не тягомотила вопросами, она сама говорила и рассказывала все подряд, ей не нужно было чтобы ты что-то там из себя выдавливал, она давно привыкла к тому, что ты ее слушаешь и воспринимаешь все, что она говорит, а еще то, что ты обычно молчишь. Джефф
To Catch a Jedi
- Везунчик, мать твою, не смей, скатина! Рей! Но вопли Касс заглушил урчащий звук двигателя любимого спидера, который уже на всех парах несся от своей хозяйки прочь, украденный лучшим другом. Задние фонари словно подмигнули напоследок прежде чем скрыться за поворотом. Сколько она знает уже Везунчика? Пару лет. И за такой долгий срок никак не могла привыкнуть к тому, что если ему (хорошо, что он единственный дру) что-то взбрело в голову, то никакая армия, природная катастрофа или конец света его не остановят. Закрыв лицо руками, глубоко вдохнув и выдохнув, наемница пыталась собраться с мыслями и сосредоточиться на том единственном, что помогало бороться с взбунтовавшимися эмоциями – работа. Тем более, что их провал привлек много внимания и голодных шакалов, что только и ждут, как разодрать их обоих и добраться на вершину топа. «Нет, не работает. Я такими темпами точно убью кого-нибудь… Да что со мной?!» Спидер был в плену, если она хотела его вернуть, то придется топать в сенат под видом обычного секретаря, коих тут много, иначе Рей позвонит и непременно спросит, представившись начальником, где его девочка на побегушках. Не хватало еще, чтобы он наболтал невесть что. И если в этой дьявольской голове поселились коварные мыслишки, то в пору делать ноги. «Может, улететь на Фелуцию? Там красиво…» Дейна/Касс			- Ты пробуждаешь во мне самое худшее. - И что у тебя было за задание? – я встряхнула его за плечи, стараясь не сжать их со всей силы. Хотя, кто я… кто он. - Я не имею права разглашать… - Просто ответь. Холодность в его глазах отступила, сменяясь растерянностью, а потом и вовсе отступлением. Он вздохнул, по-прежнему не разрывая зрительно контакта, и положил свои руки поверх моих рук. Признаться, я с ума сходила от любого прикосновения, даже такого невинного и ничего не значащего. А теперь мы одни в квартире, о существовании которой кроме нас двоих никто не знает, и занимаемся всякой ерундой, точнее пустыми разговорами. Я точно самый настоящий псих. - Мое задание это… Резко притянув его к себе, я не дала закончить ничего не значащее предложение и поцеловала, рассчитывая на сопротивление. Но мне так давно хотелось это сделать, а обстоятельства удачно складывались в мою пользу, что я поддалась соблазну. Хоть на пару секунд. А потом пусть либо ударит или оттолкнет, забудет – да, все что угодно сделает, но сейчас он принадлежит мне. Будет сопротивляться, уломаю шантажом или еще чем-нибудь, не важно. Но ничего из этого и не потребовалось. - Надеюсь, объяснять ничего не стоит? – холодно сказала он, отступая назад и не спуская с меня пристального взгляда. Дейна/Касс

Адам посмотреть	Джонатан посмотреть	Джиневра посмотреть	Медея посмотреть	Ричард посмотреть	Амелия посмотреть

Цитировать Сообщение 48

Поделиться492017-06-21 20:30:36

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Новая неделя - новая тематика!

Цитировать Сообщение 49

Поделиться502017-06-26 21:28:48

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

В конце концов, это она его бросила. Это она плюнула в его распахнутую душу, позабыв о том, что они были друг другу дороги, только лишь затем, что погналась за эфемерными понятиями и идеалами. Разве он стоил того? Разве дал он ей хоть единый повод? Что это было, если не болезненная тяга расстелиться под другими, что опорочила и его искренние чувства к ней, и самоё их отношений. И он поклялся, что навсегда избавит ее разум от страданий осознания своей грешности. Она вновь и вновь находила его на этом земном шаре, куда бы он ни отправился, а исколесил Роб до этого едва ли не добрую половину американских штатов, она добиралась до любого из них, чтобы издевательски всплыть в памяти, злорадно хохотать над его беспомощностью уничтожить нечто незыблемое и вечное, что приходилось началом в каждом женском естестве. Он убивал ее с такой жестокостью, на которую вообще маловато кто был способен, но мужчина решительно не хотел уступать ей ни пяди свободы, ни единого вдоха, она должна была утонуть в бездне ужаса и страданий, положить которым конец мог лишь он один. И он подарит путь к очищению даже этой рыжей твари, что похотливо раскинулась перед ним, при падении не озаботясь о том, чтобы прикрыть свои чресла под распахнутой юбкой, или ему самому именно так хотелось думать, а потому и очнулась Эмили полураздетая, с жирно размазанной ярко-алой помадой на губах, его персональная Лилит и его же проклятье. Она визжала с такой пронзительностью, что мечущийся по помещению Роберт в собственных терзаниях и ищущий ответов на извечные вопросы, доканывающие его рассудок, налетел на девицу, наотмашь ударив ее по лицу старой-доброй монтировкой, которая еще ни разу не подводила его в действенности средства. читать продолжение: «my evil ways»
Знаешь, пап, когда я пришла к тебе за эпизодом про маньяка, я думала, это будет быстро, активно и без всяких там эмоций и размышлений. Все же это история одного убийства. Я почему-то забыла на тот момент, каким сложным и проникновенным до мурашек может быть твой пост. То, что ты делаешь в этом эпизоде, потрясающе. И я сейчас говорю не о действиях героя, а о твоей манере передачи его естества. Я разрываю твои посты на цитатки, и они лежат у меня в файле "папа может". Судьба Тедди-Роба-Рика удивительна, но ещё более удивителен он сам в твоём воплощении. Я хочу сказать тебе огромное спасибо за те эмоции, которые ты вызываешь, за эстетические оргазмы от постов и просто за то, что ты такой у меня есть. Мне нравится, что мы с тобой во многом сходимся и готовы добавить жести вообще всюду, даже туда, куда не надо. Мне нравится твой чёрный юмор и твоя манера ведения диалогов. Иногда (ты помнишь, когда) это доходит до бесячего визга, но и это мне нравится. Могу с уверенностью сказать, что мимо тебя трудно пройти и не заметить. Особенно когда ты оживляешь такие вот сухие наброски "а давай её убьем". Я удивляюсь, как у тебя получается любому, даже самому грязному и отвратительному по содержанию, посту добавить какой-то готической романтики и красоты. Мастер жести, маньячества, кровавых разборок и крепкого словца (пловца, говорит телефон), спасибо тебе за то, что ты делаешь. Я знала, к кому иду, и ни разу не пожалела о своём выборе. Играть с тобой жертв сплошное удовольствие, и мне кажется, что это не последняя наша игра (хотя я порой бываю весьма самоуверенна хд). Крепкие обнимашки тебе, Тёмный Лорд. Форевер йорс, дочь. (с) Эмили Чествуем, чествуем постописца, закончили чествовать. Ну, во-первых, я тебя поздравляю с победой на этой неделе, маньячина ты мой, внезапно волосатый. Ты заслуживаешь, причем не единожды, и будь моя воля, висела бы твоя морда на доске почета, как охотничий трофей над камином. Во-вторых, (тут будет немного возмущения) я прочитала твой пост недели и немного озадачена, не встретив там вначале предупреждения о том, чтоб я не читала, ибо в посте присутствуют сцены прелюбодеяния с другой бабой… и пусть с помощью монтировки. Я-то знаю, что ей понравилось! Да и тебе… Ой все, короче. Но чтож, признаю, понравилось и мне… Надеюсь, челюсть ты ей хорошо поломал, поломаешь еще сильнее и живой эта рыжая стерва от тебя не уползет. А вообще читать кровавые триллеры от тебя одно удовольствие, ибо знаешь в этом толк, в образе мыслей, чувств, которые испытывает герой, что им движет. Тебе всегда это хорошо удается, как бы ты после ни ворчал на очередной свой бессловесный пост, ибо и без слов все ясно. Ну и в-третьих, повторюсь, что ты молодец, я тебя люблю, поздравляю и верю, что эта новость тебя порадует и подарит настроение на грядущую неделю. (с) Медея

Джастин	Лианна	Нил	Самин	Флинн	Дейна

Однажды мне сказали, что гораздо легче делиться своими дурными мыслями, переживаниями и проблемами с незнакомыми людьми. Отсюда все эти истории про понимающих парикмахеров и барменов. Я ни к тем, ни к другим не отношусь, но все же сделал это своей профессией, делюсь с массами собой через творчество, вот только это не похоже на разговор. А я, пожалуй, нуждаюсь именно в нем. Ты в праве не читать дальше, смять этот жалкий лист бумаги и выбросить его в ведро. Или, может, это письмо никто даже не станет читать, отбросит в стопку мусорной корреспонденции к рекламным буклетам и скидочным купонам в дерьмовый супермаркет. Так или иначе, а я не обижусь, не расстроюсь, забуду об этом странном эксперименте раз и навсегда. На второе письмо в никуда уже не решусь. Но если вдруг захочешь ответить, то я прилагаю обратный адрес, хоть и оставляю в тайне свое имя. Нам все это ни к чему, останемся незнакомцами. Не знаю, доводилось ли тебе когда-нибудь бывать в Берлине, но мне вот да, много раз. Там живет человек, ради которого в прошлом не проблемой было срываться туда в любое время дня и ночи. Мы проводили в этом городе дни, недели, месяцы, но каждый раз казалось, что можно было бы остаться и подольше. В этом году в Берлине тяжело дышать. «running down the plane» Иен
День за днем. Одно и то же. Утром просыпаешься, идешь, точно сон твой продолжается, по особняку дяди, холодному и неприветливому точь-в-точь как его глаза, прямо на балкон, чтоб раздвинуть тонкие занавески. Потом, подумав секунды три-четыре, ты открываешь окно, съеживаешься моментально, обхватывая свои плечи костлявыми чрезмерно пальцами, думая о том, что за ночь словно бы стало еще холоднее, что черные контуры татуировок смотрятся еще чернее на голубоватой коже, заморенной то ли холодом, то ли нервами. Ногти напряженно скользнут по рукам, оставляя алые разводы… Потом встряхнешься словно воробей, задремавший на линиях электропередач, захлопываешь окно с неприятным лязгом, ездящим вдоль позвоночника. Приводишь себя в порядок, который приемлет дядя, спускаешься вниз к утреннему кофе и завтраку, который сегодня в горло особенно не лезет. Чахнешь над чашкой, отвечаешь односложно на вопросы дяди-отца, умеренно беспокойные, смотришь с тоской в окно, слыша то ли голоса, то ли шум моря в ушах. Снова встряхиваешься задремавшей птицей… Неловко улыбаешься, встаешь, отказываясь от завтрака в своей традиционной манере. Никого не хочется видеть, поэтому в ближайшие несколько часов телу, в котором плещется мерно только чашка слишком крепкого кофе, предстоит заточение в комнате или душной камере студии, специально оборудованной дядей. «Black out days» Джастин
Я медленно выдыхаю дым, стараясь внимательно слушать все, что говорит мне сейчас Эллис. Нет, дело не в том, что я считаю это чем-то мегаважным, просто все, что вы скажете, будет использоваться против вас. Нельзя перестать орать. Тупишь здесь только ты. Я не хочу сказать, что его слова выводят меня из себя, но это первое, что приходит на ум. - Уилл... - я хочу сказать что-нибудь в свое оправдание, но из головы смыло абсолютно все адекватные мысли. Он вызывает у меня стойкое желание защищаться методом атаки. В какой-то момент мне даже хочется извиниться и сменить тактику. Я тушу сигарету и слезаю со стула. Я подхожу к Уильяму практически вплотную, чтобы заглянуть ему в глаза. Знаете, есть такое чувство, будто рядом с тобой опасное существо, и тебе надо бы свалить. Вот у меня его нет. Я подхожу и кладу ему руку на плечо в надежде, что он развернется, а не будет разговаривать со мной задницей. Мне даже становится его немного жаль, но это все моя чертова сердобольность. Я же помню, что он обещал мне всегда быть рядом. «after the rain there will always be the sun» Эмили
На часах стукнуло восемь, все забронированные столы были заняты, никто не отменил заказ – хороший знак. Пусть мишлен еще не вынес своего окончательного вердикта, но слух уже бродил среди знатоков, что повлекло за собой ощутимый спад потока лояльных посетителей. И вновь я ощутил жужжание в кармане, и с нетерпением достав телефон, разочарованно обнаружил, что это сообщение от банка с предложением о выгодном кредите. Но моментально удалив его, я заметил еще одно непрочитанное – от моей загадочной итальянки. «Что ж, теперь нам нужно встретиться. Мне нужна эта серьга. Понимаешь о чем я?» Усмехнувшись, я рефлекторно качнул головой, чуть помедлив с ответом. Встреча? Как чертовски не вовремя, Летти. Дай мне время уладить всё. Я начал набирать, потом всё стёр. Печатаю снова, останавливаюсь, думаю. Стираю. «Что ж, будем уповать на судьбу-проказницу» - нелепая отписка, сам понимаю, но сейчас это лучше чем ничего. Она наверняка решит, что я ее динамлю, но может это и так, хотя нутро мое говорит обратное. Лето ворвалось на Манхэттен во главе с властным солнцем и полным штилем. Аномальная жара отражалась на всех обитателях, и не одной лишь Адской кухни, хотя название района сейчас звучало крайне уместно. «Your territory, but my rules» Нил
С самого рождения выпадает всего один шанс на жизнь, одна дорога, наполненная ошибками, взлетами, падениями, чем-то, о чем можно будет жалеть или гордиться, тысячи и тысячами событий, уникальными в своем роде, потому что никогда на свете не будет точного такого же человека, что пойдет подобным путем и будет так же оступаться. Никогда не знаешь, куда занесет эта сложная тропа, петляющая, обрывающаяся, запутанная, а может, внезапно и закончится и дальше не будет ничего. Кто-то верил в переселение душ, в ад и рай, Стэнли же был приверженцем, что после уже будет одна лишь тьма, о которой он вряд ли задумается. Вот только, как и другие, с момента, когда старуха с косой дышит в затылок, он начинает бежать от нее как можно дальше, изо всех сил, падая, спотыкаясь, терпя синяки и порезы, но лишь бы оттянуть момент неизбежной гибели и уйти тихо и спокойно, как об этом мечтает каждый. Где-нибудь в дома, вдали от города, в кресле качалке, пока морской ветерок треплет уже седые волосы, а плед на ногах согревает даже в подобную теплую погоду, но телу все равно холодно, смотреть на волны, чтобы потом прикрыть глаза будто на минуточку и заснуть окончательно. Выстрел над головой напомнил о том, что до этого еще нужно дожить. — Живой? Дэвид. Дэвид? «My business. My rules. Your problems.» Дэвид
На начальном этапе, когда мы были друг для друга объектами вожделения, кроме сбивчивых комплиментов по поводу привлекательности, размера и навыков ублажения, я больше ничего не припомню. Хотя, нет - помню! Крис не переставал флиртовать со мной, будто бы барная стойка за которой он привык работать, расширила свои горизонты до пределов спальни. Он умеет говорить красиво, разбавляя словарный запас бархатным тембром, от которого моя голова пошла кругом при первой встречи, и продолжает кружиться до сих пор. В переломный момент нас обоих грызла совесть, и мы открыли друг другу глаза на весьма существенный факт: мужчины не просто умеют плакать – они делают это сквозь боль и презрение, насилуя любимых, как физически, так и словесно. Когда мы вновь сошлись, слова в постели звучали редко и на грани целомудрия. Это были фразы звучащие шепотом, будто бы высокий тон - угроза. Это были осторожные фразы, основанные на желании простить и молить о прощении. И когда каждый из нас добился того и другого – мы наконец научились самому важному, о чем не должны забывать. Мы научились говорить о любви. Мы перестали молчать о глубоко затаенных на сердце чувствах. И чем больше я говорю и слышу в свой адрес нечто такое, отчего вся грязь и ничтожность прожитых лет растворяется словно белизной выведенное пятно - тем отчетливее представляется будущее. «All I want for Christmas is...» Натаниэль

don't yawn, cause this is Africa
Лучшая игра недели
Элис была кем угодно, но не дурой. Нет, так её, конечно, частенько называли, но ещё ни разу она не признала своего соответствия данным умственным характеристикам. И даже сейчас, то ли из упрямства, то ли из чувства справедливости, продолжала упорствовать, отвергая тот факт, что Элис Фишер может быть дурой. Признавая всю серьёзность ситуации, где на пару с красавчиком нарушила не только законы чужой страны, но и законы военного времени, судя по всему, она не была готова сдаваться без боя, как не делала этого никогда, даже признавая, что они проиграли по всем статьям. В этих джунглях, где только что стали свидетелями браконьерства со стороны официальных органов, не стоило рассчитывать на особенную милость. Той прыти, с которой военные гнались за беглецами, рассекая тёмное пространство леса, рискуя плотно и молниеносно впечататься аккурат в ближайшее дерево, многие бы позавидовали. Из чего хороших выводов не следовало вовсе. Эти ребята точно не собирались предлагать им свою помощь, как заплутавшим. Пока бравым галопом в голове проносились куски фраз, которые герои, просмотренных километрами потраченного времени, фильмов выдавливали из себя в подобных ситуациях, Элис краем глаза фиксировала, как, оскальзываясь на грязи, летит на землю Рипли, тут же получая свою долю пристального внимания со стороны догнавших их военных. Элис			Из-за темноты и дождя, отступившего ненадолго, но оставившего после себя шорох слетающих с листвы капель, мир сузился только до совсем крошечных отрезков, влезающих в конусы света фар военных джипов. Особой камерности обстановке придавала зазвучавшая французская речь. Как и положено во всех театрах – высоко, с некоторым надрывом, что придавало большей драматичности ситуации, разве что суфлер на нынешнее представление не пришёл, отчего приходилось импровизировать. Купер только голову чуть задрал с земли, глядя, как шевелятся губы прекрасной девы, и абсолютно не понимая, что она в данный момент говорит. Интонации выходили испуганные и просящие. Наученный опытом общения с цирковым львом Тоби, пусть и беззубым как старушка на девятом десятке, Рипли крепко-накрепко выучил одно из первых правил общения с дикими животными – нельзя показывать страх. И, нет, выбранное сравнение для группы конголезских военных его ничуть не смущало, а под дулом автомата даже самые отъявленные борцы против расизма призадумались бы над собственными взглядами на жизнь и свой лексикон. Это в спокойном течении будних дней лихо получалось сбить указательным пальцем шляпу на самую макушку и с хитрым прищуром поведать о том, что и его когда-то вела дорога приключений. А теперь простреленное колено становилось едва ли не самым лучшим выходом с минимальными потерями. Рипли
Самый страшный монстр - это человек...
Оторвав полосу от футболки, затянула порез и лишь затем обратила внимание на резкое исчезновение ребенка. "До сих пор не спросила имя, хотя уже привечаешь?" Со вздохом поднялась, чтобы снова застыть. Мари напряглась, только что собранные ею банки посыпались на пол, вновь раскатываясь и забиваясь во все углы, а сама девушка метнулась к выходу. Что бы ни происходило снаружи, ничем хорошим это дело не пахло. И как назло все стекла в окнах хибары, их приютившей, были выбиты. Если нападут мутанты, то пережидать и отбиваться придется на чердаке – туда ведет узкая лестница, обрывающаяся люком, и окно всего одно там, тоже узкое. Первый этаж для обороны был совершенно не пригоден: мало места для движения, проемы, в которые при желании пролезет два небольших человека, и дверь, хлопающая о косяк, выбить которую не составит труда. Всё это мгновенно отпечаталось в сознании, пока Милла спешила следом за подростком. Во дворе разгорался костер, все притащенное барахло было отсортировано и просыхало рядом. А еще во дворе были незваные гости. Совсем незваные. Никем. И даже не те, о ком подумалось ей. "Лучше бы мутанты..." – предательская мысль была задавлена на корню, а едва стоило получше разглядеть заглянувших на огонек, то сомнения в их естественности полностью отпали. Не могут обычные крысы светиться столь ярко и ненатурально. Элин/Милла			В жизни каждого жителя нового мира наступают моменты, когда думать становится некогда и остается лишь воля инстинктов. Подчас противоречащих друг другу, между прочим. К виду лабораторных крыс девочка давным-давно привыкла – и даже если они выросли до размеров «боевых», не мутировавшие твари пугали ее. Лианна побаивалась реактивов, четко связывая их ассоциацией с тем, чего нельзя касаться. Они «жглись». Лианна побаивалась огня – он тоже жегся. Стоило как-то сунуть палец в огонь, чтобы запомнить на всю жизнь. А сейчас странным образом второй страх выступал «палкой» для первого под управлением инстинкта самосохранения. Жить хочется всем. Жить хочется каждому. Лианне хотелось еще и продолжать жить в обретенной стаи, которую она сейчас старалась защитить. Только это ощущение и не давало сейчас всё бросить, развернуться и улететь прочь отсюда, ведь у нее были крылья… У нее – были. Не было - у Мари и у «вожака». И это ради них девочка оставалась на земле сейчас, размахивая горящей веткой и норовя защитить вход в дом, пока его не «укрепят». Чуткий слух позволял отлично различать слова на расстоянии, но общий смысл скорее угадывался инстинктивно, чем постигался разумом: слишком сложно звучала вязь слов человеческой речи и слишком забытым оказался смысл таких выражений, как «баррикадировать» и «не лезть на рожон». Лианна
Who's Afraid of the Big Bad Wolf?
Рокки не был испуган, потому что чего-то подобного он и ожидал, хотя нельзя сказать, что он был к этому стопроцентно готов. Нет, он просто чувствовал, что что-то идёт откровенно не так, но понять, что именно – не мог. Потому что невозможно представить, что за тобой следует коп, у которого с головой откровенные проблемы. Когда чудовище спустилось в подвал, когда он посмотрел на Муна, он понял, что всё просто так не кончится, впереди всё самое херовое. Маркус Олаф. Что за идиотское имя? Рокки бы тоже спятил, если бы его звали примерно также дебильно, как этого хуесоса, который наставил на него пушку и пыхтел, как слон в сортире. Получив его имя, он больше ничего не говорил, слушал только, изучая взглядом мужчину, пытаясь понять, как лучше его грохнуть. Девка на столе, кажется, потерялась в своём сознании, лёжа с широко распахнутыми глазами, пустыми и холодными, словно душа покинула тело. Пожалуй, всё рано или поздно должно было закончиться, но Мун был уверен, что не сейчас и не так. Не в этом подвале, не в этом сраном Денвере, не в том состоянии, в котором они оба были последнее время. Рокки резко выдохнул и едва не зарычал, когда коп перевёл пистолет на рыжего. У него замерло сердце, а потом пустилось вскачь. Ему стало страшно до одури, никогда до этого ему не было так жутко. Он мог бы погибнуть сам, это было бы не так… безысходно. Рокки			О да, он прекрасно понимал, к чему ведет Маркус. Куда он направляет свои стопы и их разговор, эту странную беседу двух обреченных, вынужденных плясать на тонком льду джигу смерти. Безумие искрами билось под стеклянными колпаками выпуклых бесцветных глаз офицера, это было единственное тепло, единственный всполох жизни, который Энджел мог разглядеть, изучая изрытое лунными кратерами оспин серое лицо, усталое и осунувшееся. Так выглядела старость: безобразно и уныло. Отталкивающе. Энджел невольно поморщился, резиновая маска скрыла это. Фальшивая личина скрывала все, в том числе правду, которая должна была больно ранить, если бы только Маркус мог содрать со своего врага эту искусственную оболочку. Но он не мог. Даже если бы протянул руку и стащил троллью морду прочь - это ничего не изменило. Своё укрытие Энджел соткал из мягкой лжи, из гнева противника и его отчаянья. За невидимые нити тянул он Маркуса к себе, прочь от Рокки, защитить которого надо было любой ценой - это Энджел делал не размышляя, подчиняясь инстинкту. Он почти не слушал, что говорил ему Маркус Олаф. Слова были тяжелые, пропитанные горечью и самоуверенной издёвкой. Он правда думал, что прищучил их так просто? Пальцы Энджела были сжаты в два плотных кулака, он не двигал ими, не дразнил сидящего внутри полицейского офицера зверя до поры до времени. Энджел
С закрытыми глазами
Надвигающийся грозовой фронт может утратить силу в последний момент. Обещанный синоптиками, ливень на землю прольется безобидным теплым дождиком. В тоже время, маленькое облако, способно напитаться влагой. Затянуть свинцовым покрывалом ясное небо. Породит бурю десятилетия. Шквальный ветер сорвет крыши с домой. Град побьет пышную зелень. Усеет тротуары сломанными ветвями и листьями. Слишком много переменных. Играет роль место, время, ветер и влажность. Погода заразилась всеобщим безумием. Мария разбиралась в метеорологии на уровне обывателя. На ум пришло именно это сравнение. Оно не поддавалось объяснению. Воспаленный рассудок развлекается выдавая сюрреалистические картинки. Хотя, к чему нагонять мистики и жути. Все до оскомины банально и просто. Случившаяся ссоры была чем-то неестественным, как дождь в пустыне и снег посреди знойного лета. Арчер прошелся по ее сердцу катком асфальтоукладчика. Снес к чертям любые намеки на ландшафт. В образовавшейся пустоши не за что зацепиться ветру, чтобы закрутиться в смерч. Там царит вакуум, не способный дать искре разгореться. Так было всего десять минут назад. Внезапно налетевший ураган ревности перевернул все. Нарушил почти стерильную пустоту в изувеченном сердце. Разбил защитный купол. Набросал комья злости, вырвал с корнем сорняки отчужденности. Мария			Хотелось закрыть глаза и перенестись во времени назад. Туда, где они были вместе и где их прикосновения приносили удовольствие, а не боль. Было время, когда Мария любила его и когда он берег ее любовь. Короткие. Незначительные мгновения. Так мало... Прежде, чем все заполонила тьма. Его тьма. Бен делал вдох, выдыхая опять отравлял девушку тьмой. Говорил... говорил. О чем? Не знал и сам. Выговаривал наружу боль, но легче не становилось. Прошлое как воспаленный гной засел глубоко внутри него и отравлял тело. Их отношения с Марией были сплетены из череды его ошибок, жестоких рук и боли. Боли, которую познала она. Боль, которую не мог контролировать он. Боль просто была частью его. Не замечая того сам, он отравил существование Марии. Ей больше не было возможности вспомнить что-то хорошее. Их совместные моменты, где они были счастливы... Их стерла тьма. Как и нет возможности простить его. Такого прощения не существует. Прощения для него не существует. Его никто не прощал так, как это делала она. Родные люди ушли, не прощаясь и не позволяя сказать последнее «прости». Мария принимала его назад даже без этого «прости». Потому, что любила. Потому, что верила, что он тоже любит и не будет в силах причинить больше боли, чем она способна вынести. В этом девушка ошиблась. В этом ошибся он сам. Бен причинил гораздо худшую боль. Самую страшную. Неизлечимую. Бен
Close enough to kill
Душ Самин – собачья конура со встроенным водопроводом, до абсурда нелепая и с тем же абсурдом дополняющая ее прихоть в виде двух всегда пустующих мисок. Она живет неприхотливо, как ее любимый питомец, оставшийся за беспокойной гладью атлантических вод, и ее это устраивает. Но Джон никогда не был верным псом и, как гуляющий сам по себе кот, привык брать для себя лучшие условия из доступных. Поэтому на высказанное в наименее подходящий для этого момент пожелание он ответил неопределенным «посмотрим». И она это примет. Потому что после того, что случилось полчаса назад, у нее нет выбора. Руки любовницы уже скользили по телу, томной невербаликой все же недвусмысленно намекая на тоску по присутствию Престона в ее жизни. И ему это нравилось. Ее бедра тесно притирались к паху, задница мягко пружинила под усилием сжимавшихся под ласковой тканью халата ладоней, растрепанные волосы терлись о лицо и лезли в рот, ударяя в нос нежным химическим запахом шампуня. Самин спрашивала, все ли в порядке у Джона, но ее короткий разговор с неизвестным абонентом дал повод предположить, что о том же следовало спросить ее саму. Практика показала, что Шоу способна просить о помощи только будучи прикованной в каком-нибудь заброшенном подвале с приставленным к виску дулом пистолета. Джонатан			Всё это время она чувствует, что он приручает ее. Воспитывает. Даёт всё то, что ей необходимо, сковывает незримыми цепями, и вновь освобождает, раскрывает, позволяет, ставит условия, которые и сам же нарушает, но весь этот каскад событий, каждый прилив сил, каждая волна удовольствия – всё сильнее удерживает Сид рядом с Джонатаном. Высокие отношения. Нездоровое влечение. Исступление. И эта женщина в объятиях патолога знает, что на самом деле ей бы оставить всё это, сделать их сегодняшнюю встречу последней, оборвать эту связь, пока она, Самин, не увязла в этих отношениях окончательно, - всё это она прекрасно знает. И ничего из этого ей не хочется. На смятой белой простыне ее разметавшиеся черные волосы кажутся ее темнее. Джонатан только лишь медленно проводит ладонью по ее щеке, чтобы убрать прядь волос с лица, нарочито касаясь ласково – и Самин льнет к его руке, тянется к его лицу губами. Я так хочу тебя касаться. Он словно говорит: я всё еще могу любить тебя, после всего этого предательского дерьма. Он словно говорит: какая же ты всё-таки шлюха, Самин. Он словно говорит: но принадлежишь ты мне. Самин

Джонатан посмотреть	Амелия посмотреть	Рипли посмотреть	Камилла посмотреть	Рауль посмотреть	Дианна посмотреть

Цитировать Сообщение 50

Поделиться512017-06-30 16:46:01

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.



	Киновикторина на Манхэттене продолжается. Представляем вашему вниманию задания в честь недели ужасов. Итоги всех четырех киновикторин будут подведены одновременно в конце июня. Все участники получат награды, особо отличившиеся знаниями кинопрома - отдельные призы. Свет! Камера! Мотор! Продолжаем!

Цитировать Сообщение 51

Поделиться522017-07-03 16:07:43

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Дни смещались в недели, а Бен по-прежнему не мог отделаться от того гадкого чувства, что это все временно. Над головой повисло острое лезвие. Подобно гильотине оно могло пасть в любую секунду. Бен не мог предугадать время. Один шаг в неверное направление и мужчина понимал, что может потерять все. Потерять ее. Мария была рядом вечерами и ночами. Дни все чаще они проводили по отдельности. Бен старался не задерживаться на работе допоздна. В первое время вообще боялся оставить девушку одну. Казалось, если он выйдет за дверь, она выбежит следом и исчезнет, затерявшись на улицах огромного мегаполиса. На этот раз будет слишком сложно отыскать ее и вернуть назад. Туда, где она не хочет быть. После состоявшегося разговора его страхи возросли еще больше. Бен толкал себя в спину, уговаривая слишком не наседать. Слонялся позади нее тенью, наблюдая, но не нарушая дистанцию. Каждое утро любовался тем, как девушка спит, а после уходил, возвращаясь со свежей выпечкой. Дожидался, когда она проснется. Провожал до парома. Потом ехал на работу. В дни, когда нужно был посещать врача, Бен отвозил ее до университета, желал хорошего дня и ждал, пока она зайдет внутрь. За четырьмя стенами Мария была в безопасности. Бен уезжал с более спокойным сердцем, но все равно не мог сконцентрироваться на работе. Инструменты падали из рук. Коллеги раздражали. Его мысли так и не нашли правильного пути, продолжая вариться в голове. Стало ясно, что бежать от чувств совсем не выход. Прятаться тоже не помогало. Молчать... это было его обычным состоянием, но хотелось стать ближе к Марии, подальше - от навеянных прошлым и ошибками кошмаров. Между ними по-прежнему оставалась дистанция, которую не способны сломать ни какие его слова и поступки на свете. Уже давно следовало с этим смириться. С тем, что им не быть вместе. Но Бен не мог. Так просто отпустить и растоптать остатки своего сердца. В груди что-то стучало и жило. Наперекор тому, что он всецело был отравлен тьмой. Профессор опаздывал. Бен опустил глаза на наручные часы. Вздохнул. Обвел взглядом пустующий коридор. Опять прижался плечом к оконной раме. Его взор устремился на золотистые ветви деревьев за окном. Ветер трепал беззащитные листья, приближая наступление холодов. За порогом была осень. Осень полная тьмы, холода и дождей. Снаружи красивая картинка, а внутри чернота. Бен не любил осень. А что он любил?.. читать продолжение: «L'ete indien»
Добрый вечер, Леди и Джентльмены! Хочу рассказать вам о Бенджамине Арчере. Вы, наверняка, замечаете пробегающего по форуму молчаливого красавца мужчину. Его часто можно встретить в игре «Boys VS Girls» и в теме с музыкальными композициями. Самое главное, что он пишет шикарные посты для меня! Наверное это все, что вы знаете о Бене, а жаль. За автаркой скрывается замечательный друг и человек. Он умеет слушать. Всегда поддержит в трудную минуту и тонко чувствует ситуацию. Знает, когда промолчать и приободрить обнимашками, а когда вправить мозги на место. С ним всегда интересно обсудить серьезные темы и просто подурачится. С ним я отдыхаю душой и знаю, какую бы хрень не рассказала, на мою голову не повалится ворох осуждающих комментариев. Я не представляю и дня без общения с ним в скайпе. Бен замечательный фотошопер, но ооочень самокритичный. Никогда не предложит свою графику из-за боязни заставить носить не понравившуюся вещь. Я исключение, потому что заведомо люблю все его работы! Всегда готова красоваться в сшитых им одежках. О талантах и достоинствах моего ненаглядного монстра можно говорить много и долго. Для меня Бен самый замечательный, самый талантливый, непревзойденный во всем и всегда! Бен, на этой неделе твой пост лучший! Поздравляю с заслуженной наградой! Мы играем вместе уже четыре года и этим многое сказано. Сложно придумать что-нибудь новое и оригинальное. В таком деле повториться не грех, но по сути все сводится к коротенькому «я тебя люблю». Твое ролевое творчество много значит для меня. Я очень-очень благодарна тебе за Марию! Кто еще не в курсе, пусть знают, что именно ты придумал мисс Бетанкур, а я просто пришла на готовенькую заявку. Ни на секунду не пожалела об этом. Для тебя всегда хочется писать посты. Ты был, есть и будешь светом в окошке для моей музы. Пиши, твори, придумывай новые сюжеты и персонажи! Вдохновения и хотя бы чуточку больше свободного времени на свершение всех задумок и планов! Еще раз поздравляю! (с) Мария

Кэрри	Нил	Летиция	Джастин	Надин	Энджел

Окунув пальцы, сразу всю пятерню, в яркие краски, они касались небрежно холста жизни, черпали в ладони сгустки красного, синего, зеленого, желтого и швыряли в лицо жизни, хохотали так несдержанно, так по-детски откровенно, чувствуя себя королями города, королями будущего, королями продрогших шумных улиц. Надевая на ноги не начищенные туфли, а потрепанные кеды, облачаясь в кожаную куртку с прожженными от сигаретного уголька дырками вместо официальных пиджаков, Эрик и Йон пили свободу и вольность большими глотками, так, что по подбородку текло. Забираясь на самые верхние этажи открытых для самоубийц зданий, ныряя с разбегу в лужи по колено, дрожа от настигшего в очередной подворотне холода, испытывали счастье, граничащее с безумием, отдающее диким стуком сердца в ушах. И свист ветра хлестал по щекам, застревал в густых волосах, растрепывая подобие причесок, нырял с энтузиазмом под одежды, холодя обнаженные под свободными майками тела, щекоча кожу весенними пальцами. Они ловили себя на желаниях начать заново: не достигнув порога и двадцати лет, чувствовали, что траекторию нужно менять, нужно меняться самим, чтобы не сгинуть на дне алкогольно-никотиновой ямы, в которой капли пива смешиваются с усталыми, злыми слезами обиды. «tonight we are young» Йон
– Ты где? Все громче звучал обеспокоенный голос матери. – Иди скорее ко мне! Кроме двух этих фигур, вырисовывающихся в золотистых лучах, ничего не свидетельствовало о присутствии в здешних местах цивилизованных людей. Невысокая, плотная мадам лет тридцати с загорелым, болезненно-уставшим лицом и с покорно сгорбленной осанкой. Одета просто, но изысканно: на ней свободного кроя халат из хлопка, в вырезе виднеется купальник тончайшего полотна, хорошенькие ступни потеют в бамбуковых шлепанцах. Поднявшись, она увидела приближающегося сына; как и следовало ожидать, тот возвращался весь липкий от пота, казался почти темнокожим, руки и лицо у него перепачканы землей. Несмотря на утихшее опасение, в ее движениях по-прежнему проскальзывало что-то нервное – то ли сомневалась, хватит ли у нее сил противостоять хмелю, то ли не верила своим глазам. Она покачалась немного на ветру, приглядываясь, обернувшись к лесу; затем вынула пробку и поднесла горлышко бутылки к носу. Несколько мгновений женщина застыла в одной позе; в глубине тишины лишь время от времени раздавался хруст съедаемого яблока. Выстроившись длинной цепочкой, муравьи ползут по расстеленному пледу так неспешно, что их движения едва заметны; и только подрагивающие крошки печенья на их спинах свидетельствуют о том, что вереница все-таки движется. «На солнечной стороне» Густаво/Клеман
Владей мной. Не останавливайся. Пусть сейчас я во власти жаркого дурмана, усиленного наркотическим опьянением, но действительно этого хочу. Разве иное имеет значение? Пусть утро безжалостно разрушит любое очарование ночи.. не в нашем случае. Под лучами беспощадного к изъянам солнца ты так же совершенна.. и порой это давит. Будь ты хоть.. нет. Я не признаю перед тобой слабости. Чувствуешь, что мои движения становятся развязанными? Как из необходимой близости, нужной для создания ритма танца, выбиваются мои собственнические касания? Заметила ли момент, когда избавился от узла на втором запястье? Догадываешься, что сейчас у тебя мнимое главенство, что в любой момент из хозяйки положения можешь стать ведомой.. что увлеклась этой игрой настолько, что не понимаешь: ласк, выдаваемых на покрытой влагой коже, больше, чем может дать одна пятерня пальцев? Или тебя волнует именно это? Что между тобой и мной - незнакомка, подсказанная твоим и моим воображением? «there is a fire burning in your veins» Дамиан
На кромке огня туман начал рассеиваться, чернеть и таять, словно пламя прожигало в мутной пелене дыру размером с бьюик. И она всё росла, всё увеличивалась в размерах, понемногу открывая мир, до этой поры скрытый за плотной завесой белесого от влаги ночного воздуха. Они выезжали из сумеречной зоны под звуки сочного скворчания трескающейся от жара плоти и крики замученных "ведьм". Сквозь поднятые окна Энджел не мог слышать, но он мог представить себе. Живая фантазия так ярко дорисовывала отсутствующие эффекты, и пока он видел в боковом зеркале оранжевый отблеск, улыбка не сходила с его полных губ, раскрасневшихся будто от хмеля. Мир просыпался. Очистившаяся дорога расстилалась вперёд, насколько хватало взгляда, до самого края равнин, туда, где земля и небо сходились в одной точке невозврата. Там их, несущихся как на крыльях демонов, ждали, быть может, грудастые гурии, чтобы отомстить за своих. В прозрачном золотистом воздухе, дрожащем от жара ещё не взошедшего солнца, они могли, сами того не заметив, перенестись в другое измерение. Исчезнуть с радаров, затеряться в сумеречных тенях. Звенящее чувство, острое и чёткое, как прикосновение к сколотому краю кристалла, какое возникает перед рассветом после бессонной ночи, овладело Энджелом. Ему было хорошо, легко и так спокойно, словно бы никакого безумия вовсе не было. «Выживут только любовники» Энджел
Обезличивать Сару было всё равно что отбирать конфету у ребёнка, потому что покойная миссис Мун не обладала яркой индивидуальностью. На самом деле, они с ней были бесцветными, ничем не выделяющимися среди толпы, но Рокки это не беспокоило вовсе. Так легче затеряться, не оставлять следов, не задерживаться в памяти других людей. Иногда он сам себя не мог узнать в отражении – скуластое лицо с острым подбородком, мутно-голубые глаза, светло-русые волосы. Таких в стране тысячи, все они похожи как братья-близнецы, поэтому Рокки нечего было бояться. И тем не менее сейчас он с особым удовольствием уничтожал то, что могло помочь опознать Сару Элизабет Мун, в девичестве Хаул. Сначала он срезал кожу с подушечек пальцев и убрал ее в машочек, потом положил голову жены себе на колени и раскрыл её рот и начал методично вырывать зубы. Их у Сары было двадцать шесть вместо тридцати двух – не было зубов мудрости и ещё четырёх с самого бока. «Плохая наследственность», - говорила Сара, стараясь не улыбаться в полную силу. Энджел копал яму, будто делал это каждый день, распределяя их обязанности так равномерно и честно – он давал Рокки возможность попрощаться с телом жены. И Мун действительно ценил это, добавляя в мешочек к коше и зубы, обручальное кольцо (которое Сара носила) и несколько тяжёлых камушков. Надо будет сбросить в ближайший водоём, не таскать же это дерьмо с собой? «Выживут только любовники» Рокки
Я скажу так: то, что когда-то казалось невозможным, теперь является моей реальностью, из чего следует простой вывод, что все на самом деле можно воплотить в жизнь. Невозможное возможное? Отчасти, потому что есть лишь одна вещь, которую невозможно заставить себя сделать: невозможно заставить себя кого-то любить. Поверь, я пытался. Я думал, что нет ничего проще, чем любить в ответ или же любить за какие-то хорошие качества в человеке. Я много лет пытался убедить себя в том, что люблю свою жену, но в конечном счете понял, что нас объединяет взаимное уважение и понимание, но не то, что принято называть любовью. С моей стороны дела обстояли именно так. Когда не любишь - раздражает даже самый маленький, едва заметный недостаток в человеке, а когда любишь - ты любишь и эти самые недостатки, которые могут других людей просто выкручивать наизнанку. Теперь скажи мне ты, а что ты чувствуешь и как далеко ты сам готов пойти? Чью жизнь ты выберешь? К сожалению, все гораздо серьезнее, чем я могу предположить себе, когда впервые встретил тебя на дороге, израненного и измученного. Я не предполагаю, какую цену мне придется заплатить за твою свободу, и знаешь, почему я об этом не размышляю? По правде говоря, я знаю, что чего бы мне это не стоило, я добьюсь и выполню любых условий, лишь бы освободить тебя и дать тебе шанс на полноценную жизнь. Я испытываю к тебе то, что и заставляет меня бросать все дела и мчаться туда, где есть ты. «.когда вместо нас останется тьма» Стефан

Your territory, but my rules
Лучшая игра недели
За ужином, который к слову проходил все еще в окружение коробок, пусть эти небоскребы и значительно потеряли в «этажах», речь, как не странно зашла о Летти. О любимой младшей сестре, которая так и не определилась с тем, чего хочет от жизни. Устроив свою личную жизнь, Мелания сочла своим долгом немного подкорректировать и личную жизнь Летиции. И взялась она за это непростое дело в очередной раз в момент, когда Конте старательно выковыривала из вок-коробки кусочки спаржи. - Как там Нил? - Нормально. – Не прерывая своего занятия, отозвалась итальянка, подцепив палочками из коробки кусочек мяса и отправляя в рот. Пережевывала она этот кусочек с таким задумчивым миром, словно давилось ей познать всю суть мироздания. - Вы часто видитесь? - Блин, ну просила же не добавлять спаржу, - качая головой, пробурчала Летти. Вопрос сестры она слышала отчетливо, но вот отвечать на него не торопилась. - Летти,- не унималась старшая сестра. - М? – Летиция перевела взгляд от коробки на сестру, смотря таким ясным и чистым взглядом на нее, словно собиралась очаровать Лану. - Вы, что, - она выдержала драматичную паузу, которая была достойна Оскара больше чем Ди Каприо, - расстались? – Над сестрой точно повисла туча, она помрачнела и отставила свою коробку с едой в сторону. Ну, все, началось. Летиция			Вернувшись домой, я решительно приступил к созданию ужина для себя любимого – этим я увлекался в свободное, если такое случалось, время, дабы не потерять навык, ну и просто расширять свой кулинарный кругозор. Так или иначе, в будущем, я вернусь на кухню, а значит, что мои умения должны держаться постоянно на уровне. Полистав старые записи кулинарной книги Патрицио (нашего покойного шефа), проштудировав популярные в этом направлении журналы в поисках «трендов», я отметил некоторую тенденцию к экспериментированием несочетаемых, казалось бы, продуктов. У меня также имеется своя записная книжка, которую я держу всегда при себе, ну или стараюсь по крайней мере, чтобы при возможности записать что-то новое и познавательное. Здесь у меня уже накопилось достаточное количества материала: это из вырезки из старых изданий, консервативные и базовые блюда в разном исполнении зарубежных стран, и конспекты с мастер-классов выдающихся поваров и деятелей ресторанного бизнеса, в общем, настоящий кладезь чужого опыта. Периодически, устраивая набеги на другие заведения, я также отмечаю интересные идеи, но ни в коем случае не претендуя на авторство, я просто складываю их с удачными, на мой взгляд, инновациями. Итак, наконец выявив для себя цель будущей стряпни, я направился на кухню и уже было начал выкладывать на стол из холодильника необходимое, но меня прервал звонок из скайпа. Нил
Дождь не может идти вечно (с)
Рик помнил, что он предлагал прийти на консультацию. Но Кевин тогда лишь отмахнулся, а Рик не стал настаивать. И сейчас действительно можно было бы отправиться к нему, но… Не что чтобы мужчина не доверял именно этому доктору, но он как-то больше привык в таких вопросах полагаться на проверенных людей. С другой стороны, доводов за то, что этот врач может оказаться некомпетентным у него тоже не было. Поэтому Рик просто мысленно пожал плечами и кивнул на вопрос пацана. - Помню. Значит, я уточню, когда он сможет тебя принять, и поедем в клинику, хорошо? – прозвучало, конечно же, вопросительно, но отказа мужчина бы не принял. Он готов был идти на многие уступки в отношении Кевина, но не когда перед глазами маячило синее и распухшее колено. И, конечно же, Рик почувствовал, что мальчишка напрягся от первого же прикосновения. Просто не мог не почувствовать. Да и зажмуренные глаза и едва не втянутая в плечи голова это только подтверждали. Но мужчина решил, что причиной послужили слишком неприятные ощущения, приносимые его манипуляциями, поэтому не обратил на это особенного внимания, только стал действовать мягче и аккуратнее. Знал бы он, что бродит сейчас в голове у Кевина… А вот откровенный испуг, ярче других эмоций отразившийся в глаза парнишки озадачил, заставив непонимающе нахмуриться. Рик			Кевин выдохнул. Ощутимо так выдохнул, понимая, насколько хорошо, что Рик воспринял всё именно так, а не иначе. Родительских порывов вряд ли, конечно, удастся избежать совсем – но теперь хотя бы оба понимают, что за этим стоит и что это значит как для одного, так и для другого. - Все нормально, - нейтрально отозвался подросток голосом, за которым довольно сложно прочесть эмоции, но в выражении лица и губ явно проглядывало облегчение от того, что слова всё-таки сказаны, «крышка» поднята, пар выпущен и не нужно кипеть и провариваться дальше с мыслью «как бы чего ни случилось». Кевин просил относительную свободу действий и личное пространство – и получал и то, и другое. По крайней мере, теперь же и на словах, однако Рик, вроде, как раз из тех, кто держит свои обещания. И в случае с Адамсом – такое положение вещей парня больше радовало, чем огорчало. Так что он даже не будет спорить по поводу завтраков и ланчей. Почти и «скорее всего», исключительно в зависимости от того, что предложат. И Рик определенно знал или понимал, «чем брать» мальчишку. Рациональный подход – один из тех, с которым в общем-то не стыдно согласиться. На несколько секунд Кевин задумался, взвешивая «за» и «против». Справедливости ради, надо сказать, что практически ни одного возражения не нашел, за исключением одной маленькой детали: готовить «по неделям» не слишком удобно. Кевин
Пограничное состояние
Кэри подумал, что, наверное, было бы лучше, если б он все же остался в компании алкоголя и какой-нибудь интересной ТВ-передачи. Обычно он таким не страдает, всегда находит, чем заняться, но на трезвую голову, а вот выпив, хочется немного подеградировать, посмотрев какую-нибудь комедийную телепередачу. Но нет, сейчас он находится не в своей излюбленной компании, а здесь, пытаясь оправдаться перед мальчишкой, младше его почти на семнадцать лет. Между ними определенно что-то промелькнуло, что-то, что они старательно (или нет) пытаются проигнорировать. По крайней мере, со стороны Галлахера точно. Мужчину уже стало немного раздражать то, как парень старательно пытался его игнорировать, делая вид, что ему все равно. С этим определенно нужно что-то делать, но не выливать же на него ведро воды, например? Ну, или слегка встряхнуть? Кэри очень хочется сбить все это с него, чтобы Хьюберт перестал сейчас быть похожим на волчонка, который всех сторонится, пытаясь спрятаться. - Ну почему ты такой... - еле удерживается от закатывания глаз, просто делая осторожный выдох «Злобный? Невозможный? Как с тобой вообще бороться?» У Галлахера, как у художественного редактора было много людей, которые по характеру, наверное, сравнились бы с какой-нибудь истеричной женщиной. Кэри			Что со мной не так? Почему я вечно попадаю в странные ситуации, выход из которых сложно найти? Что еще нужно сделать, чтобы стать нормальным? Хью закрывает альбом, по-прежнему не дав увидеть Кэри то, что давно там прячет. Он просто не понимает иногда, по какой причине рисует его. Зачем все это и когда странные приступы вдохновения закончатся? Парню сложно разобраться в себе, чего уж говорить о статусе их отношений с Кэри. Ведь все настолько запутанно, что вряд ли и сам мужчина может дать этому точное название. Хью не знает, что ответить и потому молчит. Будь его воля, вообще не стал бы разговаривать и ушел бы обратно в квартиру или же куда-нибудь из знакомых мест в городе. Нельзя вечно бегать и прятаться. От себя уж точно не скрыться нигде. Но вот чего Хьюберт никак не ожидал от Кэри, так это подобных активных действий. Когда мужчина оказывается совсем близко, парень не успевает отстраниться, потому что не подозревает о дальнейших событиях. Именно поэтому поцелуй застает его врасплох, как удар тока или внезапный раскат грома в ясный солнечный день. Однако проходит несколько секунд шока и, к собственному удивлению, Мэтьюс отвечает на поцелуй. Неуверенно и почти незаметно, учитывая степень ошарашенности происходящим. Проходит не больше минуты. Хью чувствует тепло губ и чужое дыхание, которые почти усыпляют его разум. Хьюберт
Insanity
Я никогда не думал о нем плохо. Пусть его беспорядочная жизнь и пестрела такими же лишенными системы связями, однако это была его жизнь. Тем не менее, после той ночи, память о которой я постарался стереть или хотя бы сделать так, чтобы на то походило, я невольно винил себя в том, что произошло между ним и Уллимом. Тот сам проболтался мне по "большому секрету", и будучи человеком более широких, нежели я, взглядов, не сильно переживал по этому поводу. Про Джастина и Дитриха и вовсе не знал разве что слепо-глухо-немой идиот... И в какой-то момент мне показалось, что таким способом Грэндалл ищет замену своим не удавшимся отношениям, о которых я в то время мог составить лишь самое приблизительное представление. Я чувствовал его потерянность: Так неумело пытаются глушить неудачу в бутылке или любым другим доступным способом, но в то же время я знал, что между нами оно было иначе. Разница чувствовалась, как если бы бы давнее притяжение наконец нашло выход. Может быть, не оттолкни я его тогда своим малодушием, согласись принять саму возможность разнообразия моих предпочтений, то все могло бы сложиться иначе. Тогда бы он не сгорал, мучимый болезненной привязанностью, а сегодняшнее наше безумство перестало быть таковым, произрастая совсем из оно категории чувств. Но, черт возьми! Когда же ты успел прибрать меня к рукам? Донован			Конечно, я ни о чем не догадываюсь, что Донован думает о моих шашнях, о моей манере забывать свою боль разными способами, на которые потом организм люто сердится. Ничего не знаю, да и, если быть предельно честным… Знать не хочу. Мне за милую душу хватает его высказываний по поводу Азазелло. Не осуждаю и ни в чем не виню. Он по-своему прав. Поэтому не хочу слышать дополнительных наставлений на тему того, что все мои решения – в корне неверны. Я могу вернуть этот топор в его голову прямой наводкой. Почему? Бесит его жена. Бесит эта стерва, которая никак не успокоится, которая трогает его… ЕГО. Моего, принадлежащего мне, черт возьми! Я не ревнивый человек, да и кто я такой, в конце концов, чтоб так говорить, но… группа – мое дитя. Эта женщина потрошит человека, который дорог мне. Значит, она – враг. Поэтому всегда не получалось в отношении семейных неурядиц Донни держать язык на привязи, не лезть не в свое дело, не комментировать ситуацию или не предлагать решения проблемы особо циничные и бесчестные. Да, тысячу ударов сердца назад я пожалел о том, что сказал… Но лицемерно. Скорее из желания погасить волну гнева, грозящую влететь алебардой точно по лбу. Так… Все равно хотел бы разобраться с ней сам… Чтоб не видеть его таким раздавленным, разбитым, трещащим по швам. Мне словно душу на тонкие ленты режут, когда вижу его гнев и боль. Джастин
Хорошего человека видно издалека
Всегда любила и люблю праздники, но никогда особо не зацикливалась на них. Даже в праздничный день я могла выйти на любимую работу вне зависимости от посещаемости людей. Мне не столь важно количество, главное – качество. Я всегда контролирую поставку продукции, всегда все свежее, по-другому быть не может и не должно. Коллектив в коем пару-тройку человек под моим надзором особенно отбирался. Я находила людей ответственных, долгое время с ними беседовала и не прогадала. До сих пор меня все устраивало и устраивает. К тому же я люблю людей, которые уважают других: не хамят, не передергивают, встречают и провожают с улыбкой, разрешают ситуации на месте, не приводя к скандалам. Не люблю скандалы, честно говоря, да и кто их любит. Стараюсь урегулировать какой-либо вопрос, не отходя от кассы как говорится. Честно говоря, какие-то недопонимания - большая редкость в моем кафе, я очень довольна своим положением и моим гостям. Сегодня день благодарения. Моя семья заранее готовилась к вечерним посиделкам. Конечно, без меня не обойдется, но, тем не менее, я, как и всегда посетила свое детище, без которого уже и не представляю жизни. Каждый день я спешу в кондитерскую, каждый вечер в мою голову лезут какие-то особые рецепты, а это не может не радовать. Прежде всего, спасибо мои родителям за то, что одарили меня такими способностями. Бонни			И взмах густых ресниц мог решить чью-то судьбу, да только, видимо, праздник народ спешил по домам. Поэтому заметить большие зеленые глаза могла только продавец. Хотя по своему опыту могу сказать, что она скорее кондитер или помощница, опять же помощница могла быть школьница или студенткой. Ай, бог с ним, гадать статус девушки не хотелось. Улыбка тут же приветливая расцвела на губах, сменяя мечтательную. И первое, что кидается в глаза, это рост. Она еще ниже меня. Некий маленький укол ревности что ли. Всегда любила свой рост, всегда маленькая и вот, оказалось, что есть кто-то ниже меня. Но сейчас я на каблуках, это дополнительно придает мне рост, поэтому могу и ошибаться. Хотя даже разделяя со мной рост уж есть может служить поводом для ревности. Но это все лирика. Девушка красивая, очаровательное круглое личико. Маленькая и хрупкая. Меня ни когда нельзя было назвать хрупкой, особенно после родов. И опять же мне нравится моя комплектация. И так о чем это мы? - Вы очень великодушны... - еще более блондинистая головка, нежели моя, может уловить явный британский акцент. Мне об этом говорили и не раз, и не два. Алекс даже пытался меня под учить, но я откровенно его послала, сказав, что английского языка хватило и в школе, дополнительные языке на уроках с Эммой, еще не хватала, чтобы брат меня начал обучать. Надин

Летиция посмотреть	Амелия посмотреть	Дамиан посмотреть	Адам посмотреть	Рипли посмотреть	Рауль посмотреть

Цитировать Сообщение 52

Поделиться532017-07-11 08:37:17

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Ты просыпаешься на пляже. Если я мог проснуться в другое время и в другом месте, почему я не мог проснуться другим человеком? Иногда ты просыпаешься и спрашиваешь, где ты находишься. Ты просыпаешься, и ты нигде. Ты просыпаешься, и этого достаточно. …или не засыпаешь вовсе, и от этого ночь кажется бесконечной, а ощущение, что время в твоей прихожей застыло на одной отметке «без четверти три», давит на грудную клетку неприятной тяжестью фабричного пресса, способного за одно мгновение превратить и кости, и внутренности в одну неразличимую массу. Лежать вот так, в верхней одежде, на незаправленной кровати и разглядывать уже изученный до каждой старой трещины потолок перед глазами – все равно, что оказаться вдруг на обочине привычных будней, стать наблюдателем, который не может ни отвести взгляда, ни зажмуриться, одним словом – не может ничего, чтобы перестать смотреть на то, как люди проживают жизнь, веселую, местами трудную, но насыщенную с любого ракурса, с какого на нее на взгляни, и это, возможно, самое отвратительное чувство, которое когда-либо испытывал Персиваль Грэйвс. Он не задается вопросом о том, когда это началось и что послужило причиной для его непрекращающейся бессонницы, и даже если бы хотел найти на это ответы, то едва ли обнаружил бы их у себя в голове – тревога, излишняя нервозность, неконтролируемые приступы безразличия, - все это шло из сердца, которое то пропустит пару привычных ударов, то зайдется в неистовом ритме, и именно от этого ночи мужчины стали невыносимыми. Лучше не засыпать вовсе, чем просыпаться с тяжелым дыханием и сорванным криком, будто бы от кошмара, но перед собой из раза в раз видя одну и ту же картину собственных скромных стен. Пожалуй, слишком скромных для человека его рода и призвания. читать продолжение: «Everything I believed has died so silently»
Это, конечно, далеко не первое и не последнее твое попадание в шапку, но, надеюсь, оно окажется хоть немного особенным как минимум из-за того, что на сей раз оно произошло благодаря достаточно нетипичному для тебя образу. До сих пор не верится, что мы взялись за эту историю. Вот ты садишься смотреть фильм (и еще где-то в начале пишешь, что тебе Криденс не нравится, я помню); и вот на следующий день (и, что уж там, не только следующий) – все эти бесконечные обсуждения, попытки выудить хоть какие-нибудь новые факты из оригинального сценария, подробное изучение поттервики и даже чтение многочисленных фанатских теорий в интернете. Что касается, собственно, поста – по понятным причинам в данном случае весьма проблематично с уверенностью говорить о каноне (да и к черту его, этот канон, в самом деле?..), но для меня, как я уже говорил, это просто идеальное попадание. И мне уже не терпится узнать, как ты раскроешь этого героя дальше. Ни капли не сомневаюсь, что тебе это удастся. Даже не буду начинать про то, насколько ты талантливый автор, ты уже неоднократно слышала это и от меня в том числе; скажу только то, что к такому соигроку действительно хочется тянуться, и это не менее важно, на мой взгляд. Не думаю, что решился бы отыгрывать это с кем-либо еще. С тобой – и я сейчас не исключительно об этой нашей с тобой игре – мне даже не нужно лишний раз пытаться объяснить, как я вижу тот или иной сюжет, или же отношения между персонажами. Ты как будто уже заранее в точности знаешь, как это должно быть. А если все же пытаюсь, пусть даже сам не до конца понимаю, чего хочу, и это лишь какие-то неоформленные обрывки мыслей – ты всегда понимаешь, о чем я, подхватываешь буквально с полуслова и дополняешь собственными идеями. Это просто потрясающе. Спасибо тебе за наши пока немногочисленные истории и игры (которые ты не боишься открывать несмотря на то, что я тот еще слоупок; я это очень ценю, правда). И, немного отходя от основной темы, спасибо за общение, понимание и поддержку. Не буду вдаваться в лишние подробности, ты сама все знаешь. Поздравляю с лучшим постом, это, несомненно, заслужено. (с) Киран

Кевин	Джордан	Энджел	Рокки	Летиция	Юджин

Занимая место в кресле у окна с биноклем, я с интересом наблюдал, как очередная девушка возвращавшаяся с работы, лениво раздевалась, как входила и выходила из душа в полотенце с капельками влаги на открытых участках тела, а иногда они были без него, это сводило меня с ума и позволяло почувствовать себя живым, как минимум в области паха. Я становился негласным спутником жизни каждой женщины, которая жила в квартире напротив, но в какой то момент мне решилось сменить обстановку и переехать в другой дом. Смена обстановки благотворно повлияла на мой внутренний мир, больше растительности на лужайке, менее загруженная проезжая часть под окнами и казалось бы все было отлично, по крайней мере до того момента, пока однажды в окне я не увидел её. Женщина лет тридцати пяти, с длинными вьющимися волосами тёмного шоколадного оттенка, точёной фигурой и выразительными большими карими глазами. Мне нравилось за нею наблюдать, но вскоре все сменилось, я видел, что она несчастна в браке, порой видел, как её муж кричит, бьет ни в чем не повинную супругу. Мне было ужасно жаль её, я чувствовал себя паршиво, мне хотелось ей чем то помочь, но мне не хватало смелости, ни на что, кроме, как вызывать периодически полицию, во время обострения буйного мужа. Мне было даже удивительно, что такая красивая женщина, может делать рядом с таким деградирующим ублюдком наркоманом. Но мне чертовски было страшно, мне нечего было ей предложить и уж тем более в подробности вникнуть не получалось. Для меня она была лишь частью драматического сериала, разворачивающегося в окне напротив, до одного определенного момента. «Переживать одиночество, легче вместе» Стивен
Изнутри обжигает жаром. Ревность, смешанная со злостью и возбуждением, застилает мое сознание, шальной пулей разносится по венам. Резкими, порывистыми движениями я толкаю твои плечи в попытке прижать к спинке стула, восстановить статус-кво под последние биты мелодии, доносившиеся из колонок. Но твои ладони уже скользят по спине и ниже, притягивая меня к себе теснее, окончательно стирая границу между нашими телами, оставляя красные метки на бедрах и поцелуи на ключице и шее – напоминанием и подтверждением, что ты ведешь в этом «танце»; именно ты - воплощение ветра в бесконечном водовороте из слабости, сумасшествия, больного желания, тебя, меня. Дыхание перехватывает. Я остаюсь безвольным пленником, не в силах вырваться ни из круговорота собственных эмоций, ни из расставленной ловушки твоих рук. По инерции продолжаю начатую игру, в финале которой мне нужно стремительно сократить расстояние до двери и уйти, не оборачиваясь, дав клятвенное обещание не возвращаться, но почему-то именно в этот момент я понимаю, что хочу остаться. С тобой. Навсегда. Сердце заходится в бешеном грохоте. Ты не со мной. Ты далеко от меня – в своих откровенных фантазиях. Новое прикосновение губ отрезвляет. Та, кем заняты твои мысли и руки, она хоть немного похожа на меня? Ты хочешь услышать, как она произнесет твое имя? Это созвучие из ее губ возбудит тебя еще сильней? Задыхаюсь собственной агрессией и твоими словами, оставленными у мочки уха, легким удушьем. «there is a fire burning in your veins» Маргарет
- Я в порядке… во всяком случае пока. – Весело хохотнув, хотя самой Медее показалось, что смех ее напоминал нервический, девушка забрала свой стакан и пригубила жгучий коктейль, до половины его наполнявший. Одного глотка оказалось достаточно, чтобы понять – накидываться до беспамятства пока рановато, ведь перед ними стояла цель: отпраздновать это чертово Рождение, как делают миллионы людей по всему миру, а вовсе не отключиться после пары стаканов, так задуманного и не осуществив, потому, получив заряд бодрости и легкой дури вскружившей голову, девушка все же исполнила первый пункт плана и легким движением пальца, не сработавшим без предварительного удара по крышке, нажала кнопку и открыла желанный предмет кухонной утвари, наполняя его водой и ставя на плиту. Пусть греется, думала она, горячий напиток еще не испортил ни один праздник, особенно если это было какао, а тем более, с белым зефиром. Собственно на кухне приятелям больше делать было нечего, слишком грязно, неуютно, да и опасаясь встречи с другим жильцом этих апартаментов, Медея предпочитала покидать свою комнату в исключительных случаях. Сейчас же отца дома не было, но когда он мог заявиться на порог, мрачной тенью скользнув по стенам, пока дверь в его половину квартиры не закроется, повесив в воздухе непроницаемую пелену отчаяния – известно было только ему одному.Потому, оберегая собственное душевное равновесие, а заодно и сужая доступ к своим потаенным демонам для человека, которому и дела до них не было, молодые люди перебрались в спальню, избрав именно ее своей базой отдыха. «Трезвости нет оправданий!» Медея
Там за стеной, на смятой постели спит моя ошибка, пожалуй, самая большая в жизни – и ни вычеркнуть ее, не переписать. Забыть разве что, притвориться, что ничего не случилось, пусть это будет нечестно по отношению к нему, но я все еще надеюсь сохранить прежние отношения между нами, а ведь, как прежде, уже не будет…. Уж мне ли не знать. От дыма, густой пеленой витающего под потолком, хочется расчихаться. Сколько я выкурил? Тошнит уже… Пальцы жжет дотлевшая до фильтра сигарета. Бездумно подношу ее к губам, затягиваюсь и тут же сморщиваюсь – дрянь! Бросаю бычок в раковину, включаю воду и отчаянно полощу рот, пытаясь убить гадкий привкус. Все не так сегодня. Голова трещит с похмелья, но это лишь одно из зол. Напившись из-под крана, снова плюхаюсь на стул, потираю голову мокрой ладонью, не заметив, что больше не один на этой кухне. Стоит. Смотрит на меня. Завернутый в одеяло, комкает его пальцами, а над ключицей багровый след от зубов – один из многих, которые скрывает его новое облачение. Наверняка и бедра все в синяках, и другие части его тела без таких вот «напоминаний» моего присутствия не обошлись. Я по ним карту составить могу, хоть звездную, хоть – пиратскую, где крестом помечено местоположение сокровища. Я рисовал на его теле одному мне понятный узор, и нет чтобы гордиться своим творением… Не могу. Мне стыдно – даже глаз не могу поднять, как. - Ничего не было. «Insanity» Донован
Где-то справа омерзительно мигает красная лампочка, издавая это противное «бззз», что ездит по нервам, мешает думать. Сколько он так лежал? Час? Два? Может быть уже день? Хрен разберет. Он слышал их снаружи. Кажется, их было штук восемь. Они бродили кругами бесцельно. То впадая в анабиоз, то снова начиная носиться по коридорам, словно слыша перемещения чего-то живого. Может там был кто-то уцелевший? Джастин знал, что нифига. Он был самым незаметным из всех стажеров этого сектора, умел быстро бегать, и помещение было обследовано вдоль и поперек. Было очень много трупов и очень голодных зомбиков. Это напоминало чем-то игру в «Пэкмена». Нужно съесть все бонусы, пока за тобой не прилетели осьминожки. Пока этот раунд он выиграл. Другое дело, что везение склонно кончаться, а точки респауна тут не наблюдалось на тысячу километров в диаметре, поэтому он залег здесь, под столом своего начальника, глухой конструкцией, под которой точно не увидишь шлюху, которая делает профессиональный отсос боссу. Ухмылка пробежалась по губам. Прощайте фантазии об эболе, скрещенной с простудой. От лаборатории, наверное, живого места не осталось, там чего только не намешано теперь на скользком от крови и реагентов полу. Что же теперь делать? Лежать тут, пока не сдохнешь от голода или жажды? Или все же попытаться найти выход из этой видео-игры с потрясающей графикой, способной потрясти любое воображение? Одна маленькая проблемка в данной ситуации: оружия не было, а прикасаться к этим гниющим трупам… Чревато. Джастин, к сожалению, понятия не имел чем, но если мыслить логически, то все это если и не смертельно, то точно заразно. «Z» Джастин
Иногда ему хочется все это бросить, вернуть себя в прошлое, когда мог жить так, как хочется, и ничто не вставало на пути. Но это было давно - а сегодня ему исполняется двадцать восемь, и это уже давно не та юность, к которой Рауль привык. Он не чувствует себя старым, и не ощущает приближение старости, она еще долго не будет его волновать, но волнует другое - взрослость. Рауль считает себя непохожим на Риту, но в этом аспекте они все-таки одинаковые, и быть взрослым ему не хочется. И даже смешно - вот он ходит в школу, пускай музыкальную, пускай она приравнивается к университету по уровню образования, но называется-то школой! Ничего с этим не поделаешь. Он ходит в школу в двадцать восемь лет. Он - старше всех в группе, пускай на вид этого и не скажешь. Обычно больше двадцати трех ему не дают, но какая разница, если в удостоверении личности четко указан год рождения? Рауль не знает, на сколько себя чувствует. Он знает, что должен быть ответственным и серьезным, должен приходить вовремя, и делать все, что говорят преподаватели, и налаживать социальные связи, и посещать мероприятия, и писать музыку, и тренироваться, и… Слишком много обязанностей для него. Два месяца прошла, а он уже думает, что слишком много, и что дальше не будет легче. Прежде он был оптимистом, теперь старается не вдаваться в типажи. У него, в общем-то, неплохо все складывается. Нормальная успеваемость, и нет врагов, и даже нелюбимую историю музыки пополам с теорией он посещает, учит, сдает. Не пропускает занятий; особенно он любит акцентировать внимание на этом, хотя именно сегодня просто взял и сбежал с последней лекции, потому что сил сидеть на одном месте уже просто не было. «side by side» Рауль

Тебе половина и мне половина
Лучшая игра недели
- Тогда сниматься в дождь и ветер, - рассмеялась Рэйч. – Модель должна работать в любых условиях, съемки в павильоне слишком дороги по сравнению с натурными. Не каждая компания может позволить себе тратить на это сотни тысяч долларов. И сотни тысяч – это еще по-божески, бывают случаи, когда подобные расходы исчисляются целыми миллионами. Долларов, разумеется, хотя такие суммы не представить простому смертному. - И потом, вряд ли какая-нибудь синтетическая трава сравнится со всем этим, - Рэйчел слегка подмигнула, кивая на всё это великолепие целиком. Парк зеленел, цвел, шумел ветром в листве и звенел сотнями птичьих голосов, которые становились тем громче, чем ближе они подходили к знаменитому птичьему павильону в бывшем здании обсерватории с настолько характерным обликом, что, кажется, изображение его знакомо каждому уважающему себя жителю Нью-Йорка и большинству туристов за его пределами. - Конечно, - коротко кивнув по поводу мобильника, улыбнулась женщина. – Просто не забудь, если захочется, иначе я не смогу найти вас в зоопарке. Он огромен. Рэйчел			- Как сниматься в дождь и ветер, если по сюжету должен быть солнечный денёк, например? - казалось, Джордан искренне заинтересовалась работой моделей, но на самом деле она просто любила докапываться до истины, узнавать что-то новенькое, расширять фоновые знания о действительности, которые помогают создать впечатление если не умного, то хотя бы начитанного человека. А уж учитывая, что из жизни подростка практически выпали три года, ограничивая ей доступ к информации, то этот интерес был вполне логично объясним. - А сколько долларов тратится на аренду натурных планов? Нельзя же просто приехать на место и начать снимать? Или я чего-то не понимаю? - Джордан не была глупой девочкой и теперь, когда она всё больше осваивалась, приоткрывала завесу над своими мыслями, над своим характером и отношением к действительности. - Нужно договориться с собственником, заплатить. Нужно огородить, обеспечить охрану и прочее. Неужели это дешевле, чем арендовать павильон? И, кстати, почему тогда современные режиссёры предпочитают дорисовывать “натуру” на компьютере? Джордан
Cruel Intentions
Дом наполнялся людьми, несколько коллег Леонардо, Солари с ее отцом и матерью, Сет – жених Ланы – все готовы были сесть за общий стол. Дверь распахнулась, и Себастьян не без труда вкатил в прихожую инвалидное кресло, в котором восседал точно каменная глыба Леонардо. Он был небрит и слишком много хмурился для человека, которому было не плевать на то, что его наконец-то выписали из больницы. Он оглядел собравшихся взглядом человека, которому было плевать на переживания и старания других. Назвав всех собравшихся, готовку матери и силы, которые Лана потратила на украшение гостиной не иначе как цирком, он, напрягая руки, вцепился в колеса своей коляски и, развернувшись, направился вон из дома. Настал момент, когда все люди, что заполняли комнату, были растеряны и сбиты с толку поведением итальянца, все, кроме его младшей сестры. В его словах было столько равнодуший к тому, что для него сделали, что Летти стало обидно за всех, кто так ждал выписки Леонардо из больницы. Никто и не подумал ее остановить, дабы не разжигать в стенах этого дома очередной скандал. Летиция нагнала катящегося по дорожке брата буквально через десяток шагов. Он ее пока еще не видел, но наверняка слышал, как стучали по каменной кладке ее каблуки во время быстрых шагов. Летиция			Конте проехал самостоятельно пару метров. Но уже чувствовал, как его мышцы забились. И стали ватными. Каждое новое движение руками отзывалось болью. Он был не способен уехать далеко. У него просто не хватало сил. Ни моральных. Ни физических. Конте остановился, чтобы отдышаться и посмотрел вперед. Спальный район. Бесконечный и отдаленный от центра спальный район и автобусная остановка которая была в нескольких километров. Никто здесь не пользуется автобусами. У всех машины. А для школьников приезжает их собственный ненавистный желтый автобус. Логичнее всего было вызвать такси, но, во-первых, итальянец не хотел позориться и просить водителя усадить его в кресло. Гордость итальянца кричала от одной только мысли об этом. Но даже если послать ее как можно дальше. Мобильник разрядился еще по пути домой. Может стоило вернуться? Он был зол на всех окружающих. Понимал, что они пытались сделать это все из благих намерений. Но сейчас Конте был не в силах, выдержать все это. Разговоры ни о чем, слова поддержки и взгляды сожаления. Раньше на него смотрели с уважением, сейчас в их глазах читается жалость. Абсолютно у всех. Солари всегда считал, что Конте выгодная партия для его дочери. Сильный. Красивый. Успешный. К тому же итальянец. Они словно были созданы друг для друга. Леонардо
Changes
- Ты, мать твою, даже не представляешь себе что ты..., - Тайрон взял подарок. То с каким восторгом сосед принял эту безделушку, Сэма очень удивило, но он не стал подавать виду продолжив опустошать пакеты. Яблоки, бананы, полуфабрикаты, немного овощей, зелень, пара йогуртов - все это нужно было положить в холодильник, а для всего остального найти место в тумбочке. Брюнет принялся за дело, то и дело, поглядывая, чем же занят Кларк - тот увлеченно возился с брелком, который пал жертвой его манипуляций ножницами. Элмерз на секунду засомневался, стоило ли вообще ему что-то дарить, но эта мысль очень быстро исчезла из его головы, когда он присмотрелся, что происходило дальше. Тайрон залатал сидение, а затем на его лице засияла улыбка. Вообще, у Сэма сложилось впечатление, что свою машину парень любит больше, чем некоторых людей, и, вероятно это суждение было правдивым. Он с интересом продолжил наблюдение за своим соседом, но когда тот направился в его сторону, Элмерз сделал вид, что абсолютно безразлично относится ко всему, что сейчас происходит. Не получилось. Сэмюел			Кларк отпустил паренька, и пошел раскладывать по местам то, что сам же и разбросал. В принципе, положение вещей сейчас очень радовало. Он нашел вроде как не плохого соседа, возможно полезного, и главное — платежеспособного. В голове пронеслась мысль о том, что нужно занести деньги Миссис Картер, чтоб она, не дай бог, не выселила их обоих. Заводить новую дружбу Кларк не планировал, но Сэм все же проявил себя с хорошей стороны, казался совсем не плохим парнем, хотя в некоторых его движениях прослеживалась особая манерность, которая не свойственна простым "парням с улиц". Элмерз определенно не вписывался в типичный мир Кларка, но это было и не особо важно на данный момент. И в конце концов, надо было сделать так, чтоб парень отсюда просто не сбежал. Условия проживания это одно, совсем другое иметь соседа, который тебя раздражает и постоянно ощущать дискомфорт. - Слушай, а ты все еще слишком занят, чтобы съездить со мной забрать вещи? Тай отвлекся от собирательства и оценил ситуацию. Тайрон
L'ete indien
- В порядке, а ты? – девушка не удержалась от встречного вопроса. Ри давно готова к дурным новостям. Других и не ждала от судьбы. Может сама виновата в том, что из эксперимента ничего не вышло. Неверие не позволило методике подействовать в полном объеме. Бенджамин наоборот свято верил в исцеление. Слова профессора для него прозвучали приговором? – Не расстраивайся… Я смирилась с тем, что останусь такой навсегда, – Мария сжала его руку в ответ. Странное успокоение избавила монстра от необходимости объясняться. Вымученная улыбка отозвалась покалыванием в висках. Мария поморщилась. Потянулась к сумочке. Достала футляр с солнцезащитными очками. Время приближалось к полудню. День обещал быть ясным и теплым. Она не видела солнце, но чувствовала его. Казалось, что через слепые глаза оно просачивается во внутрь. Тревожит тьму и усиливает мигрени. Ветер сорвал погибающую листочки с кроны дерева. Уронил один из них на колени блондинки. Мария взяла его свободной рукой. Погладила подушечками пальцев. На ощупь листок был бархатистый и теплый. - Какого он цвета? – почти шепотом спросила ирландка. Из наушников продолжали доносится звуки музыки. Сердце защемило. За безразличием к будущему скрывалась полупрозрачная надежда. Мария			И она спрашивает - в порядке ли он. Разве это важно? Разве об этом она хочет знать? Разве это изменит что-то, если он скажет, что нет. Он уже давно не в порядке. С тех самых пор, как отпустил Марию, выгоняя за дверь ее же дома. Это был ее дом, а его дом был там, где была она. Не в порядке с тех пор, как собственными руками разбил то самое малое, что у него было. Она. Никого другого не осталось. Ушла Мария, ушел и свет. Бенджамин долгие месяцы жил во тьме, пока не решился отыскать девушку. Идя навстречу свету, он нашел ее. Тот же облик. Те же черты. Но сердцевина опустела. Ее сердце уже не билось для него. Оно не горело для него, а сгорело. С тех пор он был не в порядке. - Я не знаю, - Бен пожал плечами по-привычке, на мгновение забывая, что Мария его не видит и, возможно, не увидит никогда. Он отобрал у нее не только душу, но и свет. Забрал то, что когда-то так ревностно хотел. Хоть девушка спрашивала его совсем не об этом. Ей хотелось знать, как прошел разговор с профессором, но сама она навряд ли спросит. Еще один приговор, который должен прозвучать из его уст. - Прости, что тебе пришлось, - быть может, он недостаточно старался. Пустил все на самотек. Слишком доверился врачу, который в первых рядах кричал - да, мы сделаем это. Бенджамин
Выживут только любовники.
Это было нечто новое, с чем Рокки не сталкивался до этого, - ощущение полной свободы от оков, которые его сковывали столько лет. Может быть, он снова надевал на себя оковы, но пока что Мун этого не сознавал, потому что счастье перевешивало ожидание неизбежного наказания в будущем. Рокки замер напротив него, ощущая, как прижимается к нему крепкое юношеское тело, пышущее жаром, и в голове помутилось. С губ рыжего не сходила улыбка чеширского кота, и Мун подписывал себе смертный приговор, когда рыжий всё-таки поцеловал его сам. Скользнув грубовато по его рёбрам, он оставил ладони на талии мальчишки, перехватывая инициативу в поцелуе, жёстко и болезненно впиваясь губами-зубами в сладкий вишнёвый рот. Сара теперь не будет усмехаться, словно она знает всё на свете, потому что она сдохла, а они с рыжим остались, чтобы продолжить их путь, каким бы он ни был. И он бы продолжил вылизывать рот своего будущего любовника – в этом он не сомневался, - но тот снова оказался куда более разумным, чем он сам. Мун недовольно рыкнул, но согласился с тем, что им всё же нужно было отдохнуть и прийти в себя. Рокки			Патрицианская роскошь, окружавшая с самого момента рождения Эмили Доэрти, её особое положение нежной дочери, полноправной наследницы, единовластной хозяйки во всём остальном жёсткого и несгибаемого сердца своего отца, - всё это воспитало в ней характер упрямый и несгибаемый. Когда дело доходило до исполнения её воли, Эмили не знала преград, не видела границ в стремлении поставить на своём. Она всегда получала именно то, чего хотела, и Ричард Харт не был исключением. Власть денег имела лишь опосредованное отношение к её личной власти над предметами и людьми. Безусловно, уверенность в себе проистекала из тех сундуков с добром, стоявших за спиной красивой вздорной женщины. Вливалась в неё невидимым золотым потоком, наполняя всё существо такой магнетической аурой, что не покориться ей было невозможно. Эмили брала в плен тем, чем могла: красотой, кокетством, теми тонкими уловками, которых ум мужской не может распознать до тех пор, пока прочно не запутается в искусно сплетённом капкане. Единственное, чем ей так и не удалось овладеть целиком, осталось у Энджела, спрятанное в неприкосновенности до лучшего случая. Энджел

Амелия посмотреть	Кэтрин посмотреть	Джиневра посмотреть	Дамиан посмотреть	Рауль посмотреть	Рипли посмотреть

Цитировать Сообщение 53

Поделиться542017-07-15 07:09:33

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Заявка от Лауры


		Имя персонажа: Пол Галлахер / Paul Gallagher Возраст: 1999 год рождения Внешность: Tom Holland Род деятельности: школьник

	Описание персонажа Отношения с персонажем: В тебя невозможно не влюбиться. ты не звезда школьной футбольной команды, но тебя знают все. Ты главный заводила. Без тебя ни одна вечеринка не начнется и ничего важного случиться не может. Тебя видят всегда и везде, неудивительно, что половина школы по тебе сохнет и я в том числе. Описание персонажа: Ты родился в семье дипломата и не где-нибудь, а в Германии. Там же провел первые пять лет своей жизни. Помимо английского ты тогда же начал учить немецкий. Твои родители были уверены, что вы надолго в Берлине, поэтому всячески помогали тебе в освоении сразу двух языков. В 2004 году твоего отца повысили и отправили в другое посольство, в этот раз в Дубаи. Жизнь в арабской стране была совершенно другой, но ты был ребенком, да еще и сыном американского дипломата. Ты катался словно сыр в масле, довольно быстро осознав свою безнаказанность по сравнению с другими сверстниками. Твои родители думали, что для тебя будет лучше учиться в обычной школе и посещать дополнительные занятия при посольстве. Поэтому образование твое оказалось не очень ровным, да ты и не так чтобы сильно старался. Зачем? Если веселиться и подкалывать остальных намного интересней, чем зубрить днями и ночами. В 2014 году одна из твоих «шуток» вышла из-под контроля и зашла слишком далеко. Если бы твои родители вовремя не вмешались, то случился бы довольно заметный и громкий международный скандал. Последствия, кстати, стоили твоему отцу его места. В прочем, из посольства его перевели на должность в Генассамблеи ООН, что не плохо, но быть одним из в одной из комиссий и быть в десятке первых в посольстве вещи очень разные. Вернувшись в Нью Йорк твои, родители решили отдать тебя в ту же школу, что когда-то закончили сами, хоть и могли позволить себе любую частную школу. Но это было дело принципа, к тому же они доверяли своим старым учителям, которые не стали бы носиться с тобой, как с писанной торбой, наоборот, они были уверены, что здесь с тебя снимут три шкуры и заставят реально отрабатывать свои оценки. Их уверенность была подкреплена и тем фактом, что в этой школе тебя заставили сдавать вступительный экзамен, который ты провалил и за это был посажен на год младше своих сверстников в одну параллель со мной. В классе, да и во всей школе ты моментально стал звездой. С тобой хотели быть знакомы и дружить абсолютно все. Вряд ли даже капитаны школьных спортивных команд могут с тобой поспорить за титул самого популярного парня. Ты интересуешь и интригуешь всех своим веселым характером и вечными историями о жизни в других странах. Ведь ты не только побывал в Германии и ОАЭ, но и вместе с родителями объездил почти весь земной шар по делам и во время отпусков. Тебе есть чем похвастаться и о чем рассказать. В первый год мы с тобой вместе ходили на испанский и историю, даже сидели рядом. Но мое имя ты упорно запомнить не мог. Как ты меня только не называл, а когда я тебя поправляла ты сильно изумлялся и смеясь извиняясь. А еще ты паталогический вор ручек и карандашей. Сколько я их тебе дала за эти два года не пересчитать, ты ни одного не вернул. Попав к тебе, они словно растворяются в черной дыре и уже через урок ты просишь у меня новый. По-настоящему заметил ты меня, совершенно случайно, когда пара наших одноклассников решили сыграть надо мной глупую шутку. Моих друзей рядом не оказалось и защитить меня было некому, а сама избавиться от своих мучителей я не могла. Не знаю, что заставило тебя за меня заступиться, но я этого не забуду. Тем более, что это был тот самый момент, когда я окончательно поняла, что ты мне нравишься. Правда подойти к тебе у меня все равно не хватало духу. Я тихо слежу за тобой из своего угла и краснею, каждый раз, когда наши взгляды встречаются. Зато теперь ты помнишь мое имя и иногда спрашиваешь, как мои дела.

	Ваш пост пост Девчонки смеялись и кривлялись, я же снимала их во всех мыслимых и не мыслимых ракурсах. Со стороны мы, наверное, смотрелись, как самые обычные подростки, которые веселятся и сходят с ума между уроками или вместо них. Ничего не показывало, что мы совсем не похожи на наших легкомысленных сверстников, что в глубине сердца каждой из нас спрятался темный демон тяжелых воспоминаний потерь. Проходящие мимо нас взрослые должно быть улыбались и завидовали нашей легкости, даже не догадываясь, что за всем этим стоит. Джемма предложила поснимать нас и даже потянулась за фотоаппаратом, но я резко подняла руку с ним вверх, не давай подруге до него дотянуться. Маленькая радость того, что я переросла Таггарт. Нет, однажды я доверила ей свой старенький аппарат, но его участь было грустной и плачевной. Лучшая подруга уронила его и ремонт обошелся мне в крупную сумму и долгие часы выговоров от бабушки. А этот сам по себе стоил не мало, сколько может стоить его починка я даже не хотела себе представлять. Возможно, дешевле было бы купить новый, так что нет. Свою новую прелесть я точно не дам в руки Джеммы или Джордан. Никогда. Моя прелесть и все тут. - Нет уж, фотограф у нас я! – уверенно отрезав, я быстро убрала несчастный обратно в сумку. С глаз долой – меньше искушения. Устроившись снов под деревом между подруг, я усмехнулась, когда мимо нас с гордым видом прошли наша команда по футболу, во главе с Эриком Пирсоном. Я украдкой посмотрела на подруг, вдруг хоть одна из них покраснеет, но либо я слепа, либо он и правда не производил на них того эффекта, как на остальных девчонок школы. Мои же щеки начали предательски краснеть. Странно. Вовсе я не была в него влюблена! Мое сердце было отдано другому, о чем никому не говорила, и никто никогда не догадался бы. Главное уметь скрывать свои тайны. - Знаешь, мне кажется, ему совершенно не обязательно уметь связывать слова в предложения, - задумчиво проговорила я, смотря на Джемму. Нет, ну правда. Насколько я понимаю, как работают поцелуи, то вот это все вроде умения говорить или еще что, совершенно не обязательно. Но я могла только догадываться. – Сами посудите, когда его язык будет у вас во рту, он что говорить, что ли им будет в этот момент? Нееет, он будет что-то еще делать. Вот только что, я не знаю. А вы уже целовались? Расскажииите! Мне очень интересно! А то все уже давно играют во все эти бутылочки и 7 минут в раю. Я вздохнула и поправила на себе футболку, которая решила, что ей надо собраться в этот момент дурацкими складками на животе. Нет, я совсем не красовалась перед Эриком, да он меня и не замечал никогда, так что даже бессмысленно это все. Вот Джордан или Таггарт – это другое дело. Они были красивые, интересные, необычные. А я что? Я тихая тень, хожу фотографирую и ухожу. Меня даже на вечеринки не зовут. А иногда так хочется, со всеми попрыгать под музыку, попробовать пиво и все такое. Ну, как в фильмах. Но даже если бы позвали, бабушка меня в жизни никуда не пустит. Вдруг что-то случится. А еще. А еще я даже не знаю, с кем я хочу поцеловаться в первый раз. С одной стороны, есть Люк. Он совсем замечательный, прям как принц! И все мне завидуют, когда он вдруг забирает меня из школы. В такие дни некоторые даже пытаются вспомнить мое имя, забавно. А с другой стороны есть тот, чье имя я не назову даже под дулом пистолета, но для него я даже не существую, пусть мы и сидим рядом на биологии. В его сознании я пустое место. Он даже никогда не просит у меня ручку, когда забывает свою. Просто оглядывается и спрашивает у Дженни, которая аж за три парты от него. А я же рядом! И ручка запасная всегда есть. - Джемма, прячься к нам идет Молли! – заметив тяжелую артиллерию театрального кружка из далека, я потянула на себя подругу, пытаясь спрятать ту за своей спиной, но в итоге мы повалились на траву, прихватив с собой Джордан. Услышав наши визги, Молли заметила нас и позвав Присциллу, уверенно направилась в нашу сторону. – Вот черт! Попались! На самом деле я тоже не сильно хотела встречаться с этими двумя. В прошлом году они уломали меня сделать им фоторепортаж из-за кулис. О! Это был сущий ад. Я видите ли снимала их не с тех сторон, не так и прочее. Они же лучше меня знают, как правильно падает свет, как построить кадр и прочее, и прочее. И не важно, что из нас троих – это я лауреат нескольких фотоконкурсов и уже много лет этим занимаюсь. Им же виднее, они же звязды. - Привет, - тонко и в унисон слащаво пропищали девицы. Я вздохнула, крепко хватаю Таггарт за руку, на случай если та решит убежать, бросив нас с Джордан или еще хуже накинется на Молли и Присциллу с кулаками. – А мы как раз вас двоих и ищем. - Привет, Молли. Привет, Присцилла, - я выдавила из себя улыбку, смотря на этих двоих. А ведь все так хорошо начиналось. Ну, вот какого черта, они приперлись. – Что-то случилось? - Мы опять собираем группу для школьного спектакля, и нам очень нужна ваша помощь! Вы так хорошо поработали в прошлом году. – Я нервно сглотнула, снова вцепившись в Таггарт, да и в Джордан тоже. Черт, вот все что угодно, но опять работать с этими двумя. - Ой, знаете, у нас в этом году, совсем нет времени на театр. Сами понимаете второй год старшей школы, надо подтягивать оценки, а у меня еще альбом и газета. Джемма и Джордан мне будут помогать, я одна точно не справлюсь. Поэтому театр, ну совсем никак не вписать в график. Боюсь, вам придется искать кого-то еще. – Я отчаянно пыталась быть милой и вежливой, хотя даже мне от этого писка хотелось дать им с ноги и послать на все стороны разом. - О! Джордан! Привет, мы тебя совершенно не заметили! – Они продолжали пищать в унисон. Как они вообще это делают? Тренируются что ли или у них один мозг на двоих?

	Личные требования к игроку Я хотела бы, чтобы ты был самостоятельным человеком и умел сам себе находить игры. На форуме несколько подростков, я уверена, ты обязательно найдешь с ними общий язык и игры. Я терпелива и понимаю все, мне можно просто сказать, что ты очень занят работой/учебой/личной жизнью, и я буду ждать. В плане размера, я подстраиваюсь под игрока, если тебе нравятся маленькие посты, будем играть маленькими, если большие, значит будем писать большие, но я противник литья воды, ради объема, всего должно быть в меру, ну, получается пост на 3-5 тысяч и ладно. Главное – это получать удовольствие от процесса, а не насиловать себя и друг друга объемами. От тебя я так же жду адекватности и понимания, если я не могу по каким-то причинам написать пост, значит я не могу и надо немного подождать.

	Связь с вами Гостевая, ЛС

Цитировать Сообщение 54

Поделиться552017-07-18 10:04:06

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Знак ничего не сообщит до тех пор, пока ты не поймешь, как его интерпретировать. А.Голден "Мемуары гейши" Знаете, иногда в жизни случаются моменты, после которых очень тяжело не стать фаталистом. Нет, возможно, если не задумываться, не складывать всё, происходящее с самим собой в одну четкую последовательность, то ты этого никогда не увидишь, но стоит лишь обернуться назад, вспомнить прошлое со всеми его внезапными разговорами, закончившимися далеко за полночь, с пронзительными взглядами у дверей в моменты прощаний и слезами радости при встречах, как думаешь, что где-то там уже всё записано и всё, что остается, так играть свою роль, которой тебя наделил режиссер где-то сверху, предварительно отобрав на кастинге среди десятков, или же сотен ничем не отличающихся друг от друга претенденток. Только не начинайте тешить себя идеей о том, что вы сами чем-то выделились и запомнились ему больше остальных.. Нет, скорее всего он просто устал, отчаялся искать и остановился на самом нераздражающем элементе - вас. Так и живем. Никто не знает что произойдет дальше - роль то не выучена, но сцена не терпит пауз. И вот тогда начинается самое настоящее волшебство: каждая встреча не случайна, а самое мимолетное происшествие становится ключом к чему-то большему. Если бы только Октав знала, что там, в своём детстве она обретет не только оковы, но и гештальт-якоря, то наверное бы не спешила так сильно с ним прощаться. Или во всяком случае закрыть свои кармические долги, прежде, чем жизнь подарит ей новые. В мужчинах она больше всего ценила то, что принято называть "стержнем". Это так сложно описать словами, ещё труднее показать, но одно она знала наверняка: в отце его почти не осталось. Он был полностью во власти жены и оставалось только гадать по какой именно причине. Конечно, в деревне все говорили, что это любовь. Такое, знаете ли, всемогущее чувство, которое расплавляет сталь и превращает твердый лед в мягкую и податливую воду. Его глаза были цвета неба перед грозой или дождевой воды: серо-голубые. Если в них долго всматриваться, то казалось, что там, где-то глубоко-глубоко можно встретить целый мир с могучими китами, рассекающими толщу воды своим мощным телом, или забавных каракатиц, обороняющихся чернилами от всего, что посчитают для себя опасным. Внутри Жульена существовала целая вселенная, которая однажды наткнулась на Карлу Дартижан. Высокую, стройную, невероятной красоты брюнетку с чернильно-чёрными глазами, бездонными, но совершенно непроницаемыми ни для кого. Казалось даже муж не мог раскусить её идеи до своего последнего вдоха. Она была женщиной-скалой, о которую так беспощадно разбивались его волны, превращаясь в легкую, невесомую пену, стыдливо отступающую обратно в пучину своих страстей. Её ничего не могло удивить или поразить. читать продолжение: «Переживать одиночество, легче вместе»
Дорогая моя Октав, поздравляю тебя с лучшим постом недели и я даже не удивлён этому событию. У меня были горькие опыты с ролевыми игроками и до встречи с тобой я отходил от последнего, но ты смогла стать моим светом в окошке, смогла вернуть былой запал, помогла расправить крылья и теперь я лишь желаю самому себе не разочаровать тебя. То как ты пишешь и о чем, просто повергает меня скопе в детский восторг и наполняет вдохновением и азартом. Читая каждый твой пост мне хочется ещё и ещё, я словно вижу и ощущаю твоих персонажей, их боль, радость, отчаяние и глубину. И мне хотелось, что бы дальше мы с тобой только узнавали друг друга получше и продолжали создавать интересные сюжеты. Ты офигенский человек и очень крутой игрок, оставайся пожалуйста такой, а все ненастья и невзгоды пусть лишь добавят сил и помогут стать лучше. Мы с тобой знакомы не так много, как хотелось бы, но в тебе есть что то особенное, что притягивает людей, заряжает энергией и помогает двигаться вперёд) (с) Стивен Моя милая Мадри, сегодня ты отправляешься в таблицу с «лучшим постом», с чем я тебя поздравляю, и я признательна ребятам из амс за эту возможность сказать тебе несколько слов (несколько, мвахаха, как же). Ты не удивишься, если я скажу, что размышления – твой конек. Как и в этом посте, как и во многих других, если ты касаешься размышлений – это всецело твоя стихия, и ты пишешь ее так, что читается взахлеб. Позволь же сказать, насколько ты гармонично и удивительно сочетаешь простое и сложное, и насколько умело ты прибегаешь ко всем этим описаниям, как расставляешь акценты и переходы, заставляя историю приобретать новые краски так вовремя, так слаженно и четко, что за любым твоим персонажем наблюдаешь с удовольствием. И позволь сказать, что я горжусь тобой. Да-да, ты всегда была талантлива, и я рада тому, что была и участником, и очевидцем тому, как росло с годами твое мастерство. Мы с тобой знакомы так давно, что я уже и не помню количество лет, но мы подружились еще до того, как я впервые пришла на этот форум. Мы прошли с тобой не через одну ролевую, я помню то время, когда таскала тебя-стесняшку по темам, хотя ты такой алмазище, что не затеряешься нигде. А за кадром так ты вообще одна из самых искренних, светлых и чистых людей, которых я когда-либо знала – и я безумно рада тому, что могу считать тебя своим другом. И я хочу сказать тебе одну вещь: неважно, сколько раз ты захочешь уйти – всегда возвращайся, поняла? На форум, ко мне, всё вместе – возвращайся, ты пишешь прекрасные вещи, трогательные истории, ты настоящее золото, продолжай шлифоваться и не смей уходить в тень. Пусть награда лучшего поста подарит тебе приятные воспоминания, но ты же и сама знаешь, что это не предел, так что я пользуюсь случаем и желаю тебе вдохновения, много вдохновения, ужасно много вдохновения, чтобы и дальше писать эти красивые вещи и радовать тех, кому доведется их читать. А я буду рядом, ладно? С любовью, твоя Мася. (с) Мася

Джордан	Кевин	Рипли	Шон	Элиас	Лорен

Его слишком часто спрашивают то, о чем он и так думает сам. О бесконечном чувстве вины, что не покидает ни днем, ни ночью. Стоит темной, высокой фигурой за плечом, преследует день ото дня. Мэтту порой кажется, что об этом чувстве вины знает не только он, и проницательный человек замечает эту тень за его спиной и рано или поздно зададут этот логичный вопрос. Но хуже чувства вины лишь ежедневное ее доказательство, испуганно озирающееся вокруг. Он знает, что ее сердце бьется сейчас как у крошечной птахи, впервые попавшей в клетку. Его чувство вины страшится призраков подсознания, тех, что она рисовала на стенах в своей комнате. Он слишком хорошо помнил тот первый и последний раз, когда ее дверь захлопнулась навсегда. Мэтт так и не простил себя, что вовремя не рассмотрел в ее рисунках настоящий страх, не остановился, когда хотел доказать, что он — успешен и уже умеет то, чему многие учатся годами. И теперь он раскаивался. Раскаивался каждый день, но это не уберегло от того, что он видел последствия своих ошибок в дрожащих плечах и взгляде сквозь плечо. «Простишь ли ты меня когда-нибудь, принцесса?» За то безумие, о котором шепчут серые, словно у покойника, губы. «за петлицу я тебя тяну» Мэттью
Джеки ошибалась сейчас, думая, что дорога назад есть за спиной. Под тёплым пологом спальника за её спиной оставался только лишь Джо, прижимающий её к себе. И последнюю мысль Джеки запомнила так крепко и нерушимо, словно выбила на камне. Она радовалась уже тому, что Морелли не видит ни её лица, ни её глаз, пусть слёзы кипели, пока всё-таки не проливаясь. Быть женщиной оказалось куда сложнее, чем она себе это представляла, потому что испытывала разом столько эмоций, что уже не отделяла одну от другой. Когда Карина смешивала вместе все свои краски, то получался совершенно некрасивый цвет. Чистый и глубокий синий, насыщенный яркий красный, по-весеннему свежий зелёный, ослепительно солнечный жёлтый, морозный и чистый белый превращались в грязно-коричневую кашу. Из своих эмоций, пронзительных оттого, что испытывала их на самом деле в первый раз, Джеки складывала совершенно нелицеприятную картину, пугающую её и заставляющую вжиматься спиной в грудь Джо. Может быть, слишком много их было, и за дыханием приходилось следить, чтобы оно не стала судорожным и хриплым от слёз. Может быть, слишком много романов она прочитала в своей жизни, а потому не сумела справиться с нахлынувшим на неё потоком, абсолютно не похожим на всё сахарно-сладкие описания. «А горы все так же незыблемо стоят» Элеонор/Джеки
Каким-то утром, проснувшись от шорохов в квартире, Клео вдруг подумал о том, мог бы он влюбиться в эту женщину, которой сейчас стала его жена. Если бы они познакомились сейчас, а не так много лет назад. Если бы он сам потерял память, смог бы вспомнить её? И с одной стороны нутро бунтовало против таких мыслей, в голову отчаянно лезло согласие, что да, конечно бы он смог её полюбить, потому что это явно всё не просто так, что она одна такая невероятно особенная и что нельзя это всё стереть из памяти. А потом на смену этим мыслям, пока садился, свешивая ноги с дивана, растирал лицо, пришли мысли другие, о том, что мозг штука загадочная, непонятная и если уж вдруг что-то из её стерлось, то сделать бэкап очень сложно. Уж он-то знает, изучил за эти дни все буклеты, статьи в интернете, прогнозы и предписания врача. А потом, когда они снова встретились на общей территории с Джин, посмотрел на неё с другого угла обзора. Как на незнакомку. Минут, эдак, десять, у него даже получалось смотреть на неё, как на незнакомого человека. И вдруг понял, что он не узнаёт её жесты, не узнает голос, не узнаёт... Её. И стало так страшно, что затряслось всё внутри. Потому что в этой женщине не было той девчонки, которую он полюбил. Которую поцеловал, поклялся защищать, которую увёл под венец. «в бинтах лучи солнца льются в лазарет» Клео
Раненное сердце ныло, но исцелится и что-то изменить было бессильно. Отношения похожи на смену времен года. Вначале наступает весна. Погружает влюбленных в буйство красок и пышное цветение садов. Дарит ощущение эйфории и нескончаемого счастья. Услаждает слух пением птиц. Постепенно повышается градус страсти до знойного лета. Потом, по законам природы, наступает прохлада осени. Подкрадывается незаметно со своим неминуемым увяданием. Заканчивается все зимой. Она укутывает охладевшие сердца в снежные меха. Не у всем хватает терпения и веры в крепость семейных уз, чтобы пережить ледниковый период. Редким счастливцам удается обманывая законы мироздания и не встретиться с холодами в душе. Большинство расходятся. Отправляются на новые поиски, дабы возродить весну в душе. В странной связи зверя и добычи, все было наперекосяк. Они пропустили весну. Сразу нырнули в зной расклеенного лета.. Потом отмахнулись от бархата осени, оставляя на белоснежном ковре зимы кровавые следы. Все смешалось. Осень пришла к ним только сейчас. В ней не таилось дурных предзнаменований. Наоборот, на нее девушка возлагала надежды, что они смогут отпустить друг друга без повторения кровавой драмы. Разлететься в разные стороны, как опавшие листья подхваченные ветром. Не самый плохой финал. Мария заслужила немного покоя. Самоуспокоение сработало на отлично. Остаток пути ирландка провела без панических мыслей и беспочвенных страхов. «L'ete indien» Мария
Он запомнил её другой, совсем непохожей на ту женщину, которая стояла рядом с ним. В пустом взгляде отрешённого безразличия, который снился ему несколько ночей подряд, теперь он видел смятение, нерешительность, отражавшуюся белёсыми отблесками света фонарей на поверхности двух тусклых агатов. Маленькие белые точки, подрагивающие, как пламя свечи на ветру, меняли совершенно всю натуру этого существа. Уйти или остаться, заговорить или же промолчать, стоит ли сделать лишний вдох или лучше задержать дыхание - у той женщины, которую он встретил четырьмя днями ранее, никогда бы не возникло подобных вопросов. Офелия, появившаяся около его дома этой ночью, похоже целиком из подобных вопросов была соткана, хотя и старалась всегда оставаться безмятежной... или по крайней мере в этот полночный час. "Офелия - какое странное имя!" - подумал такой же нерешительный, такой же сомневающийся во всём человек за минуту до того, как резкое и точное, будто стрела, восклицание "протего" нарушило тишину ночи. Вспышки, удары, летящая во все стороны пыль от кирпичных стен домов, куда отскакивали слепящие яркие всполохи света - всё это смешалось воедино и осталось позади вместе с испуганным собачьим лаем, разбудившим спящий Лондон. «Magic Britain. Miles Away.» Ричард
Прости меня. Прости, ибо я не хотела твоей смерти - ибо ты был первым, чьей смерти я не желала по-настоящему; ибо ты был для меня безликим и бессловесным, и я никогда не любила тебя - но никогда и не ненавидела. Прости за то, что ты не поймешь, почему это случилось с тобой, прости, что не боялся меня и что не видел во мне тех призраков, что посещали тебя по ночам. Прости меня, ибо моя величайшая вина перед тобой лишь в том, что я любила. Впервые за тысячу лет. Когда-нибудь Мэдисон Монтгомери скажет это, вглядываясь в затянутое мутноватой липкой пленкой зеркало школьной уборной - скажет сама себе, своим черным глазам, в дрожащем ореховом мареве которых, в самых дьявольских глубинах, за далеким оконечьем радужки, будет стоять одно и то же бледное мальчишечье личико. Лицо призрака, лицо, так и не ставшее взрослым. Тогда она не будет сожалеть о нем, хотя и попросит прощения у них обоих, попросит искупления, чтобы навсегда сложить эту душу в черный ларец, куда вскоре устремится сонм ей подобных, таких же, которым никогда не вырасти и никогда не увидеть света за черными ресницами. И она тоже, она сама никогда не изменится, будто их крики, их плач и мольбы, заморозили ее, превратили в одного из призраков страны Нетинебудет. «Got a secret, can you keep it? Swear this one you'll save...» Мэдисон

Changes
Лучшая игра недели
Выйдя из своего нового жилища, Элмерз все еще был немного взволнован. Физически он находился рядом с Кларком, но в своих мыслях он прокручивал возможные сценарии того, что может случиться, когда они приедут к Белле домой. Острые на язык, назойливые соседки подруги были парню до жути неприятны даже в её присутствии. Антипатия была взаимна, но самое интересное во всем этом было то, что у этих троих ненавидеть друг друга особых причин то, и, не было. Сэм, признаться честно, не помнил, как эта вражда началась, но ему всегда казалось, что корни этого конфликта были в том, что он занимал слишком много места в жизни Беллы, чего ему эти двое простить никак не могли. Элмерз, не смотря на свой довольно покладистый характер, тоже имел пару недостатков, и, одним из них было упрямство. Слово за слово, колкость в обмен на колкость - так и началась эта неприязнь, которую не под силу было утихомирить даже Белле, которая вскоре со всем этим смирилась. В реальный мир его вернул очень резкий толчок, который повалил Сэма на лестницу. Парень очень крепко ударился кобчиком, но при этом хотел было извиниться за свою невнимательность и убедиться, что другой человек в порядке, но только он успел придти в себя, как услышал весьма нелицеприятную тираду в свой адрес. Поразившись такой наглости, Элмерз чуть было не разразился ответными ругательствами , но взглянув на своего оппонента был вдвойне ошарашен. Пышногрудая брюнетка, которая вероятно была латиноамериканкой, как ни в чем не бывало, поправляла макияж, одарив Сэма парочкой пренебрежительных взглядов. Сэмюел			Он завез своего нового соседа в достаточно богатый с виду район. Все было слишком цивильно. Проходящие мимо люди шли с поднятым носом, это можно было сказать даже о двух болонках, которых выгуливал достаточно гламурный парень. Для Кларка все это богатство было словно сюр. Парень мгновенно сравнил это место с душным, но таким родным Бронксом. Вечное движение, вечные разборки, там жизнь кипела с бешеной скоростью. Не сказать, что тут было противно, скорее свой ритм, и свой шарм. Конечно он всегда надеялся, что будет жить так же, ни в чем не нуждаясь. Под боком его детка, любимый человек, возможно семья, и огромная собака, которая будила бы его с утра. Но Тай был реалистом, и прекрасно понимал, что он скорее будет жить как рок-звезда в вечных поисках свободы, чем наденет на себя дизайнерский свитерок. Парень шел прямо за Сэмом в большой дом. Дверь открыла симпатичная девушка. Вернее, она была симпатичной пока не открыла свой рот. Элмерс был ей абсолютно не интересен, как впрочем и Кларк, но Тай заметил то, что Сэма передернуло от имени. Этим именем было Клэр. Элмерс прямо таки ожил, движения стали быстрее. Он явно хотел быстрее отсюда уехать. Тайрон понял мысль и захватил еще один чемодан побольше. Правда сюда нужно было вернуться еще один раз за еще двумя чемоданами. Размещая груз в багажнике, Тай подумал о том, что какой-то один возможно не поместится, и его придется кинуть на заднее. Быстро с этим разобравшись Кларк проследовал прямо за Сэмом, и стал свидетелем интересного диалога. Тайрон
side by side
От удара о пол пальцы вновь начало немного саднить, но и эта боль пройдёт, ведь каждая боль проходит. Каждая. Дышать, наверное, тоже было больно, если бы это не вошло в привычку. Улыбаться, наверное, тоже было бы больно, если замолчать раз и навсегда. Несмотря на всю испытываемую и предполагаемую боль, Рита улыбалась. Как она могла не улыбаться, когда в глазах друга видела самый настоящий детский восторг, пока он выпутывал коробку из многослойной шуршащей упаковки. Как давно ему не дарили подарков на день рождения? Как давно ему не дарили подарки на день рождения девушки? Рита чуть в стену не вписалась от внезапно посетившей её мысли. Вопрос. Вопросы - это нормально. Это также нормально, как дышать или улыбаться, это не больно, и вопросы не бывают болезненными, это знает даже маленький ребёнок, любопытный и любознательный по определению. По факту своего существования. Да и какое это может иметь значение? Нет ничего, что могло бы значить больше, чем радость друга, наконец-то размотавшего треклятую коробку с не-факт-что-самым-осмурфительным-на-свете синтезатором. Нет ничего, что могло бы значить больше, чем моменты, когда он тоже улыбается. Рита Мэй по себе знала, что она-то улыбается часто, как правило, не к месту, а вот Рауль улыбается редко, и порой смотрит на мир таким взглядом, как будто не понимает, своей ли жизнью он живёт. Рита			Этот день рождения Рауль мог по праву назвать лучшим в своей жизни. Нет, были еще другие, очень хорошие, которые в те года он считал лучшими - например, в Лондоне с Киллианом, но тогда Рауль еще не с чем было сравнивать. У него случались плохие дни, и даже плохие месяцы, например как тот, когда он сломал руку, но ничего такого же отвратительного и тяжелого, как последний год жизни, с ним на тот момент не было. Точнее, Рауль не мог говорить “последний год”, ведь начиная с мая и вплоть до сегодняшнего дня все было вовсе не так уж плохо. Причиной этому была Рита Мэй, и сегодня тоже все зависело от Риты: француз и не представлял себе, как бы все было без нее. Но ему и не нужно представлять - не обладал он тем качеством, что позволяло думать о плохих вариантах событий, тогда как сами события были хорошими. - Еще и торт? Ты меня определенно балуешь. Он выпустил девушку из объятий, чувствуя, как щеки горят от удовольствия, а душу переполняет ощущение детской радости, уже давно забытое. Чем старше становишься, тем сложнее переживать ежегодно собственный день рождения, и только будучи ребенком ты по-настоящему радуешься этому событию. Потом грань удовольствия стирается, ты начинаешь осознавать цену времени, ты добавляешь к возрасту каждый год с чувством неудовлетворенности, а подарки, если они есть, зачастую из приятных становятся полезными. А хуже всего, когда приходится имитировать радость и благодарность - но это Рауль знал только понаслышке. Рауль
.когда вместо нас останется тьма
Я как будто чувствую, что тебя нет рядом. Нет, не как будто. Я именно чувствую. Даже сквозь сон. Неосознанно. Я тянусь к тебе, чтобы прижаться сильней, но пальцы, если и чувствуют что-то под собой, так это одеяло. И я открываю глаза. Всматриваясь в темноту. Ты засыпал со мной. Сомневаюсь, конечно, что у тебя в итоге получилось заснуть. На меня действовали лекарства и эмоции, что я не сумел слишком долго сопротивляться тяжести в веках. Как только мы с тобой легки и я почувствовал твое спокойное сердцебиение в груди, на которую я положил свою голову, я почти сразу же отключился. Не знаю, сколько я в итоге проспал. Может час. Может несколько минут. Знаю только, что проснулся от дискомфорта, который вызван именно твоим отсутствием рядом. Кровать слишком большая. Я сонно потер глаза. Видя свет, что полоской отдавался в тенях из под дверей спальни. Ты закрыл ее. Видимо, чтобы меня не разбудить. Я вслушивался в звуки, но в квартире было тихо. И именно эта тишина заставила меня выбраться из кровати. Отодвинув одеяло. Я в твоей футболке и брюках. Другой одежды у меня у тебя нет. Я, надеюсь, ты не поехал за ней прямо сейчас? И не поехал к нему, чтобы разом решить все мои проблемы. Он меня все равно пока не тронет. Наигрался. На какое-то время. Я вновь прикрыл двери, выйдя из спальни и тихими, спокойными шагами прошел по коридору. Свет горел в части кухни. И тебя я увидел сидящем за столом. Вполоборота ко мне. Что ты там делаешь? Я на несколько минут пересиливаю самого себя. Клемент			Опасность подстерегает на каждом шагу. Порой не знаешь, где получишь удар в спину, а где увидишь протянутую руку. Наш путь непредсказуем, но от этого риск остаться ни с чем или погибнуть возрастает в миллионы раз. Однако, я предпочту не знать, за каким из поворотом меня ожидает погибель, чем жить, зная, что меня окружают одни лицемерные и двуличные люди. Я сам по большей степени циник и никогда старался не придавать столь большого значения простому общению, за исключением тех случаев, когда моя внутренняя интуиция подсказывала, что рядом со мной находится нужный мне человек. Таких можно сосчитать на пальцах. Я всегда присматриваюсь к людям прежде, чем впускать их в свою жизнь, и я не терплю, когда передо мной начинают извиваться в словах, пытаясь скрыть порой жестокую правду. Мне не нужно бояться причинить боль или бояться показаться в моих глазах кем-то не тем, куда страшнее будет, если я сумею разглядеть фальшь. Тогда уже нельзя будет ничего вернуть. В моем окружении не так много людей, которые знают об этом, потому что я предпочитаю справляться со всем сам, но тебя я к себе допустим. Месяц. Не считаешь ли ты, что это слишком быстро? Хорошо, чуть больше месяца прошло с того момента, как я резко нажал на тормоза на дороге, проклиная себя за то, что я забыл свой телефон на работе. Пожалуй, это сыграло мне на руку, раз я встретил тебя в тот вечер. Мне достаточно было этих недель, чтобы понять, что я нашел человека, которого хочу защищать. Стефан
Love me like you do
Кристофер Шистад никогда не влюблялся. Парни, которые тратили свое время только на одну девушку были на самом деле простыми неудачниками, которые в лучшем случае с одной и могли связаться. Нет, Крис не был таким. Он был из тех у чьих ног штабелями падали девицы одна за другой и он этим пользовался без разбора и зазрения совести. Он гордо носил звание «Пенетратора», забавное название, которое он и еще несколько парней дали своей компании. И ведь прижилось, и ведь девчонки, прекрасно зная, что их будут использовать сами к ним шли одна за другой. Разве мог он хотеть чего-то большего в свои 18 лет? Нет, его все устраивало. Устраивало до тех пор, как он увидел ту первокурсницу – Еву. Нет, Мун не была небесной красоты, супернедоступной или еще что-то в таком духе. Просто она была такой же, как все, но почему-то другой. И вот это в ней и привлекало Криса, который понятия не имел, что с ним творится. Он смеялся наблюдая, как подружка Евы Вильде таскалась за Вильямом. Это, кажется, забавляло вообще всю школу. Большая часть девиц быстро понимали, что их ничего не ждет, а эта была упорна, как никто другой. Вот только самого Вильяма интересовала больше другая подруга – Нура. Крис был в чем-то солидарен с другом, блондиночка была ничего такая и дерзкая, вот только так убиваться ради того, чтобы уломать одну бабу? Было в этом что-то не правильное и ненормальное. Ну, не хочет и не хочет, зачем хороводы то вокруг нее водить? Даниэль/Кристофер			Такое простое имя, за которым кроется история, чуть ли не с самого начала появления человеческого рода в этом грешном мире. Первая женщина, первая грешница, первая изгнанная из рая. И если Мун не могла назвать себя первом, то женщиной, грешницей и явно той, кто не попадёт в рай тем более. Она разделялась словно на две части. Та первая, что была с Юнасом, тихая, вечно зашуганная и одинокая, никому не нужная, похожая больше не пробитого щенка, чем на девушку, у которой вся жизнь впереди, у которой самые лучшие годы, как любят твердить родители, забытая собственной материл в огромном доме, что отчаянно пытается добиться внимания собственного парня, словно крича «Вот она! Здесь!». И другая, что любит выпить, тусоваться с редкими, но все-таки беспорядочными связями и живущая одним днём и моментом. Чем не грешница Ева? Эта пятница не стала исключением, как и многие пятницы до этого уже довольно долго проходили по одному и тому же сценарию банальной вписки. Свободная хата, гости приносят выпить, кто-то зажимается по углам или запирается в комнатах, а может и вовсе забывает о двери, смех, громкая музыка и редчайшее внезапное появление родителей. Впрочем, это не портило веселье никогда, просто все заканчивалось чуть раньше, чем планировалась и побегом с пытающимися ногами, пьяным хихиканьем и банкой пива в руке, что уже наполовину расплескалась или вовсе была пустой и выпада из руки во время побега. Ева/Дейна
Выживут только любовники.
Пробужденный Рокки почти мгновенно перешёл от состояния глубокой коме к абсолютно ясному бодрствованию. Энджел видел, как его глаза, секунду назад затуманенные и потерянные, стали ясными, взгляд - бритвенно-острым, опасным и колким. Собранный, чуткий, как лесное животное, такой же бесшумный, он тенью метнулся к окну. На губах Энджела, пока он смотрел на него, впитывая с жадностью каждую деталь, играла улыбка. Он не ошибся. Ни в едином своём решении - выбор был правильным, единственным из возможных. Теперь он знал наверняка, что инстинкт, слепой и мудрый, не подвёл его вчера. Несмотря на саднящую боль во всём теле, замедлявшую реакцию, на караулящую у дверей смерть, Энджел чувствовал, как его обдаёт жаром. До дрожи, до сладкого медного привкуса на прокушенных губах. Близкая опасность возбуждением мутила рассудок, который должен был оставаться трезвым, если они хотят выбраться из всего этого. Он встряхнулся, потянулся за брошенными у постели вещами, разгребая их, смятые и пахнущие вчерашней дорогой, брезгливо. Странно, как Энджел легко воспринимал самые отвратительные вещи, способные надолго отбить аппетит у человека с крепким желудком. Он без колебания засовывал по локоть голые руки в тёплые ещё кишки, выгребал чужое дерьмо, если это требовалось, не возражая (кому бы?), однако собственная неопрятность вызывала в нём глубокое отвращение. Энджел			Рокки плохо представлял, почему Мозес так резко заинтересовался им, что послал Когтя. В конце концов, он был одним из многих в окружении Мэзи, ничем особо не примечательный, только чуть более агрессивный, чем другие, но для биомусора, которым он был, это нормально. Сейчас он задумался: а что он вообще знал о своём наставнике, кроме того, что он неприятный и скользкий тип? Откуда он появился? Почему так легко заработал такое влияние в их районе? Почему подростки так и липли к нему? Почему он сам, глупый и неотёсанный щенок, сунулся в будку к этой херовой гиене? Но у Мозеса всегда были сигареты, бухло и пожрать, и Рокки не нужно было идти домой к пьяной матери и быдловатой тётке, которая всё стремилась облапать его хер. В те дни Муна часто сковывал липкий ужас и отвращение, а ещё – жуткое чувство безысходности, с которым было невозможно справиться. Тогда Мозес казался старшим и мудрым, человеком, который может помочь, и Рокки впутался во всё это, затащив туда и Сару, которая смотрела на Мэзи масляными глазами. Но, кажется, тот не особенно интересовался грудастой и туповатой бабёнкой, которая не умела держать свою пизду в трусах, а не совать её первому встречному. На самом деле, Рокки не верил в то, что деньги в призовом фонде есть, но как объяснять свои подозрения, он не знал. Да и вся эта затея была нужна ему, чтобы была хоть какая-то цель, потому что иных у него не было. Рокки

Элвис посмотреть	Хайди посмотреть	Медея посмотреть	Дианна посмотреть	Рипли посмотреть	Дамиан посмотреть

Цитировать Сообщение 55

Поделиться562017-07-25 21:48:39

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Водица для этого времени года, которое неумолимо сопровождало путешественников в северные широты их мира, была на удивление приятной. Конечно, не то парное молоко, в котором бывало приходилось плескаться утомленной научными изысканиями девушке, когда мешок с собранными травами болезненно оттягивал хрупкое плечико, а ноги уже гудели от затянувшейся прогулки по близлежащему к столице лесу, и отказать себе в удовольствии искупаться в теплом озерце было поистине невозможно. Здесь же, подводные течения нет да нет пощипывали кожу, заставляя подпрыгивать на месте или стараться отплыть подальше от ледяного потока, встречая на своем пути собственноручно выбранное укрытие, и купающегося за ним мага, на удивление благодушно принявшего ее предложение. Но спустя какое-то время, девушка к воде начала привыкать, и даже подумывала было распустить косу, чтобы уж если и выдалась возможность искупаться, то сделать это следовало со всей тщательностью, как в последний раз, ведь кто знает когда им еще выпадет такая возможность? Уж точно не в Ажае, где хорошо бы было до кустов сходить и не обморозиться по дороге, не говоря уже о прочих человеческих потребностях. Если там вообще будут кусты. Но как без них то? С этим животрепещущим вопросом, который коснулся бы как сугубо бытовых сторон родных краев мага, так и исполнения элементарных девичьих нужд, таких как будут ли на их пути крупные города, в которых она сможет найти лавку травника и приобрести кое-какой сбор, окуривание одежды и тела которым на какое-то время способно было заменить водные процедуры. Универсальный способ, о котором следовало конечно подумать раньше, но отчего-то в гостеприимной Белории с деревеньками и радушными хозяйками через каждые пару десятков верст, такие мысли в голову отчего-то не приходили. Но, предвосхищая вопросы девицы, Драгон вновь вспомнил о почившем магистре, успевшем за свою недолгую жизнь обзавестись настолько могущественными недругами, которые не пожалели ни времени, ни сил, чтобы сжить своего заклятого друга со свету. читать продолжение: «Все, что нас не убивает, делает большую ошибку»
Дорогая Рада! Вот и пришел твой черед... То есть, вот и на твоей улице праздник. Короче. Думаешь, я таки спроста завел себе игрушечную Радейку? Как бы не так. Она греет мою душу в те мгновения, когда настоящей рядом нет. И я более чем уверен, что все, что с ней происходит - было на самом деле, а потому и история наша оказывается в два раза длиннее. По началу меня было не оторвать от этого альта, пока еще были свежи ощущения от бесконечных возможностей наших воспаленных рассудков, но между тем - как бы ни редки были наши теперешние ответы в него, он все равно остается одним из самых любимых за всю мою игровую практику, как отражение наших душ и сложных отношений. Спасибо за то, что все еще горишь каждой моей идеей, какой бы сумасшедшей и неуместной она ни была, спасибо, что терпишь все мои кризисы и вдохновляешь вновь встряхиваться и лихо бросаться на амбразуру творчества. И все это по той причине, что ты та, кто ты есть и никто другой. Твоя Радея прекрасна, как и любое из твоих воплощений, как бы я ни фыркал (а вдруг от зависти?..), а потому мне и хочется отвечать твоим девчонкам вновь и вновь. Вдохновения! И поменьше грусти, милая. (с) Рэй

Лианна	Рик	Надин	Гильермо	Лорен	Каролина

«Я смотрю на тебя и не вижу того прежнего Алистера Голда, которого знала и в чьих венах текла не кровь, но чистейший эгоизм. Смотрю и не вижу прежнего ко мне отношения, и от этого страшно, ведь я не знаю ни одной причины, по которой тебе сдались все грехи мои, моя тяжелейшая ноша – зачем тебе эта участь, зачем делить ее между нами, ради чего?» Алистер же, судя по всему, считал иначе. Видел те метаморфозы, которые происходят с Монтгомери в его присутствии. Видел смысл во всем, что делала ради нее и для нее. Рядом с этим человеком Алесса совершенно не чувствует своего возраста, а ведь еще совсем недавно каждый, пусть даже мимолетный взгляд на свое отражение в зеркале отзывался острым уколом под ребра, где глубоко внутри билось от осознания несправедливости и быстротечности времени сердце. Сердце, не желающее мириться с предвестниками старости – не той, что прячется в морщинах, и не той, что забирается сединой в волосы, но той, которая лишает возможности существовать без чьего-то плеча, подставленного в качестве опоры, когда ноги в неподходящий момент подводят. Выходит, Алесса уже давно была, в сущности, старухой, а сейчас стала еще и обузой – ей потребовалось гораздо больше времени на восстановление, чем думали врачи; гораздо дольше, чем она просила Алистера подождать. Но он, почему-то, не настаивал и не торопил – только подхватывал, когда Монтгомери в очередной раз оступалась, а когда не могла сделать самостоятельно даже шаг – брал на руки и проносил, несмотря на собственную боль, столько, сколько было нужно. Столько, сколько потребуется ей для того, чтобы вернуть себе былую красоту, увядшую (но не безвозвратно) от дефицита солнечного света и человеческого тепла, и вернуться к нему – теперь уже окончательно. Надетое на безымянный палец правой руки кольцо давало не только надежду на пресловутое «счастливо» (на «долго» Алесса не смела и надеяться – не то попросту боясь сглазить, не то потому, что так и не смогла научиться смотреть и видеть яркие краски среди привычной окружающей ее бесконечной серости), но и на то, что искомый покой уже совсем-совсем близко; стоит только протянуть руку и… - Ты спишь? – шепчет она с закрытыми глазами, придвигаясь к лежащему спиной Алистеру и накрывая его плечо ладонью. «Простите нам наше счастье» Алесса
Гидеона Хольста интересовал совсем не лед, его возраст и элементарные составляющие молекулярной структуры воды, не флора или фауна острова, покрытого снегами, прозябшего от северных ветров. Его интересовали изменения подводных течений моря Баффина, а так же оптические и акустические данные толщи вод. Состоя в команде из разнообразных ученых, которые погружались на корабль со своими, иными задачами, Хольст понимал, что быстро и легко не будет: его, как специалиста, пригласили в экспедицию в составе группы исследователей - химиков, биологов, специалистов по снегу и льду, геологов, даже техников, которые обеспечивали работу корабля от и до. Плаванье в северные моря - не прогулка на катере туда и назад, такие экспедиции всегда были сопряжены с максимальным риском: шторм и толстый лед в любой миг могли нарушить все планы, весь график прохождения западной и северной сторон острова и сердца моря Баффина. Весна давала надежду на удачный исход экспедиции, так как потепление должно было расколоть плотные слои льда, часто простирающиеся от берега до берега. По прогнозам, штормы так же не должны были помешать ученым проводить свои опыты, как и прутихшая сейсмическая активность, которая то и дело будоражила северные воды. Закинув в каюту свой большой рюкзак, Гидеон задумчиво уставился на вторую койку, которая находилась на расстоянии всего в сорок сантиметров от его собственной. Он не любил подобные сближения с чужими людьми, к тому же, не очень стремился контактировать с кем-то из группы. Ему было неинтересно. Он был человеком замкнутым, сконцентрированным и привыкшим к тяжелой, изнурительной работе на корабле, работе против девятиметровых волн ради науки. Он не болтать и знакомиться сюда пришел, но положение дел всегда обязывает к чему-то взрослого человека его положения и опыта. Поговаривают, на корабль даже взяли студентов - биологов что ли, или техников. Сбежав в море от обязанностей заведующего кафедрой, Хольст надеялся здесь отдаться суровой стихии взамен скупых цифр и объяснений на пальцах. Океан - это то, что не описать словами. Это нужно видеть, более того, нужно прочувствовать. Всем сердцем. Руками - до мозолей, лицом - до обветренной кожи, легкими - до боли в груди от холода, что разрывает изнутри со всей откровенностью.т «I guess I still care. Do you still care?» Гидеон
В прошлом, слишком реальном для них, все ещё бьющем в висок отголоском той страшной реальности, оставшейся в нарисованных и незаконченных картинах на полу в мастерской, они строили великолепные замки. В желанном тогда, таком манящему наркотическом экстазе эти замки казались великолепными. Сейчас эти замки были уничтожены: руины даже перестали дымиться, лишь грудой темных камней возвышались насмешкой над наивными ли, детскими ли, героиновыми ли мечтами - не важно. В реальности все было иначе: невозможно было даже заговорить, ведь любой разговор неизбежно сводился к одной-единственной теме, о которой совсем не хотелось говорить, а каждое случайное прикосновение обжигало больнее, чем прикосновение к раскаленному железу. И так раз за разом. Она до крови разгрызла губы от желания заговорить: ей было невыносимо в одиночестве, но это одиночество нельзя было разрушить простым разговором. День начинался и заканчивался в гнетущей тишине до тех пор, пока она не пропиталась напряжением и страхом и не взорвалась грохотом чего-то очень тяжелого, упавшего на пол в дальней комнате. Мора взяла сына на руки и вышла на звук, попыталась задать вопрос, но не успела: во взгляде художника было гораздо больше ответов, чем он мог бы ей назвать. Она только кивнула на объяснения и унесла Матиаса, пока тот не начал капризничать и проситься поехать с папой. Ей все чаще плохо по утрам и снова приходится оставлять Матиаса наедине с краской, чтобы, вернувшись, обнаружить красные следы маленьких ладошках на стенах. Пусть так, папе понравится, а потом попробуем отмыть. Это чувство ей уже смутно знакомо, а потому во время утренней прогулки они заходят в аптеку: у нее рваная футболка: среди черного мрака одинаковых вещей эта была первая и изъян она заметила не сразу, Матиас перепачкан песком, который пытался поесть, пока Мора его останавливала, и капризничает, потому что не хочет быть тут. На нее смотрят с презрением и жалостью, пока она выгребает из кармана мятые купюры, и снова убегает, ведь в телефоне взволнованный голос, а это значит, что Матиаса все же нужно отвести домой и вызвать няню. «нарисованное море - глубоко до дна» Мора
- Ты хотела меня обидеть? Будем считать, что ты этого добилась, а теперь, я хотел бы все же, перейти к делу, - сложно? Ничего подобного. Не бывает сложного выбора, бывает лишь нежелание чуть-чуть быть настойчивей и увидеть выход из сложившейся ситуации. Я его пока не вижу, но это пока. Мне нужна секунда. Может две или три. Короткий промежуток времени, с новыми попытками вдохов и выдохов. С новыми ударами моего сердца. Оно сейчас очень спокойное, на фоне того, что я мог бы расслышать, если бы мне было доступно сердцебиение самой Рене, - не беда. Деньги это что? Ничего. Я возьму натурой, - она хотела, чтобы улыбнулся я, я же хочу, чтобы и ее губ вновь коснулась улыбка. Сталкиваясь с моей, что такая сейчас нахальная, чуть более развращенная, чем я мог себе позволить. Прочерчиваю линию над бровью, - сейчас нам вряд ли с тобой дадут спокойно поговорить, но через час я добьюсь того, чтобы нам назначили слушанье, где мы выдвинем просьбу об освобождении под залог. Выслушай меня до конца, потом будешь перебивать и говорить о том, что моя помощь тебе не нужна, - подаюсь ближе к столу, располагая на нем свои руки, - я ознакомлюсь со всеми материалами дела, а ты же пока будешь молчать. Не строй из себя героя. Не доказывай ничего, что мы потом не сможем подтвердить уликами. А еще лучше, просто молчи. Без меня не отвечай ни на какие вопросы. У тебя есть на это право. Скажи мне, где Эдвард, я его заберу и сумею сделать так, что к нему не притронется служба опеки, - не нужно меня отталкивать, только не сейчас, когда я начал дышать. Не нужно мне отказывать, когда я начинаю вновь жить. Я бы сейчас сказал Рене, что у жизни нет цены. Нет, если мы не рискуем ее потерять. И это становится навязчивой необходимостью – всегда нарушать границы. Будь они телесные или эмоциональные. Я должен знать, что никому не нужен. Должен чувствовать опасность, чтобы напомнить самому себе, что я все еще жив. На самом деле, у жизни нет цены, - просто доверься мне, теперь моя очередь говорить тебе о том, что нужно просто верить. В больнице ты оставила меня без права голоса, не думаю, что сейчас у тебя есть иной выход. «.стоит отвлечься на миг» Леннарт
Она проскользнула в комнату к судье и вокруг нее клубилась знакомая тьма. Где-то там позади, бесшумно ступала по ее следам Мать Ночи. Неван чувствовала, как ее всю колотит от восторга, от одной только мысли, что она лишит кого-то жизни, прославляя имя Гекаты. В комнате у него было темно, слуги наглухо закрывали на ночь ставни, чтобы у воров не возникло желания пробраться ночью в особняк городского судьи. Неван скользнула вперед, забираясь на высокую кровать, ее тело извивалось подобно змеиному. Она будто бы исполняла танце, подбираясь к своей жертве все ближе. И вот она устроилась сверху на спящем, возвышаясь над ним. Ее оголённая большая и аппетитная грудь приподнималась и опускалась при каждом ее вздохе, рыжие волосы подобно жидкому огню спускались до самых бедер и, где-то в просветах между расступающимся в движении огнем можно было наблюдать синюшную кожу. Судья открыл глаза и вскрикнул, но этот вскрик не был полон страха, скорее он был сдавленным стоном удовольствия. Голос чаровницы зашелестел, наполняя собой комнату, она покачивалась над человеческим телом в плавном гипнотизирующем танце, впервые за долгое время, разрешая касаться ее. Страх рос и пожирал жертву наравне с тем, как в груди Неван разливался жар и радость, она питала себя и взгляд ее становился все ярче и ярче. В скором времени от него невозможно было отвести глаз, где-то на периферии слышался скрип кровати под тяжестью двух тел. В какой-то момент старик издал очередной стон и не был он полон ни печалью, ни болью, это был стон страха от осознания того, что его тело теперь ему не принадлежит. Судейское тело задрожало под суккубом, и она растеклась по смятым простыням плотно сбитой чернотой, колыхающейся тенью, чтобы предстать перед Гекатой. - Больше он не помеха. – Объявила Неван, - Его разум затуманен ровно настолько, что он до самой кончины будет думать, что не покидал постель и комнату, что все, чем он занимался – любовью со мной. – Она усмехнулась своим словам. Смертные нескончаемой вереницей следовали за ней из города в город, ради того чтобы вкусить пьянящей их разум иллюзии. - Я буду взымать плату за все, о чем ты будешь просить меня до того, как исполню твое желание, и плата моя будет расти с каждой новой твоей просьбой, Мать Ночи. «Танцуй, ведьма, танцуй!» Вероника/Неван
На Пасху одна из самых красивых и старых церквей Нью-Йорка стояла нарядная как невеста в брачном уборе. Падавший сквозь узорные витражи свет солнца освещал лица людей, исполненных радостного предвкушения. В воздухе звенела весна. Сама жизнь в её непрестанном цикле обновления, расцветающей щедрой юности лилась чистейшими потоками детских голосов. Хор, который целиком составляли ученики престижной частной школы для мальчиков, выступал в этой престижной дорогой церкви не впервые. Настоящее торжество одухотворённого лицемерия. Энджел, стоявший позади вместе с восемью другими подростками, чьи голоса успели утратить неземную красоту отрочества, но ещё не огрубели и не утратили определённого благозвучия, смотрел вперёд, на сытые гладкие лица мальчишек от девяти до двенадцати лет. Каждый из них был неплохо ему знаком, кое-кто из подшефного класса, все - те ещё зажравшиеся маленькие ублюдки. Но когда они открывали рот - кто мог сказать, что это не ангелы сошли на землю, чтобы вселить в сердца людские чувство благодарности? Услышав знакомый переход мелодии, он плавно вступил. Воздух наполнял лёгкие, выплёскивался наружу бессмысленной вязью слов на мёртвом языке, прославляющем мёртвого бога. Усеянное гематомами горло Энджела опутывал лёгкий шейный платок, красиво повязанный в вороте форменного пиджака. Пока он пел лёгкая, вишнёвого цвета, ткань трепетала от движения гортани, взгляд Энджела рассеянно скользил по рядам скамеек к выходу, к приоткрытым дверям собора, сквозь которые видна была оживлённая улица и - что это? - ярко-красный всполох на ней. Он рос, он приближался, он влился в церковь, окружённый темнотой и угнездился в самом центре этого фальшивого благочестия. Сердце радостно стукнуло о рёбра, голос его, безжизненный и ровный до этого момента, налился звенящей радостью. "O felix culpa, quж talem ac tantum mйruit habйre Redemptуrem!" Счастливый грех", воистину так. «Выживут только любовники» Энджел

L'ete indien
Лучшая игра недели
- Его привезли как раз к нашему приезду. Тут неподалеку находится питомник, - они сами могли туда заехать, но Бен не хотел утруждать девушку еще больше. Дорога от Нью-Йорка до озера выдалась длинной и выматывающей. Для Марии. Для него тоже. Поэтому еще будучи в гостинице Бен позвонил человеку, с которым договаривался о приобретении собаки, и за отдельную плату тот доставил питомца в нужное им место. - Это не просто пес, он пес-поводырь. Руфус сам может позаботиться о себе и о тебе. Поэтому не хочу слышать возражений. Он твой... тем более, кажется, вы уже нашли общий язык, - наблюдая за тем, как собака довольна тем, что его чешут за ухом, он не сомневался, что они с девушкой подружатся. У Марии всегда получалось находить подход как к людям, так и к животным. Они оба будут в порядке. Пес изучит распорядок дня девушки, она привыкнет к тому, что рядом друг. Почему-то Бен этому псу, которого выдел лишь пару минут, доверял больше, чем самому себе. Он уже не раз на примере доказал, что не умеет заботиться о Марии. Все его попытки заканчивались одним и тем же - провалом. С появлением четвероногого друга, многое изменится и, возможно, Мария перестанет чувствовать себя в клетке рядом с ним. - Да, очень... - и Бен говорил совсем не о собаке. Его взгляд был нацелен Марию, любуясь родными чертами любимого лица. Бенджамин			- Неожиданно, - девушка продолжала гладить пса по голове. Новый мохнатый друг не просто домашний питомец, а собака-поводырь. Новость огорошила ирландку. Раньше Бенджамин не стремился упростить ей жизнь. Почти с ненавистью относился к белой трости и другим приспособлениям, облегчающим жизнь слепым. Без особого энтузиазма воспринимал рвение Надин оборудовать кухню стикерами. Он не мог смириться с тем, что Мария навсегда останется инвалидом. Покупка Руфуса – первый шаг к принятию непоправимого? Господи, пусть будет так! - Я хотела попросить, но все не решалась, - Ри осеклась. Нервно повела плечами. Она намеревалась поговорить об этом с Бенджамином еще три дня назад. Удачный момент все не подворачивался. Если еще помедлить, то моет оказаться поздно. – Пожалуйста, не нужно искать другого врача. Я… я... слишком устала от бессмысленных экспериментов. Пожалуйста, остановись, - голос прозвучал жалким блеяньем. Монстр в человеческом обличии никогда не прислушивался к ее просьбам и мольбам. Эх, Ри должна была попытаться. Впервые за последние полгода она хотела двигаться вперед. В голове зашумело. Девушка сдавила виски пальцами. Несколько месяцев она прибывала в медицинском аду. Профессор и его команда поджаривали мозг пациентки до румяной корочки. Мария
бросать камни с души
Я понимал, что совершаю ошибку, но в споре, когда голова говорит одно, а вся твоя жизнь совершенно противоположное, голова обычно проигрывает. Ведомый желанием выпить я дотянулся до верхней полки и схватил бутылку лучшего скотча, проделав этот трюк столь же естественно и непринуждённо, как и обезьяна с бананом на дереве. - Заказывай на любой вкус, за счёт заведения. Считай, что в моём баре, наконец, наступили счастливые часы, - с едва уловимой ноткой иронии объявил я, становясь напротив со своей вечерней наградой, тогда ещё не зная, что ею была отнюдь не бутылка шотландского виски. Положение девушки было незавидным: снаружи ливень, в баре докучливый владелец и больше никого. Виноват в таком раскладе был один лишь я, но в столь тоскливый вечер мне хотелось выпить, а от перспективы набираться втихую, стоя в стороне, меня чуть ли не выворачивало. - Но если не хочешь пить со старым барменом, можно вызвать такси. Дождь, конечно, сильный, но добежать до машины не промокнув до нитки ты сможешь, - сами по себе слова сложились в некое подобие вызова. Я совсем не хотел брать её на слабо, короткой встречи со взглядом карих глаз оказалось достаточно, чтобы стало совершенно ясно: в этой игре мне её не одолеть. Бен			Да и просто уходить мне, если честно, не хотелось. Глубоко вдохнув запах пива и старого дерева, я, наконец, сделала выбор. - Удиви меня, - ответный вызов. На самом деле я не поняла, то ли он попытался меня выставить за дверь, то ли искренне предложил выпить, так как ранее бармен не был замечен за разговорами с посетителями. Но раз мы перескочили стадию "на Вы" я смягчилась, поставив локти на барную стойку и подперев руками свой подбородок. Мне резко стало неловко от прямого взгляда ему в глаза, поэтому я перевела его на бутылки, что стояли у моего собеседника за спиной. - Что-нибудь на твой вкус. Только несладкое. Ненавижу сладкий алкоголь. Вообще я всегда была за скотч, его я любила намного больше ирландского. Но сегодня захотелось какой-нибудь коктейль, а какой именно, как настоящая женщина, я ещё не поняла. Я не стала закрывать свою тетрадь с работой. Пока бармен выполнял мой заказ, я даже внесла карандашом пару штрихов: узор его гавайской рубашки отлично вписывался в малюсенький фрагмент рисунка. Очередной раскат грома и барабанный звон капель дал понять, что скорее всего я здесь надолго. - Керри, - дружески и даже по-свойски протягиваю руку через стойку. Керри
Birthday Cake
Заслушавшись болтовней Тайрона, парень вовсе потерял счет времени, а оно, как назло поджимало. К тому же, выехав за пределы знакомого ему Бруклина, Кларк стал все хуже ориентироваться на местности, а навигатор внезапно стал насиловать парням мозги. Элмерз начал волноваться попадут ли они на вечеринку в срок. - Мы точно не опоздаем? - Сэм поинтересовался, на что Тай успокоил его, заверив, что сейчас во всем разберется. Парень остановил машину, и, спросил случайного прохожего, как проехать. Мужчина в деталях попытался объяснить, как туда добраться, на что Кларк поблагодарил его, и, поехал дальше. Но как это случается в таких ситуациях, что-то пошло не так, и, они снова оказались не там, где нужно. - Тай, давай реще - Элмерз нервничал, и, это явно раздражало Тая, который все еще держал себя в руках. Они снова остановились, и, попытались разобраться в карте, которая стала причиной того, что они заблудились. Конечно, будь у Кларка в машине навигатор - было бы гораздо проще, но его увы не было, и, пришлось довольствоваться тем, что предлагал им телефон Сэма. Наконец, разобравшись во всем, Тай успокоил друга тем, что они никуда не опоздают. Сэмюел			Тачка бодро рассекала вечерние дороги Нью-Йорка, и вот уже парни въезжают на Статен-айленд. В какой-то момент навигатор Сэма дает сбой, и начинает водить их буквально по кругу. Ситуация не такая уж и смертельная. Кларк останавливается рядом с какой-то придорожной закусочной и спрашивает дорогу, пока Сэм безуспешно пытается нормально поймать сеть. Получив не очень внятный ответ от бородатого мужика, Кларк начинает колесить район, но нужного адреса так и не находит. Да уж. Возможно стоит бывать тут почаще? - Тай, давай реще, - Сэм начинает действовать на нервы, будто стопроцентный пунктуальный педант. Это раздражало, но Кларк не был бы собой, если бы не разобрался во всем. В итоге, на карте он замечает маленький поворот, который он пропустил, и пазл складывается в одну большую картину. - Да не опоздаем мы, спокойно. Все под контролем. На дороге было пусто, поэтому Кларк решил везти машину чуток побыстрее. Ну на немного....Наверное тот занос был лишним, потому что Сэм вжался в сидения так, что почти не шевелился. Тай казалось бы скорости не замечал совсем, дорога просила его сосредоточиться на задании, которое уже совсем скоро было выполнено. Тайрон
Чикагская рулетка
– Звонил адвокат твоего деда. – не стал уточнять, что второй еще один адвокат, который занимался его делами, пока рядом не было его, Рика. И сам встал с места, подходя к напрягшемуся только от одного упоминания парню. – Он погиб по дороге в аэропорт. – три слова, но с каким трудом они дались… - Завтра нас ждут в Чикаго на оглашении завещания. – еще до того, как сказал про гибель деда, успел подойти к парню, положив ладонь на его плечо и сжимая мягко. Даже надавил чуть, потянув мальчишку к себе, плечом к своему торсу, но так, чтобы тот смог отстраниться, если захочет. – Я заказал билеты сегодня на пять часов. Это был единственный ближайший вылет. И забронировал гостиницу. – и только сейчас позволил себе тихий выдох. Прикрыл глаза и потер лоб свободной рукой. – Не очень доброе утро, да? – усмехнулся невесело, все так же продолжая стоять рядом. Руку с плеча не то, чтобы убрал, все еще касался, но едва-едва заметно. И да, Рик знал, что Кевин не питал особенной любви к деду. Но вряд ли желал ему смерти. И сейчас немного опасался за реакцию. Рик			«Значит, точно случилось», - вывод для себя парень сделал однозначный. Ошибся только исключительно с масштабом новостей. Напрягшись, фыркнул про себя. «Адвокат. И что? Мне до него какое дело?» У него, слава богу, был Рик. Если только дед заменить Адамса на этом месте не надумал. При приближении Рика даже отодвинул в сторону свой завтрак, который, в общем, не особенно хотел, и морально приготовился к тому, что вот опять сейчас «бодаться» будут. «У деда что, очередная гениальная идея?» Вновь выставил «броней» невидимые иголки в свою защиту. И зачем только Рэйнз-старший добивался опеки до полного совершеннолетия год назад? Думал, что таким образом сможет лучше контролировать жизнь внука? Никогда. Кевин знал это как никто, будучи практически таким же упертым. Он быстрее из дома этого съедет и в общежитии каком-нибудь поселится. Или станет снимать одну из меблированных комнат. За всеми этими мыслями до него, конечно, не сразу дошел смысл следующей фразы. - Кто – погиб? Кевин
Girlish evening
Очень редки такие кадры, как Надин, что искренне верят в прекрасное начало, не гнутся под проблемами, а с задором несутся на их решение. Да, у неё есть свои траблы в жизни, но вы о них никогда не догадаетесь, если повстречаете ей в толпе. -Эээй, привеет, тихо протянула Донна, как только увидела в приоткрывшейся двери копну светлых волос и мелькнувшее миловидное личико Надин. Она сразу шагнула вперед, протягивая длинные руки в одной из которых была бутылка вина, а в другой был пакет. Что в пакете? Пусть Надин посмотрит, это всё сегодня для неё. Донна поспешно прошла в квартиру, покидая прохладных холл. Ей не терпелось поскорее проследовать в гостиную, усесться в удобненький диван и обнять ту желтую большую подушку, что она обнимала в прошлый свой приход. -Ты чего так долго открываешь? шепотом произнесла Донна, вдруг спит дочка? Она тихонько сняла свои босоножки и расположила их с краю на коврике. Донна воспитанная и любит чистоту, а в гостях тем более будет вести себя предельно аккуратно, хотя дома может себе позволить порой разбросать вещи прямо с порога квартиры, но потом обязательно всё уберет! Донна			Принимая вино и пакет, направилась на кухню, слегка покачав головой только сейчас понимая, что подруга говорит шёпотом. Она уже знает куда идти, была уже в гостях и знает мой интерьер. С тех пор как я сделала перестановку, уже мой. Большой полукругом диван любимое приобретение и радость всех гостей, а так же много разных милых подушек. - Дон, Италия, конечно, спит, но на втором этаже. Все хорошо. - Взяла штопор и направилась с бутылкой к подруге. - Откроешь? - Невинно похлопала ресницами. - Ты же знаешь у меня открывает только Алекс, а он опять на работе. - Отдав главный напиток вечера, начала убирать вещи, которые не должны быть в гостиной. Вообще-то можно сказать идеальный порядок: не пылинки, на цветах блестящие листочки, а те в вазе стоят с прозрачной водой. На журнальном столике ваза с виноградом и черешней, но рядом с ней недоеденное печенье - Италия, сказала, что наелась. - Знаешь, все-таки мне, кажется, что в Лондоне не такая жара, как на Манхеттене. - Взяла в руки шарики, которые упросила купить дочь в парке, и взяла в полочки перед телевизором конфеты, собираясь все это убрать. Но повернулась к подруге Надин

Леннарт посмотреть	Дейна посмотреть	Рипли посмотреть	Летиция посмотреть	Шон посмотреть	Алесса посмотреть

Цитировать Сообщение 56

Поделиться572017-07-27 20:35:24

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Флешмоб "Бермудское перевоплощение" на Манхэттене!

Цитировать Сообщение 57

Поделиться582017-08-01 22:49:10

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Харрис приезжает не через полтора часа, а через целых четыре. Элис, конечно, не смеет сказать ему ничего – у нее нет прав возражать и быть недовольной, этими правами обладает только жена господина Брэдфорда, но уж никак не содержанка. Элис лежит на постели, вытянув длинные ноги, в ее руках – рассказы Лавкрафта, но, если честно, она не понимает ни строчки из прочитанного, просто смотрит в книгу, и буквы расплываются в глазах мерзкими черными пауками, скачут по пальцам, по лицу, ползут в рот и в уши, заставляют давиться и исторгать из себя грязно-желтую желчь прямо на пол, на дорогое покрывало, на все это роскошество этой квартиры. Сердечная атрофия и скупость души – Элис знает все на свете об этих болезнях, и вообще, у нее такое чувство, будто внутри лопнул большой абсцесс, залил все горячим гноем, и пока внутренности медленно варятся в этом гадком горячем вареве, каркас еще стоит, глаза хлопают, а губы говорят. Элис вообще ничего не чувствует – у нее лишь одно желание: чтобы день этот кончился поскорее, а за ним следующий, и еще один, и еще, и всегда. Харрис приходит с дождем – дождь, а точнее, ливень – его вечный спутник и любимый друг: в городе Элис дождь не прекращается никогда. Входит неслышно, когда Элис, свернувшись на кровати клубком, уже собирается засыпать, а точнее, проваливаться в удушливое марево кошмара; но кошмар страшнее ждет ее наяву, когда Харрис хлопает ее по заднице, словно гарпуном тащит из сна в бодрствование и обжигает горячим и похотливым: «хочу тебя». Элис кашляет, как туберкулезник, когда Харрис засовывает ей пальцы в рот, больно стукнув по губам, смотрит ожидающе, и тогда она начинает расстегивать его брюки, как он и любит, вытягивает из петель ремень, истово мечтая повеситься на этом самом ремне в своей роскошной ванной. читать продолжение: «Hide'n'seek»
У меня ночь и дождь. Красные от недосыпа и работы глаза. Чашка с чаем, немытая уже недели две точно. Рубашка, мокрая от воды и пота. Много окурков и смога под потолком, и открытое настежь окно совсем отказывается тут хоть что-то проветривать. Я сижу, с ноющей спиной и кипящей головой, обложенный твоими любимыми «бумагами» и словарями, потому что мой знакомый попросил меня перевести статью с языка, который я почти забыл. Я – настоящий детектив. Я расследую текст, распутываю фразы и сопоставляю чужие слова, чтобы превратить это в понятный мне, ему и общественности факт. И тут в мой нуар вбегает мать и кричит: у Ани – лучший пост! Бросить все и писать ей речь! Признаться в любви! У всех на виду! Опять! Казалось бы… Что тут сложного? Вот и я подумал и решил, что буду простым. По крайней мере, попытаюсь. Я открыл ворд и как пианист завел пальцы над клавиатурой, зал замер в ожидании… Извини. Это сложная история, сделанная из сложных персонажей. Меня унесло в ностальгию нашего «конфетно-букетного» периода. Когда день друг без друга – нечеловеческая мука, а все! Слова! Хочется! Писать! С! Восклицательным! Знаком! Когда «что за урод/шлюха смотрит твой профиль?!» Когда забывали поесть и поспать, потому что надо ответить. Когда не могли наговориться, о тебе, обо мне, о нас, о наших историях. Я вспомнил это все с улыбкой и грустью, но правда в том, что я ненавижу такие периоды. Знаешь, когда ты волнуешься обо всем: то ли ты сказал и хорошо ли пошутил, не слишком ли от тебя пахнет сигаретами и не потекла ли у тебя тушь. Столько волнений, свойственных отчаянно влюбленным, и так, что до гроба, и вы оба такие молодые, и так жизнь бурлит, и смех – до упаду, и плач – до воя, и страсть – до пожаров, и ненависть – до убийства, и всё – до предела… Я рад, что мы это прошли. Я люблю, когда начинается быт. Когда ты – мудак, не убирающий за собой носки, а она – дура, пересолившая борщ. Когда ты испортил ей молодость, а она в отместку уж постарается, чтобы весь остаток твоей жизни был похож на ад. Когда уже не надо строить из себя что-то, чем ты не являешься. Когда не надо бояться, что уйдет. Потому что вы уже столько всего пережили, что ты знаешь – как же она без тебя, мудака, как же ты без нее, дуры. Мы выросли, и ушел весь этот ужас и восторг подростковой влюбленности. Но на ее место пришло нечто более крепкое, зрелое и ценное. Пусть она и пересаливает борщ, но у нее самые уютные объятия в мире. Пусть он и разбрасывает носки по всему дому, но он самый теплый на свете. Мы выросли, и наши дети-истории выросли вместе с нами. (И тут мы план, заключенный в бесконечную восьмерку, даже перевыполнили). Кто-то уже ушел из родительского дома, но не надо плакать – с нами осталось еще много. И будет еще столько же, но сейчас… Укладывай их спать, а я включу чайник, у нас не так много времени, потому что завтра рано вставать на работу, но пока оно есть… Родная, спой мне еще. (с) Том

Ингрэм	Эмори	Элизабет	Медея	Рэй	Сэмюел

Любезно улыбаясь на ответные комплименты, она разбирала их на составные части, рассматривая каждую в отдельности, а затем складывая в абсолютно другие фразы, которые прозвучали бы честнее формальных слов. Мерилом успеха Рэй выбирал положение в обществе. Личные качества не имели к его словам никакого отношения, а при должной фантазии Джолан легко представляла их, обсуждающих достоинства скаковых лошадей за бокалом шампанского. И, что самое интересное, её ничуть это не удивляло, не коробило и ни в коем разе не оскорбляло. Чересчур разные женщины подпадали под определение «сильных». Красные руки, обветренное волевое лицо, кожаные сапоги на босую ногу и героическая работа изо всех сил ради какой-либо цели, будь она иллюзорной или вполне конкретной, вроде выводка детей. Всё сообщество феминисток, определённо, забилось бы в экстазе, и Джолан не имела никакого желания им в этом отказывать. Однако ей самой подобный вариант силы духа абсолютно не подходил. Ей подходили шёлк и запах духов «Герлен». Они прекрасно сочетались с четырнадцатичасовым рабочим днём, проблемами со сном и некоторой сумбурностью личной жизни из-за большого объёма работы. «Минута без тебя, словно шестьдесят секунд! vol.2» Элеонор/Джолан
«Я не могу заставить себя не смотреть на твои руки. Ты, быть может, и не замечаешь этого, но я то и дело бросаю украдкой взгляд на пальцы, запоминаю каждое их движение, удивляюсь той поразительной легкости, которая их наполняет, и едва сдерживаюсь о того, чтобы не спросить тебя о том, есть ли какие-то различия в том, что чувствуешь, когда ведешь машину, а после – вскрываешь чью-то грудную клетку», - с каждой минутой, проведенной в обществе Рэя, вопросов в голове Андромеды становилось все больше и больше; в какой-то момент она почувствовала, что теряет над ними контроль, и от этого стало не по себе – такое с ней уже не так давно случалось. И говорила она вещи, в которых боялась признаться даже самой себе; и ждала того же от человека, с которым решила вдруг быть честной после трусливого предательства; и не устояла, когда ей представилась возможность вернуть, пусть всего лишь на пару часов, прошлое и те эмоции, воспоминания о которых хранились в сердце запечатанные крепко-накрепко страхом. Кто знает, какими красками отпечатается в памяти женщины сегодняшний день, который, к слову, пусть и близится к закату, но все еще был далек от завершения? «Задай немой вопрос и я отвечу красноречивым молчанием» Андромеда
Лето началось с полосы экзаменов. Казалось бы, частные школы, за которые родители отваливали немалые, по мнению некоторых, деньги, не должны особенно дрючить собственных студентов. Но это вовсе не касалось школы Леман Манхэттен, где с учеников спрашивали, пожалуй, строже, чем в обычной американской школе. И если на протяжении всего учебного года им, имевшим счастье здесь учиться, просто не давали спуску, то экзамены были похожи на девять кругов ада. Забавно, что и экзаменов было столько же – девять. Для Рена этот месяц выдался особенно сложным. Нет, он вовсе не филонил, и никогда не пропускал занятия, да и материал схватывал налету, но один из принципов школы бы в самостоятельном изучении. Вот тут-то и начинались проблемы. И снова, нет. Рен всегда был умным мальчиком. Но на самостоятельную подготовку материала иногда просто не хватало времени. Было слишком сложно совмещать учебу с подработкой, на фоне постоянного вождения за нос учителей и собственного отца, в попытке скрыть эту саму подработку и постоянные отлучки из школы. И не всегда оно получалось. Приходилось делать выбор. И отнюдь не в пользу обучения. «Welcome to my silly life (c)» Рик
Он ведет машину уверенно, его руки расслаблены и покоятся на руле. Не смотря на то, что дорогу он знает неидеально, никакого раздражения или страха он не испытывает. Изредка его взгляд бывает брошен на зеркало заднего вида, потом он ловит в отражении взгляд Алессы и на губах мелькает тень улыбки. Ее голубые глаза – это целый мир, глубоководный, лишающий кислорода. В маленькую щель между опущенным стеклом и границей автомобильной дверцы пробирается встречный ветер. Ее рука то и дело поправляет непослушные пряди волос, что под напором ветра щекочут ей скулы. Вторая ее рука покоится на мужской руке, что уверенно сжимает переключатель коробки передач. Им наконец-то, спустя столько лет удалось сбежать от самих себя. Сбежать от целого мира. И сейчас по серпантину они ехали в сторону заходящего солнца, иногда притормаживая у обочины, когда была необходима передышка или еда или крепкие и родные объятия с пьянящими весенними поцелуями, хранящими в себе аромат крепкого кофе и острых хот-догов из придорожного кафе. Во взгляде ее голубых глаз, казалось бы, проникающих в самую суть самого Алистера, читалось неподдельное обожание. И всякий раз, когда они съезжают на обочину, его руки соскальзывают с руля и притягивают ее к себе. «Простите нам наше счастье» Алистер
Ты часто говорила мне, что я закрытый. Часто спрашивала о моих делах, но я редко о них рассказывал, когда на плечах лежали проблемы тяжёлого дня. Вечные, как горы, на которые мы смотрели в одно из наших путешествий к океану и каменистым пляжам. Счета, которые приходят на почту каждый месяц за врачей, электричество, свет... Не доставало только счетов за воздух, но с каждым годом мне все чаще казалось, что это уже ненадолго. И это только за нашу квартиру! Ты не представляешь даже, что это такое — держать свою фирму. Быть может, ты догадывалась, что мне тяжело — когда у меня на висках появилась седина едва я перевалил за третий десяток. Ты часто спрашивала у меня, как дела у меня на работе, но я не хотел перекладывать на тебя свои заботы — их было слишком много для твоих хрупких плеч. Я ведь всегда хотел только одного: защитить тебя от всего мира: его жестокости и глупости, ведь ты мне всегда казалась хрупкой и нежной, не принадлежащей этому миру. Мне никогда не были интересны твои книги, возвышенные миры и утонченные фразы, но я старательно слушал твои рассказы об искусстве, стараясь подавить зевок, но у меня это не всегда получалось. А ты делала вид, что не замечаешь того, что мне скучно. «la vie en rose» Аделаида/Марк
Вся эта комната превратилась в один большой комок воздуха, пропитанного болью их обоих, но, что самое удивительное - спасение сейчас тоже находилось в этом комнате. Каждый из них. Друг для друга. Конечно, Рене могла бы вести себя иначе: сказать, что ей ничего не надо. Зачем ей кого-то впутывать в это? Зачем подвергать опасности? Но при каких-то загадочных и странных обстоятельствах, эта женщина верила Леннарту. Будь здесь кто-то другой, та бы давно нагрубила и попросила покинуть эту комнату, а ему ей хотелось довериться. Хотя бы раз. Просто рассказать все так, как было на самом деле. Отчего ей быть такой уверенной в том, что мужчина ее послушает, а главное - поверит? Ниоткуда. Нет ни единой причины. Ее вера находилась на подсознательном уровне, но, как ни странно, эту женщину редко подводила собственная интуиция. Рене слегка потерла пальцами свои запястья. Да, к слову, благодаря Арту ее освободили от наручников, но надолго ли? Чуть поморщилась. Красные пятна не пройдут так скоро, как бы ей хотелось. Кожа немного покалывала. Подушечками пальцев Рене аккуратно погладила вену на своем запястье, а затем подняла свой взгляд на Арта. Так не бывает. «.стоит отвлечься на миг» Рене

Жулик, не воруй!
Лучшая игра недели
Не везло последние двадцать шесть лет плюс девять месяцев несознанки. Мемо сглатывает вязкую слюну, не отрывая взгляда от острых скул и гладкой чуть теноватой кожи парня, лицо которого приобрело животную жестокость. Господи. Почему такой красивый мужик должен был схватить его за руку и оказаться хреновым копом? Но Мемо не был дураком, девственником он тоже не был. Взгляд, которым сверлил его этот незнакомец, говорил всё без слов – его остановили не только из-за спёртого кошелька, задница Рамиреза остро это чувствовала. Может быть, он себе льстил – с таким-то тощим задом, как у него, не так просто подцепить такого красавчика, но… Мемо медленно улыбнулся, тёмные глаза масляно сверкнули, выдавая его мысли с головой. Может быть, он и ошибся, но показывать страх – самое последнее дело. Лье решил пойти другим путём – отпугнуть красавчика своим странным чувством юмора. Ещё никто не мог устоять – все убегали. Кроме Пенни, но она шутила сама так, что Мемо если и боялся, то уважал её. Кто ещё попытается признаться в любви и убить одновременно? Вряд ли после этого Рамиреза можно удивить. Ему больше не может быть страшно, поэтому удивительное спокойствие окутывает… Ложь. Он дрожит – от возбуждения, страха, смущения, ожидания. И сходит с ума, похоже. Но, господи, кого это волнует? Сердце бьётся в ритме одиннадцати ударов, пропуска, одиннадцати ударов. Или он просто подводит всё под эту чёртову цифру, вытаскивает смысл, который в неё не вкладывают? Мемо			Что чувствует человек, которого ловят за ту самую руку, что совсем недавно шарила в чужом кармане? Это было так давно, но Сет ещё помнит как схлопывается пустой сумкой живот, опускается вниз, а сердце, совершив пару акробатических кульбитов, подскакивает к горлу, застревает там мешая дышать, глотать и врать. Но, вместе с этим, появляется непонятная злость, рождённая из досады на себя, за то, что сплоховал и не успел унести ноги, на другого человека, оказавшегося слишком наблюдательным, расторопным, правильным. Какое ему вообще, на хрен, дело? Если кто-то не может уследить за своими бабками, значит, они ему не очень-то нужны. Они сейчас у него, потому что ему это по-настоящему надо. Потому что он заслужил немного грёбанного отдыха от бесконечной беспросветной рутины обид и оскорблений. Потому что когда у тебя в кармане шуршат зелёные, ты что-то из себя представляешь, и на тебя не смотрят как на пустое место только потому, что тебе четырнадцать, твоя одежда куплена на распродаже, выпрошена в благотворительной миссии, а о новеньком телефоне остаётся только мечтать. Они шуршали стайками тогда, вот так же по перронам и поездам, особенно в час пик. Уличная братия двадцать первого века, современные оливеры. Не сироты на бумаге - но кому какая разница? За ними некому было приглядывать. Сет помнит, действовать в группе легче: можно окружить присмотренного простака, заставить его потеряться в гомоне мальчишеских голосов, в шелесте рук, смехе, в злобно-колючих недетских взглядах, от которых хочется поскорей отвернуться. Не обращать внимания. Энджел/Сет
Трезвости нет оправданий!
- Это лучший подарок на Рождество! – Удовлетворенно промурлыкала Медея, пряча обратно лезвие и убирая нож на прежнее место, надеясь, что когда придет время, она не забудет его забрать. Ну или хоть что-нибудь не забудет из произошедшего вечером, чтобы после не погрузиться от радости в приятную эйфорию незнания. Кто ты, что ты такое, почему валяешься на полу в обнимку с не известным тебе человеком? Медея не хотела, чтобы подобные вопросы волновали ее утром, но вместе с тем сама понимала, что едва ли получится подобного избежать. Оставалось разве только законспектировать или записать что-то, что поможет ей утром все вспомнить и расставить на свои места? Жаль только телефона под рукой не было, с ним было бы гораздо проще снять маленькое напоминание, но зато были свежеподаренные подручные средства. Пока Мэд, нахально отобрав бутылку не дав сделать хоть еще один глоточек, совсем крошечный но жизненно необходимый, пополз от нее в сторону, опасно пошатываясь на ветру без своей куртки, девушка вновь достала нож и начала выскребать по краске трансформатора собственное имя упрямо поджав губы и пытаясь совладать с непослушными руками, никак не желавшими сохранять профессиональную уверенность, оттого буквы получались неровными и какими-то рваными. Понимая, что такими темпами, всю информацию о себе и своем друге, которую хотела, она записать не сможет, или на это уйдет достаточно продолжительное время, а так же изрезанные в край пальцы, пришлось ограничиться минимумом и остановиться, откладывая нож куда-то в сторону (вместе с этим раскрывая тайну вечной их пропажи у Мэда), когда было дописано кривоватое «Mad thief». - И в самом деле безумный... Медея			Не то, чтобы в этой мокрой дыре было так уж уютно, что они настолько в ней задержались - у самого Берка так и вовсе насквозь отсырели брюки из какой бы непробиваемой ткани они не были сшиты, хотя где-то там на них точно была распорота дырка, наверняка, каким-то гвоздем в заборе; и все это особого энтузиазма и дальше тут отмокать совершенно не вызывало. Он даже было сделал пару попыток подняться, не самых успешных, по правде, но еще и был предательски уложен обратно оседлавшей его девицей, против которой он уже был попросту не в силах бороться. Во всяком случае, ленился. Впрочем, та тоже сокрушенной не выглядела, снова став нести какую-то чушь, про то, что они все сдохнут, с чем было поспорить трудно, а вот согласиться, выжимая из себя последние спазмы смеха - самое то, поскольку положение с этого ракурса улучшить все равно было проблематично. Больше всего Мэд сейчас даже не хотел вернуться в квартиру за очередной пол-литрой, так как уже был в достаточно приличной кондиции, которая все еще не выворачивала желудок на изнанку, разве только терзала мочевой пузырь. Помочиться на радостях с крыши тоже было покуда далекой голубой мечтой, а вот на деле все упиралось в настоящее мгновение, против которого думать о чем-то другом было бы даже неуместно - ему вполне хватало реальности. Немного расплываясь в алкогольном непроницаемом облаке, когда тяжесть в голове пересиливала все более-менее адекватные мысли, Берк за хищным взглядом девицы не замечал даже прояснившегося неба над ее затылком, закрывающим не только обзор ему, но и довольно тесными телодвижениями заинтересовывая мужчину все-таки продолжить философскую дискуссию, не порываясь ее прервать. Мэд
L'ete indien
В большом городе быстро начинается дефицит кислорода. Смена климата, адаптация к новым условиям. Ученые давно пояснили состояние человека перебравшегося на новое место. От этого не легче. Постепенно организм привыкает недополучать живительный газ. Но стоит ему напомнить, что остались городки без смога, как он хмелеет с каждым вздохом. Первое впечатление не всегда бывает верным. Пусть так.. На данный момент Марии здесь нравилось. Место окутывало умиротворяющей аурой. Лишь дурное самочувствие удерживало от прогулки. Хотелось услышать, как шумит озеро. В юности она путешествовала по Ирландии. Дальняя родня жила неподалеку от Лох-Дерг. Неделя проведенная в деревушке на береге озера оставила длинный шлейф согревающего тепла. Тогда Мария впервые задумалась о прелести жизни в дали от каменных джунглей. Нынешняя поездка по озерному краю не имела ничего общего с ловлей рыбы и лазаньем по каменистому берегу. Бетанкур не сможет пожирать пейзаж глазами. Остается слушать особенный плеск воды. Ежели не зацикливаться, то все не так паршиво. Зрячие тоже слушают звуки природа. Скачивают специальные треки, используя их в качестве релакса. - Удивительно, что ты помнишь об этом, - мысли перетекли в слова раньше, чем девушку успела прикусить язык. В тихом восклицании не таилось намеков на сарказм или издевку. Мария была удивлена… приятно. Ее терзал вопрос «почему»? Ответ оказался неожиданным. Девушка готовилась поверить в совпадение, но никак не в попытку монстра осуществить ее мечту. С момента паромных откровений прошло больше полугода. Бен не выказывал рвения реализовать что-то пустяшное и менее затратное. Мария			Несмелыми шагами Бенджамин преступил порог дома. Оказался в еще одной... очередной коробке, стены которой пока что не были пропитаны его тьмой. Сквозь окно пробирались золотистые лучи солнца и на миг, хотя бы на миг показалось, что тьма отступила насовсем, что демона внутри него не существует. Всего лишь раз ему хотелось стать человеком без прошлого. Но когда наступит ночь, кошмары вернуться. Тьма вернется и память о содеянном зле. Он опять будет тонуть в сомнениях о том, а останется ли Мария с ним рядом после. Она приняла свое решение, а он остался лишь черным пятном из прошлого. Его слова не имеют значения. Поступкам нет веры. Поездка лишь очередная попытка оттянуть неизбежное. Прошлое... их прошлое уже не вернуть. В надежде успеть сделал глоток из прошлого, Бен забывал о настоящем. Слишком часто молчал, взирая в одну точку перед собой. Вспоминал. Проводил параллели между тем, что было и что стало. Сравнений осталось так мало. Их самих стало так мало. Он в тишине пытался найти правильные ответы и просил помощи там, где ее никогда не получал. Тянулся к свету, являясь дитем тьмы. В который раз клялся, что сейчас все будет иначе, и обжигался опять. Шел по выжженной пеплом дороге, ориентируясь на родной силуэт Марии... его Марии, но натыкался на тупик. Другого пути для него не было. Нигде солнце не светило так ярко, как рядом с ней. А без нее все заволакивала тьма. Бен не хотел обратно во тьму. Не хотел быть там, где не было ее. Он протянул руку. На мгновение их кожа соприкоснулась. Бен почувствовал, как больно кольнуло в груди. Раньше у него было право прикасаться к Марии столько, сколько он желал сам и как хотела того она. Бенджамин
Birthday Cake
Первой игру начала Кэти, которая крутанув бутылку, заставила своего брата изрядно попотеть. Затем последовал ряд довольно безобидных вопросов, которые служили разогревом перед началом настоящего веселья. Очередь Сэма пришла очень скоро, и, он решил, что станет тем, кто первым выберет желание вместо правды. Сделал он это напрасно, ведь в этот раз крутил бутылку сам Никсон. Джастин был тем еще прохвостом, поэтому использовал подобную возможность себе во благо. Желание рыжего оказалось довольно эгоистичным. Парень взял текилу и оросил ей свой рельефный пресс, тем самым, весьма оригинально пригласив Элмерза угоститься выпивкой. Британец был слишком пьян, чтобы отнекиваться, поэтому сразу же приступил выполнять задание. Слизав все до последней капли, Элмерз принялся крутить бутылку сам. Ему выпала Кэти, которой выпала возможность показать свои навыки приватного танца Кларку. Такому повороту были рады оба. Еще один ход, и, вот уже Джастин в деталях рассказывает, как оказался нагишом на улицах Амстердама. Покончив с историями, Джас начинает крутить бутылку, и, случай выбирает Тайрона. Парень предусмотрительно выбирает «правду», чем несказанно разочаровывает рыжика, который немного подумав, спрашивает Кларка о количестве проколов на его теле. - Семь. – бразилец охотно отвечает на вопрос, вызывая у Джастина еще больший интерес. Семейство Никсонов начинает вместе подсчитывать количество видимого пирсинга на его теле, а Сэм начинает думать, где же Тайрон прячет седьмой. Казалось бы, о чем еще можно думать и разговаривать в такое позднее время, но нашим подвыпившим друзьям это казалось это вполне нормальным. Сэмюел			Ночь сменялась утром очень быстро. Сон так и не шел, хотя тело хотело отдыхать. Кларк лежал на песке словно труп, думая о своем. В голове зарождались воспоминания, скручивая собой, не давая парню расслабиться. Ощущения песка, который скользит сквозь пальцы, такие знакомые. Еще с тех времен, когда его семья была целой и счастливой, когда отец еще жил. Эндрю Кларк хоть и был человеком строгим, но веселиться любил. Особенно на свежем воздухе. Он радовался тому, что его первенцем был именно мальчик. Тайрон располагал к тому, чтоб его учили. Поэтому Эндрю брал сына с собой практически везде, устраивая мальчишке маленькие испытания жизни. К ним относились походы, рыбалка, и прочие мужские занятия. В памяти Кларка младшего это отложилось так ярко, что он до сих пор помнил как разводить костры и определять север по мху. Эндрю поощрял и походы на пляж. Пляж Бронкса был не такой шикарный, и там встречались разные люди, но все равно оставался родным. Именно благодаря зверскому методу Кларк научил сына плавать, забрасывая того на глубину, туда где мальчик не мог стоять. Тайрон конечно воды нахлебался, но плавать научился быстро. В жаркие дни они часами сидели на берегу, а возвращаясь домой приступали к починке машины. Счастливое было время. Сейчас, лежа на пляже, казалось бы, на другом конце города Тайрон как нельзя лучше почувствовал одиночество. Это было тягучее чувство, когда чего-то не хватает при том, что почти все есть. Друзья, мама, сестра, немного денег в карманах. Он было подумал, что этого не достаточно, но ему комфортно это ощущение. Кларк свято верил в то, что когда-нибудь его желание устроить жизнь сбудется. Тайрон
Я – ураган! Неважно, что в стакане.
- Что? Я тебя не слышу ни хрена! Зато он услышал прекрасно слово «примадонна», от чего Дейне моментально прилетела подача в виде мокрого полотенца из ванной прямой наводкой по голове. Но возня возней, а через пару часов они были уже на пляже. Редкий кадр, когда Джастин наблюдался в шортах и гавайке (к слову, покупал этот шмот не он), правда, он по-вампирьи некоторое время отсиживался под зонтиком, с ужасом закапываясь белыми ступнями в раскаленный песок, но потом погода взяла свое, и он нырнул под воду. Буквально нырнул, потому что под толщей воды ему находиться всегда нравилось больше. А дно тут чертовски красивое, куда ни глянь через стекла дешевых подводных очков. Он разглядывал камушки, собирал ракушки, а один раз до чертиков напугал Дейну, вытряхнув ее из ее же круга путем того, что когда выныривал, четко вписался лбом в ее задницу. Было весело, душа требовала продолжения банкета, поэтому, когда Дейна, набравшая кучку брошюрок, изъявила желание лечь спать, Джастин состроил козью морду и сообщил, что дела так не делаются, и «вообще сегодня Белтейн, милейшая, какое спать, мы должны водить хороводы, печь булочки и совокупляться с теми, кто нам приглянется!». Конечно, за такую фразу он моментально получил в торец от своей почти-что-замужней-подруги, но какой толк в человеке, находящимся в отношениях, если над ним не глумиться как следует? Дейна, правда, согласилась отметить их незапланированный отпуск, и обрадованный Джастин в момент утащил подружку в бар, там, конечно, она еще поизображала нежный мятный пряник, который пьянеет с полкружки пива и бла-бла-бла, но Джастин действительно не был бы Джастином, если бы ее не уболтал на преступление и окончание ее алкогольного целибата. Джастин			Где-то процентов девяносто девять, что она пожалеет об этом утром, когда ей поведают обо всем, что она творила, и ей будет безумно стыдно, но сейчас в этот момент, совершая глупости и нелепейшие действа она чувствовала, что какая-то ее потерянная часть восстанавливается, создавая полную и целью картину Дейны Иви Хьюз, казалось бы утраченной навсегда. Жизнь напоминала длинную дорогу с огромными обрывами и пропастью, непреодолимой и пугающей, пока не стал появляться мост, а потом уже и дорога, якобы утраченная, а на деле, ей просто нужны были в жизни люди, которым бы претило ее стремление у идеальностью и ждали бы они много. Дейна не была идеальной. Она могла спать до обеда, чтобы насладиться каким-то сном, где исполнись бы самые сокровенные желания и мысли, даже спихнуть Смока, что настойчиво бил лапами по спине, пытаясь разбудить. В такие дни она просыпалась с неохотой, долго ворочалась в кровати и потом сползала за едой, забив на шторы и умывание. А ведь каждый будний день в неё свой ритуал – встать в шесть, умыться, выпить кофе, и на работу, чтобы как по часам войти в офис. Дейна была домоседом. И хотя это было известно, все же она любила ходить в длинной и старой майке, собрав волосы в пучок, прихватить джойстик от приставки, заказав пиццу, и на весь день погружалось в иные миры. Весь ее образ от иголочки летел псу под хвост. Дейна мечтала о безумствах. Примерно таком, или когда согласилась на свидание с бывшим психотерапевтом, у которого теперь живет и пытается качать права. Для виду. На самом деле ей хотелось, чтобы кто-то принимал решение за неё или защищал, чтобы понимать, что она может на кого-то положишься, когда совсем отпускаются руки и на чьё плечо опереться. Дейна

Джиневра посмотреть	Дианна посмотреть	Летиция посмотреть	Камилла посмотреть	Даниэль посмотреть	Алесса посмотреть

Цитировать Сообщение 58

Поделиться592017-08-04 14:51:03

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

Цитировать Сообщение 59

Поделиться602017-08-07 16:31:46

Автор: Cortexiphan
Наблюдатель.

THOMAS A. OSBOURNE 09/11/01 9:59 AM Keep me in your memory, leave out all the rest. Томас перечитывал письма от клиента, перепроверял оставшиеся в офисе записи к встрече. Утро шло своим чередом. Офис постепенно наполнялся людьми, но что-то было не так, что-то неуловимо менялось. Кто-то удивился громкому хлопку, но никто не предал особого значения. Это могло быть все что угодно от очередной неисправности с вентиляцией до того, что кто-то застрял в лифте. Они работали в самом развитом здании города, за всеми системами следили с маниакальными усердиями, но все равно то и дело что-то ломалось, а лифты переставали работать, как положено. Становилось жарко и довольно быстро, Осборн решил, что всему виной была система кондиционирования, которая явно начала работать как хочет и в том режиме, котором хочет. Это было очень не кстати, совсем не кстати, проводить встречу в таких условиях не лучшая идея, но выбора не было. Все приглашенные уже должны были ехать и отменить вряд ли получится. Несколько коллег стояли возле одного из огромных окон и что-то оживленно обсуждали. В их голосах слышалось волнение и напряженность. Вздохнув, Томас взял в руки свою чашку и подошел к ним, он сбирался уточнить, что происходит, но слова застряли у него в горле. На них летел самолет. Должно быть это был один из тех, что взлетал или садился в JFK, сбился с курса или еще какая-то неисправность. Все стоящие около окна завороженно смотрели на приближающийся к ним Боинг, казалось, еще чуть-чуть и он успеет свернуть в сторону. Еще чуть-чуть и все будет в порядке. Все происходило словно на кадрах замедленной съемки. Томас был готов поклясться, что в какой-то момент видел человека, который управлял самолетом и это был точно не пилот. Кажется, они даже столкнулись глазами, и мужчина за штурвалом усмехнулся, но скорее всего это было лишь разыгравшееся воображение. Это уже никто и никогда не узнает. В последний момент самолет резко изменил траекторию, но вместо того, чтобы уйти от столкновения, он ушел несколько выше. Все собравшиеся еле успели разбежаться к дальним стенам помещения, с ужасом наблюдая, как самолет сносил на своем пути их вещи, столы, перегородки. От всего этого не осталось и следа. читать продолжение: «The Day I Died»
Брайан! Вот ты дрыхнешь без задних ног, пугая кошку своим протяжным дыханием, а я в это время пытаюсь осмыслить то, что читала украдкой, пока ты по пенсионерски цедил вискарь. И знаешь, это печально... Я же не хотела расстраиваться, а ты меня печалишь, не стыдно? Почему, когда мне сообщили, что у Брая лучший пост, я ожидала увидеть веселую игру про пожарника-раздолбая, а в итоге оказалось что это настоящая, прочувствованная трагедия, заставляющая сопереживать героям, представлять весь тот ужас и боль от потери? Ты смог передать эту атмосферу, донести до читателя скорбь Брая и вспомнить о той катастрофе. Потому да, хоть мне и грустно, но ты достоин этой награды, с чем я тебя и поздравляю! Продолжай эту историю, которая с новой стороны раскрывает этого персонажа, придумывай новые и по окончании создай ему десяток веселых эпизодов, чтобы восстановить равновесие, понял? Я прослежу! Ну и да, прилетай снова, кошка будет ждать)) (с) Медея За окном дикая жара, которая в очередной раз мешает мне сосредоточиться и набрать достойные слова, чтобы хотя бы немного приблизиться к посту, который заслуженно попал в лучшие на этой неделе, и все же я попытаюсь выразить не столько свои эмоции относительно поста, сколько насчет того, что ты оказался вон там в шапочке наверху со своей мордашкой. Как долгожитель острова, ты уже не в первый раз попадаешь в шапку, и далеко не первый раз слышишь приятные слова о своих постах, и в этот раз скажу я, и что-то побольше, чем куча стикеров и ваниль в личку, особенно на тот самый наш альт по Скаму, когда было так приятно найти единомышленника и откликнувшегося, и самое главное, способного простить и забыть старые обиды, связывающие нас долгое время. Как игрок ты очень «живо», и беря это слово в кавычки, я имею в виду то, что в каждом своем образе, ты не только раскрываешь персонажа сам, но и вокруг него зарождается история между близкими, друзьями, знакомыми и любимыми, переживает свои взлеты и падения, драмы и счастья, а как игрок, ты сам влезаешь в шкуру другого человека, чтобы отыграть одну из самых страшных глав в жизни Брайана, потери родного старшего брата в такой страшной трагедии, когда заново переживаешь жуткие воспоминания, что не могу покинуть ни днем, ни завтра, ни через год, иными словами – никогда. Пост заставляет пройти сквозь эмоции, увидеть своими глазами эти последние мгновения, когда вместо ужаса, паники и отчаяния включается хладнокровие, а может происходит переклин, когда садишься с бокалом чего-то покрепче и встречаешь на пороге Смерть. Всегда тяжело прощаться с теми, кого уже нет и никогда не буде в жизни персонажа, еще тяжелее привязываться к ним, зная, что они потеряны. Брай, я от души поздравляю тебя с постом недели, игрока, который готов показать не только счастливого персонажа, но и разбитого до самых костей, до основания, когда не остается просто… ничего. Ни человека, ни мысли, ни эмоций, пустота, всепоглощающая и уничтожающая даже это самое «ничего». И все же, пусть это будет приятный сюрприз, что будет всю неделю напоминать тебе о том, что ты замечательный игрок, вон там, вон в той шапочке наверху! (с) Дейна

Энджел	Рокки	Джордан	Лукреция	Мэд	Шон

Смеркается, розовой полосой проносится устье реки, в вагонах тесно, душновато, обслуживают недосыпающие проводницы уже не замечающие красот остающихся позади мест, задержек возле границ, названий, горизонтов. И снова поезд дальнего следования вагон южного направления, после вынужденной пересадки, сделанной из-за отставания от своего маршрута на одной из станций. Сутки в дороге, много незнакомцев, много пейзажей мелькает перед ним. За столами продолжали есть сэндвичи с отбивной в сухарях, с лиц стекал пот, и от спертости воздуха, от алкогольной разморенности не хотелось никому болтать, только в тамбуре посмеивались, ворковали молодожены, изредка постукивали колеса о рельсы, иногда слышался протяжный гудок, видимо, здоровающихся машинистов. В салоне карамельно пахло сгущенным молоком, теплым, хлебным тестом – знакомые запахи альфахоры. Между тем пассажиры посасывали груши, нехотя мяли в кулаках салфетки, а бутылки с вином время от времени, будто сами по себе, неожиданно приближались к бокалам, и как бы случайно наполняли их. Здесь из открытого окна манит к себе вечер, точно вездесущий океан, так бы соскочить и упасть на хрустящую изморозью траву да лежать, лежать, размышляя, как прекрасна суетливая путевая жизнь. Но был ли он по-настоящему счастлив? «would you?..» Дуглас
Исключительно маскировки ради, Рита Мэй попросила у Рауля яблоко в карамели. Ну и в качестве орудия самозащиты - ни одно зло не устоит, когда ему по зубам прилетает затвердевшей карамелью. Получив требуемое, Рита довольно обхватила тонкую палочку двумя ладонями и крепко зажала, чтобы лакомство ненароком не выпало. И лишь уверившись в собственной безопасности и защищённости хрупкого мира вокруг, девушка позволила себе обратить внимание на то, что Нью-Йорк действительно невероятен, запутавшийся в иллюминации и свете вечерних фонарей. По широкой улице, разрывая толпу напополам, мчались дети с корзинкой для сладостей, и мумия с яблоком в руках чуть было не забылась, чтобы помчаться за ними следом. Но тут уже Рауль не позволил Рите умыкнуть от него в неизвестность, а взамен он предложил ей стать свидетельницей маленькой шалости, которая, на самом-то деле, являлась грабежом. Но больше всего Рите было жаль, что в остывающий вечер пугало, которое раздевал Рауль, останется без одежды. Ещё немного, и она бы начала убирать бинты с рук, чтобы оставить лишившемуся теперь уже даже головы пугалу хоть немного тепла, но Рита Мэй взглянула на друга с тыквой под мышкой и подумала о том, что он разозлится. А злить ей хотелось меньше всего. Рита всё ещё не переставала улыбаться, когда возвращалась к Раулю в костюме пугало. «side by side» Рита
Я погружался во мрак вместе с утопающим в дождевой воде Нью-Йорком, тщетно хватаясь за ускользающие сквозь пальцы пески времён, преданные убеждения и данные самому себе обещания, которые никогда не будут исполнены. По ту сторону, во тьме, не осталось места ни городу, ни его жителям. Только бар, ряды бутылок с алкоголем за спиной, сильное обезболивающее в кармане брюк и дерзкая клиентка — призрак прекрасного прошлого, появившийся напомнить мне о том, чем я всегда желал обладать, но не мог удержать. Сомнения одолевали меня под взглядом её удивительных глаз, и я ненавидел себя за это. В моей истории было множество мерзких страниц, выученных наизусть, но та, которую мы писали с ней вместе в тот дождливый вечер, неприятно шокировала меня. Девушка попросила удивить её. Простая с игривыми нотками просьба стала смертоносным выпадом: одной фразой она вырвала мой рассудок из настоящего и закинула в иное измерение без времени и пространства, будущего или прошлого, в нём не было моей бывшей жены и дочери, лишь расколотые отголоски разрушенной семьи, превратившиеся в крохотные едва различимые точки где-то на горизонте. «бросать камни с души» Бен
Сны открывают двери в иной мир, но как убежать от его послевкусия? Офелия понимала, о чём говорил растрёпанный долговязый мужчина, осторожно обходя её и приближаясь к насесту с воронами. Когда Морфей осторожно занимает место на краю кровати, постельное бельё не сминается узорчатыми складками. Мы ощущаем его присутствие мысленно, когда в сознании вспыхивают яркие огоньки — предвестники снов. Печальных, счастливых, тревожных, безмятежных. Мастерсон была знакома с ними лично, о да. Едва закрывая глаза и погружая тело в сладостную негу после тяжёлого рабочего дня, волшебница не то грезила снами о счастливой семье с мужем, который не отправился по ту сторону мира в длительное путешествие, не то металась в отчаянии на кровати, раздираемая болью и отчаянием. Фрагменты сновидений вводили девушку в заблуждение: порой она едва осознавала, что это — не более чем плод разыгравшегося воображения, а не обрывки воспоминаний, которые не упорядочит ни один Омут Памяти. Офелия Мастерсон прекрасно понимала собеседника. Разница заключалась лишь в том, что ему, чёрт возьми, всё это не приснилось!— Это был не сон, — отрицание очевидного виделось волшебнице не более чем абсурдом юродивого. — Мы действительно встретились в Таймс–сквере… «Magic Britain. Miles Away.» Хайди/Офелия
Чем старше я становлюсь. Тем грустнее мне. Вы не подумайте. Нет у меня не кризис среднего возраста. Я не плачу в подушку по ночам. И не жалуюсь об этом каждому встречному. Просто жизни стала терять свои краски. Вращаться из яркого и свежего полотна в черно-белый нуар. Девушки с каждым годом становятся старше. На их лицах появляются морщинки. И это не может меня расстраивать, ведь я-то красивее с каждым днем. А они нет. А те, которые взрослеют…такие глупые. Вот честно слово, в мою молодость девушки были начитанными, сексуальными в меру развратными, но интересными! С ними можно было поговорить о кино, о литературе (о ней я правда никогда не говорил, зачем нужны книги, когда есть фильмы). О погоде, Буше и Обаме. А с этими…только обсудить новую прическу Бибера. Но мне неинтересна новая прическа Бибера от слова совсем. Из фильмов они предпочитают, любую ерунды с этим ужасным лысым англичанином. Джейсон Стэтхем. Я ненавидел его всей душой. Его роли должны были быть моими ролями. А уж, то что он похитил мое имя и вовсе становилось за гранью разумного. Но у него миллионы подписчиков в инстаграмм. А у меня даже инстаграмма нет. Потому что камера на моей мобилке, не способна фотографировать в таком качестве. И это тоже становилось грустно. Одно время я даже пытался всерьез взяться за это дело. «Why are we Strangers?» Лиам
- Не страшно, - давит она из себя через силу слово за словом, совершенно не умея подыгрывать.- Это уже четвертый, если не ошибаюсь, за эту неделю. – Складывается ощущение, что вместо троеточия в конце сказанной фразы должен звучать ее смех, ну такой непринужденный, как у человека, который сказал что-то беззаботно и весло. Но смех не звучит. Она вновь садится в кресло, хотя всего секунду назад смотрела на дверь, имея намерения покинуть помещение, покинуть здание. Уотсон передает ей листок и тот начинает мелко дрожать в руке Ви. Она, стиснув зубы, концентрирует все оставшееся спокойствие в руке, что держит лист и подносит тот ближе, читая его. Она изучает тот дважды, в секундных перерывах бросая взгляд на Элизабет, словно у той есть шанс реабилитироваться в глазах фон Хорст. Она аккуратно складывает листок пополам, потом еще раз пополам и убирает тот в сумку, вынимая взамен пачку с сигаретами и зажигалку. Снова прикуривает. Ее молчание, как приговор к расстрелу. Вероника стряхивает пепел в пепельницу и с легким прищуром смотрит на ту, что ее обманула. – Это не паника.- Она выстраивает в своей голове диалог, но в реальности облегчает Лиз задачу и молчит словно рыба. – Не более чем перестраховка. В прошлом я часто игнорировала такие «звоночки», сами видите, к чему это меня привело. Но за совет спасибо. «Feuer Frei!» Вероника

Трезвости нет оправданий!
Лучшая игра недели
Их борьба предсказуемо продолжилась грузным падением на пол во впившиеся в спину предметы, боль от которых только подзадоривала, побуждала не упускать ни единого мгновения из их общего дыхания, сроднившихся мыслей или их полнейшего отсутствия как такового, поскольку единственным, что сейчас возобладало над рассудком, были лишь здоровые инстинкты, нездорово подстегнутые придающим сил и, казалось, бесконечной энергии наркотиком. В Сфорца не было фальши сейчас, в эти растянувшиеся до невозможностей минуты, во всяком случае, Мэдок мог поручиться, что только теперь она и отдавалась этому миру и чувствам вся, без остатка, ну, а остальное его не так уж и беспокоило, как и не касалось вовсе. Какое ему было дело до того, кем девка была до встречи с ним, как и ей не было интереса, что за человек из себя представлял случайно свалившийся ей на голову незадачливый грабитель - ведь он любил ее прямо сейчас, со всей силой и душой, на которую был способен. Не то, чтобы ему никогда в жизни не везло на веселых и чувственных девчонок, но какое они все имели значение, когда он был с совершенно другой? Сжимая в пальцах ее бедра, чтобы та даже в мечтах не вздумала его покинуть на самом интересном месте, подобной меры Мэду показалось недостаточно, а потому он и подмял девицу вновь под себя, доходя до той точки невозврата, когда по телу женщины прошла судорога, и Мэдок больше был не способен оттягивать экстаз, упругой сжатой пружиной сорвавшийся по взвинченному телу и увлекший по инерции все мышцы вслед за толчками. Мэд			Медее казалось, что она не умела любить. По настоящему, беззаветно, безумно, со всей душой, какая ей досталась от рождения, со всем холодным огнем, что прожигал ее изнутри день ото дня. С застилающей разум страстью, что оставляла после себя лишь выжженную пустыню из первобытных мыслей, эмоций и слов. Оказалось, что она ошибалась и сейчас раз за разом, со всем смирением признавала допущенную ошибку, не осознавая, насколько чисты и искренни были эти эмоции, что разрывали ее изнутри. Насколько был тому виной струящийся в крови наркотик, или же он лишь помогал ей раскрыть то, что давно томилось в ее душе, не находя выхода? Пусть и к первому встречному, которого она знала уже слишком долго, чтобы позволить себе любить его, говорить ему об этом и словом и телом, раскрываться ему навстречу, встречая жаркое дыхание, держаться за него, приникая каждой частичкой тела, стараясь слиться воедино снова и снова, оставляя после себя белесые следы на спине, наутро грозившие стать саднящими царапинами, впрочем, едва ли мужчина возражал, отзываясь для нее протяжным стоном и сжимая ребра столь сильно, что те едва не хрустели, не в силах выдержать накал их пьяной любви, явно излишний для простых смертных и едва не стоящий для них жизни. Но что им стоило после воскреснуть и повторить все сначала? Вновь проживая собственную жизнь, вновь стремясь к ее окончанию, окрашенному ярким фейерверком под неумолкающие звуки салюта, что раздавались вроде бы из окна, но столь близко, что можно было усомниться: а не взрывают ли эту пиротехнику прямо в этой комнате, у них за спиной? Медея
Во что бы ни стало...
Следующие дни были просто сказкой, ну по крайней мере для этого места. Вас никто не трогал, вас кормили, давали возможность сходить в душ, и вообще если бы не так называемые нары, то можно было бы себя почувствовать очень в дешевом отеле. Вот только в отелях не ограничивают территорию, а вам разрешалось только быть в карцере, в комнате, где вас кормили и душевая. А так же в отелях к вам не приставляют цепных псов, которые следят за каждым вашим шагом и не орут чуть что, если ты ни так посмотрел. Хотя тут ни все такие были, ну в смысле они все были отморозками, но один был совсем отбитый на голову. И ты его боялся больше всего, потому что кто его знает, что у него в голове. Вдруг как приложит своей пятерней по затылку, что ты в стол впечатаешься и все. Хотя им четко сказали "товар" не портить. Как же от этого было противно. Ты не знал что же будет дальше, если бы знал, что еще хуже, чем уже было, то лучше бы пятерней в стол, и умереть от сотрясения, чем вот это вот все. Впечатление такое, что Дрю же знал, что может случиться, ну или догадывался, и старался тебя подбодрить, хотя это же ты хотел выступать в этой роли, ты же был спасителем, ты должен был заботиться о парне, но как-то плохо это у тебя получалось. не думал ты, что Остин мог втащить брата в такое дерьмо. Ублюдок! А потом начался ваш персональный кошмар, никого такого не пожелаешь. Хотя...вот этим отморозкам можно, пусть на себе бы это испытали...но ты не уверен, что это было бы для них уроком или наказанием. Они же больные извращенцы, может быть еще и кайф словили. Об этом не хотелось думать. Нейт/Леви			После вы отправляетесь в душ, в этом доме благо есть достаточно ванных комнат, а точнее три, Леви идет в ту, что при спальне Грэма, а точнее вашей с Грэмом, а ты отправляешься в гостевую. Ты сам так решаешь, тебе хочется чтобы Леви было удобно, чтобы он сразу оказался в спальне и не чувствовал себя неловко бродя по дому где дофига незнакомых ему людей. Ты долго моишься, отмываясть и смывая все, что только можно. Жаль, что так легко не возможно смыть все и с памяти. Ты трешь кожу мочалкой до ее красноты, тебе все равно содрать ее даже, лишь бы смыть с себя чужие касания. Ты это делаешь еще потому, что хочется перебить чувства, ту боль, что сжимает твою грудь с момента как ты оказался в доме у Грэма. Ты не знаешь, что будет завтра, не знаешь, что тебя ждет, но это все не важно, ведь сегодня ты еще тут, сегодня ты среди его вещей, все в его запахе, вокруг все напоминает о нем, напоминает о вас. Ты даже не замечаешь как стонешь, болезненно, а потом начинаешь плакать судорожно вытерая слезы с щек которые все равно смывает вода. Ты чувствуешь себя виноватым в его смерти, ведь из за тебя он пошел на эту встречу. Все мысли, что были в карцере в первый день когда он умер возвращаются и ты еще какое-то время плачешь в душе, а после заставив себя успокоиться домываешься, вытираешься и натянув какую-то свою одежду домашнюю которую нашел в шкафу идешь к Леви в комнату и проходя мимо Веро и братьев желаешь им сладких снов. Леви уже в кровати, а ты замираешь посреди спальни глядя на эту самую кровать. Джефф/Дрю
Everything that rises must converge
Стоячий густой воздух без продыха свежести вызывал желание забраться под холодный душ опять, спустя всего пару часов с тех пор, как они покинули комнату мотеля. Энджел ощущал себя словно опутанным липким целлофаном, который лез в глаза, обволакивал лёгкие изнутри при каждом вздохе после того, как Миртл встала, и встречный ветер перестал бить в лицо остужая. Он зажмурился, прижал ещё хранящую льдистую прохладу холодильника жестяную банку колы к виску, в который иголками долбилась настойчивая мигрень. Недавнее опьянение ушло совсем, оставив во рту мерзкий тошнотный привкус да головную боль. Меньше всего ему хотелось тащиться куда-то по тёмному шоссе. Фары машины высвечивали призрачным белым пятном название городка, выписанное по белому деревянному плакату. Оно читалось как приговор: Маустрэп. Вокруг тёмными стенами склепа нависал лес, и ни единого намёка на близость живых людей: ни калитки, ни частокола. От деревьев тянуло сладковато-гнилым душком умирающей листвы, старых засохших стволов. По-ночному пахло парным перегноем - запах свежеразрытых могил, речного дна. Где-то высоко над их головами дважды ухнул сыч, вылетевший на охоту. Энджел вскинул взгляд к непривычно-звёздному небу, усыпанному огромными искрящимися алмазами. Он чувствовал себя как никогда одиноким, далеко от привычной жизни бетонных джунглей. Потерянным в первозданной мгле. Сглотнув, он покосился на Рокки, дивясь его показному оптимизму. После всего, случившегося за этот день, он выглядел бодрым, готовым к новым свершениям. Энджел			- Только не предлагай мне толкнуть малышку в кювет на самом деле, – пробормотал Мун, пытаясь удержать восторженного Чёрча на месте. - Придумай, по историям у нас всё равно ты… Он передал щенка любовнику, с неохотой расставаясь с приятным теплом, хотя ни за что бы не показал свою особенную любовь к этому животному. В конце концов, он же не девчонка, чтобы сходить с ума по собаками, это удел слабых. Но всё равно Мун поглядывал то на рыжего, то на золотого. Он растеряно повёл плечами, мол, откуда я знаю, есть там кафешка или нет, он же здесь ещё не был ни разу. Хотя, рыжий наверняка и не требовал от него ответа, привыкнув, что иногда проще поговорить со стенкой, а не с Муном. Почему-то он ощущал себя как-то странно… словно замер в ожидании чего-то неправильного, чего-то по-настоящему жуткого, но никак не мог понять – что именно его настолько напрягает. Он ведь сам согласился приехать в Мышеловку, потому что был уверен, что он не мышь, чтобы его ловить. Что изменилось сейчас? Среди темноты в лесу Рокки ощущал себя странно, будто попал в другой мир, как в этих странных играх а-ля «Фрэнни» или как там её, божечки… Он никак не мог вспомнить игру, которая ассоциировалась у него с миром вокруг него, но потом решил не думать об этом. Взяв ладонь Ангела в свою, Рокки привычно насупился и выпрямил плечи, будто защищая свои отношения с рыжим, хотя давно считал их нормой, но рефлекс остался, и бороться с ним было бы глупо. Оклик Энджела заставил его подпрыгнуть, а Чёрча недоумённо заворчать, мол, ты чего, хозяин меня пугаешь? Мун был согласен с псом, но не спешил высказывать недовольство. Рокки
Сестрами не всегда рождаются, но стать ими возможно.
За переработки? Едва улыбаюсь, узнаю я в этом кого-то, и даже не одного человека. Порой они прекрасны, сильны и на них равняются, но к сожалению многие из них несчастны, и единственной любовью на всю жизнь остался танец. Эх, девочка, жизнь ломала тебя и морально и физически, но так еще нет. Впрочем, Лу, сколько раз тебе говорили не совать свою любопытный нос в чужую жизнь и уж тем более воздерживаться от комментариев со своей колокольни? Много, очень много, можно сказать этих слов хватит на пару-тройку жизней, но в голове они почему-то все равно не откладываются. Когда-нибудь я получу за это по голове, но не сегодня. -Переработки это не очень комильфо, мышцы превращаются вначале в желе, а потом в камень и ни один массажист тебя не спасет. - непроизвольно поморщиться, так не кстати вспомнить, чем заканчивалось излишнее усердие. О, эти ванны со льдом, тонны согревающих и охлаждающих пластырей, непереводимые словесные обороты массажиста и боль в каждой клеточке тела (даже уши болели, хотя они то с чего непонятно). Хотя, это было даже немного весело.- В общем, будь готова к тому, что результат может немного тебе не понравиться. Но ко всему в итоге привыкаешь. Прыснуть со смеху. Стихи, нет, серьезно стихи? Мне кажется, что на лбу большими буквами написано, что с рифмой дружить не умею, не могу и даже не стараюсь. Конечно, любая сейчас любая безалаберная бестолочь считает себя творческим человеком и лезет писать, а еще хуже что-то играть, но для начала опозориться таким способом не хочется, да и боюсь за психологическое состояние того редактора кто это сможет оценить. Лукреция			Это неповторимое чувство, когда ты осознаешь, что вот сейчас, вот еще чуть-чуть, еще немного и ты можешь танцевать. По-настоящему! Свою маленькую и аккуратную студию тоже считаю настоящей, конечно. Там есть все условия для репетиция и даже для семейного концерта, кои любила делать специально для мамы. Да, она была у меня на многих репетиция, конечно, с переездом в Америку, эти походы сократились до минимума из-за маминой работы, но и я выросла. Екатерина Берсенева не пропустила ни одного выступления своей дочери. И все же зная ее любовь к танцам по выходным танцевала только, для нее, а не только для жюри. И все же нужно признать, что у моей личной студии были не те размахи. Да. Потому когда почувствовала, как в низу стягивается узел в предвкушение своего выступления. Ведь я не была на "большой сцене" почти два года. Это слишком большой срок для профессионала, а я именно таким и была. И хотела в первую очередь для себя вернуть этот титул. И для мамы. Эта наша общая история. До того я даже как то не задумывалась о некоторых вещах, мусоля только одно: начать танцевать. А сейчас вспоминая все эти выступления дома, порой в парках и осознание обрушилось на меня с новой силой - ни когда больше не смогу станцевать для мамы. И как это такая простая и очевидная вещь не приходила ко мне... И тут в голове на рисовалась картинка, как я танцую. Танцую для мамы. На кладбище. И видят это только трое. Мама, дедушка, который прислуживает и Джек. Увидела движения, эмоции, понимая, что хочу то воплотить. Ноги сами несли меня к заветной цели, будто знала уже это место. Хотя чего греха таить и правда навела справки, и уж точно знала адрес. Анастасия
Well hello, trouble
почему я ненавижу специальные выпуски на канале? всё просто - это геморрой, которого у меня и без того... много вообщем. чёрт его знает, что внезапно происходит с моим окружением в дни съемок специальных проектов, но большинство просто сходят с ума, у них всё валится из рук, все агрессивны и настроены друг к другу враждебно, никогда не получается заснять всё с первого раза. и техника тоже будто специально выходит из строя, глючит, и всячески пытается усложнить жизнь как операторам, так и всем окружающим, включая меня. не то, чтобы такого не случалось в рядовых эфирах, но именно специальные выпуски всегда отбирают огромное количество энергии и полностью устраняют желание делать что-либо вообще. понятия не имею, почему я всё ещё этим всем занимаюсь. хотя нет, имею. просто это мой хлеб с виски, и если я не буду этим заниматься, то просто-напросто останусь без еды и прочих жизненно необходимых аспектов. мне порядком надоело сидеть на одном месте. отсидел бы свои положенные десять минут в кресле гримёра и ушёл – всё может было бы по-другому. но нет. я сидел здесь уже битый час. чёрт знает, где носит эту Молли. я бы с радостью просто встал и ушёл отсюда, даже в кадр вошёл бы без этой совершенно никому не нужной косметики, однако, мне за такое надают по голове и прикуют к этому грёбанному креслу наручниками. трижды пролистав ленту социальной сети вверх-вниз, я уже начал искренне злиться на безответственную девчонку, которая должна была размазать долбаный тональник по моему лицу еще час назад. и тогда мне уже было искренне плевать на всё, так что я поднялся и поплёлся к выходу, ибо по-другому назвать это нельзя. Клаус			Сегодняшний день не задался с самого начала. Мало того, что я с утра проснулся с невыносимой головной болью, так еще и завалил чертов коллоквиум. Об этом мне сообщила Клэр, которая ясно дала понять, что если я не приду пересдавать сейчас - другой попытки мне не дадут. Мистер Тернер был тем еще занудой, и, все это знали. Знал об этом и я, вот только вместо того чтобы готовиться на завтра и провести вечер за учебниками - я провел его в компании соседа и принесенной им бутылки виски. Неверное решение. Виски был чудесным, а вот мой результат за тест был сущей катастрофой. Все бы ничего, если бы у меня было достаточно времени в запасе, но нет - его у меня не было. Нужно было скорее попасть на работу, которой я недавно обзавелся. Мне нравилось то, что я делал, и я старался делать это хорошо, но к сожалению, всем на это было наплевать И первым в списке тех, кому было крайне параллельно на мои старания был Клаус. Мужчина был моим непосредственным руководителем, и, именно от него зависело, буду ли я дальше работать на канале или нет. Не могу сказать хотел ли я остаться здесь или нет, но с треском провалиться на своей первой работе в мои планы не входило. Как и не входило в планы пересдавать этот чертов коллоквиум. Ничего не поделаешь, и, выбирая из двух зол, я решил выбрать пересдачу. У меня все еще оставался шанс не опоздать на работу, а вот исправить свой результат в другой день возможности не было. Выбравшись из кафе, которое было совсем неподалеку от университета, я помчался назад в корпус, где меня и других неудачников терпеливо ждал зануда-препод. Залетев в кабинет, я быстро выхватил у него задание, и, принялся за решение теста, который на мое счастье оказался гораздо легче, чем предыдущий. Сэм

Рипли посмотреть	Дамиан посмотреть	Дейна посмотреть	Хайди посмотреть	Алесса посмотреть	Рипли посмотреть